Марио с силой потянул ее за руку, стараясь вытащить из машины. Пат так устала от горя, слез и оскорблений, что у нее уже не было сил сопротивляться. Она вышла сама.

— Я сказал — ты пожалеешь о своем поступке! И, клянусь Богом, ты пожалеешь!

Патрисия пришла в замешательство от злости, которая исказила лицо Марио. Он просунул голову в машину, как будто хотел поднять Слая с сиденья…

— Почему ты такая упрямая? Почему выставила себя напоказ?

— Я не хотела этого. И… нет! Что ты делаешь? Не смей прикасаться к моему сыну! — в ужасе закричала Пат.

Желание защитить Слая было столь велико, что она почти оттащила Марио прочь от машины. Ее шляпка съехала, волосы разметались, выбившись из-под шпилек, и золотым потоком упали на спину. Внезапно похорошевшая, с пылающим румянцем на щеках она смотрела на него взглядом разъяренной тигрицы. И тут Пат почувствовала его оценивающий мужской взгляд, видимо, он сравнивал ее и безупречную Марию.

— Будьте вы все прокляты! — процедила она сквозь зубы. — И оставь малыша в покое. — В ее голосе послышались угрожающие нотки. — Только попробуй тронуть хоть волосок на его голове, — она жестом указала на сына, — и я… я убью тебя!

Марио удивленно приподнял брови.

— Ты пугаешь меня, — сказал он жестко. — Видимо, полагаешь, что я могу обидеть ребенка?.. — Он сжал губы от негодования.

— Я… я… Мне очень жаль, — пробормотала она в ответ, устыдясь своего порыва.

— Теперь я знаю, что ты думаешь обо мне. И это развязывает мне руки. Впредь я не собираюсь больше считаться с твоими чувствами. Скатертью дорога, можешь ехать…

— Именно это я и собираюсь сделать, — сказала она, но когда стала садиться за руль, он опять крепко схватил ее за руку. — Оставь же меня, наконец! — задыхаясь, почти истерично закричала она.

— Садись на заднее сиденье, я поведу машину.

— Ты? Это еще почему? — Ее глаза расширились от удивления.

— Потому, — произнес женский голос, тот самый, что несколько минут назад окликал ее, — что есть вещи, о которых нам просто необходимо поговорить. Не так ли, Марио?

Бенционни холодно взглянул на женщину.

— К сожалению, да. Хотя я предпочел бы не говорить о будущем. Но при данных обстоятельствах… Вы можете отправиться домой, — сказал он женщине, и в его голосе послышались металлические нотки. Воспользовавшись замешательством Пат, он подтолкнул ее в машину, сел сам и захлопнул дверь. Женщина стояла около машины и холодно смотрела на нее.

— Кто это? — спросила Пат.

— Моя… — последовало странное молчание, — моя мать.

Патрисия непроизвольно вжалась в сиденье, до боли стиснув руки, в ужасе от того, что так скверно выставила себя перед бабушкой Слая.

Она лихорадочно пыталась понять, что к чему. У нее был выбор: схватить Слая, прижать к себе и бежать куда глаза глядят. Но куда? Или сидеть смирно в надежде, что Марио все же доставит их в отель в Палермо.

Машина еле ползла по проселочной дороге. Оба напряженно молчали. Слай, который обожал ездить в автомобиле, забыл свои недавние огорчения и начал тихонько напевать. Он нежным тоненьким голоском выводил незатейливую песенку о маленьком-премаленьком паучке, весело похлопывая в такт ладошками.

Взглянув на Марио, Пат увидела, что он несколько смягчился от звуков песенки, суровая морщинка между его бровей разгладилась.

— Слушай, я не хочу ни с кем разговаривать. — Пат тронула Марио за рукав. — Ты просил меня не приезжать сюда, я не послушалась. Прости… Но я не желаю ни с кем общаться, мне это не надо, честное слово. Надеюсь… ты позволишь мне бежать из этого сумасшедшего дома?

— Нет, я не могу. — Это было сказано твердо, и желваки заходили на его смуглых скулах.

Резкий ответ опять заставил ее почувствовать себя пленницей. Что за глупые мысли лезут ей в голову? В конце концов это же нелепо, никто ей не угрожает. Наверняка в Сицилии не только мафия и вендетта.

— Почему? Слава Богу, твоя семья осталась с чем была, и я чувствую себя в относительной безопасности, — сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Прошу извинить меня за страдания, которые я причинила, и за то, что приехала сюда. Думаю, что больше моей ноги здесь не будет. Я даже воздержусь от посещения могилы Эдди. Обещаю, клянусь Святой Девой! Но позволь мне с ребенком уехать и исчезнуть навсегда из вашей жизни.

— С ребенком? — рассеянно, но с напряжением в голосе переспросил он.

— Да, — подтвердила она.

— Я не могу позволить тебе уехать, — нахмурившись, изрек он.

— Как это? Почему? Я не понимаю… Не так давно ты хотел…

— Но это было до того, как я узнал, что у тебя есть ребенок.

Пат прижала руку к груди, казалось, сердце вот-вот остановится. Бенционни готовы признать ее ребенка? Или хотят отнять его у нее?

— Ты угадала, — сказал он, словно прочитав ее мысли, и выражение его лица опять стало жестким и не предвещающим ничего хорошего. — Моя мать желает обсудить семейные дела. Ты должна быть готова к худшему.

— Я не желаю ничего обсуждать. Ты не можешь так поступать со мной. Мне нечего сказать твоей семье, и я не хочу выслушивать их. Пожалуйста, — умоляла она, — отпусти меня.

— Тебе придется пройти через это. Ты приехала без разрешения, не взирая на мои просьбы. Я предупреждал, что ты рискуешь нажить неприятности. Ты что же думаешь, я шутил?

— Н-н-нет, — прошептала она.

— Мне следовало бы спровадить тебя в ту же минуту, как только я увидел тебя около церкви. Но я расчувствовался, ты выглядела такой несчастной. А Мария зорко отслеживала всех незнакомых дам, прибывших на похороны.

Он поставил меня на одну доску с подружками Эдди, фыркнула про себя Пат. Но слова Марио звучали убедительно. Видимо, он действительно знал, что вторая госпожа Бенционни способна выцарапать ей глаза.

— Наш бизнес, — дрожа сказала Пат. — Мария всегда старалась насолить нам…

— Потому что ты была любовницей Эдди, — холодно подчеркнул слово «любовница» Марио. — Знаешь, я не виню ее. На месте Марии, ей-Богу, я сделал бы то же самое. Терпеть не могу конкурентов.

Пат поморщилась — и он еще осуждает ее! Но не стала возражать. Ведь ее муженек поступил вероломно, это он изменил своей жене. Она же сама стала жертвой обмана, следовательно, была невиновна. Но никого не интересовал этот факт.

— Ты думаешь, она знала, что у меня есть ребенок? — Ее сердце гулко билось.

Марио задумался.

— Вряд ли.

Она, волнуясь, все же задала следующий вопрос:

— Мария… У них с Эдди есть дети?

Марио вздохнул.

— Нет, — сказал он. — Она не может иметь детей. И если бы Мария знала, что у тебя есть сын, она бы тебя убила на месте.

Пат вздрогнула от внезапного осознания грозящей опасности, таящейся в хрупкой Марии. Сицилийские страсти! О Господи!..

Она уставилась в одну точку невидящим взглядом. Неприятности нарастали как снежный ком. Она рассердила Марию. Та была оскорблена и, по всей видимости, не собиралась оставлять ее в покое. Несмотря на неполадки в семье, Марио злился на нее за то, что она взбаламутила их в такой скорбный момент, бросила тень на их честное имя.

И самое ужасное — Слаю грозила опасность. Ледяной холодок предчувствия пробежал по ее спине. Святая Дева Мария! Защити ее и ребенка!

— Ты намереваешься отвезти меня в ваш дом? — с тревогой спросила Пат.

— «Дом Льва». Он принадлежал Эдди. — Черные брови Марио сошлись на переносице.

Пат с ужасом взглянула на него. Значит, сейчас дом принадлежит Марии? Она не хочет ехать туда…

— Пожалуйста! Отпусти меня, — умоляла Патрисия. — Что я хорошего услышу там? Ничего, кроме оскорблений! Почему ты хочешь, чтобы я опять стала центром скандала, поводом для ругани? Ради Марии? Ты хочешь дать ей возможность еще раз унизить меня, и чтобы мой сын слышал это, видел мои слезы? Умоляю тебя, Марио! Я не представляю для вас опасности.

— Прошу тебя, не старайся разжалобить меня! Повторяю, ты сама заварила эту кашу, и теперь придется ее расхлебывать. Я старался сохранить все в тайне, но ты своим появлением достаточно ясно дала понять, что связана с Эдди родственными узами, теперь они знают, что у тебя есть сын, который является наследником Эдди.