Поняв, что звонок касался ее племянницы, Элизабет бросилась к телефону, сердце ее тревожно забилось в груди. Вудроу взглянул на нее и прикрыл трубку рукой.

- Это Эйс. У девочки высокая температура, а их семейный доктор уехал из города. Эйс спрашивает, не можете ли вы приехать и осмотреть ребенка.

При мысли о том, что она снова увидит свою племянницу, Элизабет похолодела. Она не была готова к этому. Не сейчас. Она только начала свыкаться со смертью Рене.

- У меня с собой нет медицинских инструментов, — сказала она первое пришедшее ей в голову.

Вудроу убрал прядь волос с ее лица, затем провел рукой по щеке.

- Только взгляни на нее, — мягко сказал он. — Я буду рядом с тобой.

Элизабет закрыла глаза, чувствуя, как к ее глазам подступают слезы, затем снова открыла их и встретила его взгляд.

— Хорошо. Мне надо несколько минут, чтобы одеться.

Когда Вудроу остановился перед домом своего брата, он увидел, что во всех окнах горит свет. Взяв Элизабет под руку, он повел ее вверх по ступенькам крыльца.

— Эйс! — закричал он, когда они вошли в холл. — Где вы все?

Из дверей детской появилась всклокоченная голова Эйса, лицо его было взволнованным.

— Здесь, — отозвался он, затем нырнул обратно в комнату.

Вудроу провел Элизабет в детскую. Он увидел Мэгги, держащую на руках плачущего ребенка. Немые беспомощные слезы текли по ее щекам — она пыталась успокоить девочку, но все было безрезультатно.

Вудроу взглянул на Элизабет, стоявшую рядом с ним, и буквально воочию увидел, как она боится.

— Я с тобой, — шепнул он, пожав ее руку.

Сделав глубокий вдох, Элизабет направилась в ванную и, засучив рукава, принялась мыть руки. Вудроу увидел поразительную картину — маленькая, беспомощная женщина на глазах превращалась в компетентного доктора. Черты ее лица разгладились, рот сжался, взгляд стал острым, внимательным.

— Какие симптомы? — спросила она, тщательно вытирая руки о висящее над раковиной полотенце.

Всхлипнув, Мэгги утерла нос рукой.

— Вчера была небольшая температура, но я не придала этому значения. Думала, скоро начнут резаться зубки, вот и все. Сегодня вечером, когда я кормила малышку из бутылочки, я почувствовала, что лоб у нее горячий. Потом, в одиннадцать часов, она начала сильно плакать. — Слезы хлынули по ее щекам. — Мы пытались сделать все возможное, чтобы успокоить ее, но ничего не помогло. И тогда мы обнаружили, что у нее очень сильный жар.

Не в силах продолжать, Мэгги припала к груди Эйса и зарыдала.

Обняв свою жену, Эйс продолжил за нее:

— А после мы увидели на тельце малышки какую-то сыпь. — Он указал на красные пятнышки на плечике ребенка.

Элизабет надела очки и склонилась над девочкой. Вудроу и Эйс затаили дыхание. Мэгги прижала руку ко рту.

— Ей делали прививки? — спросила Элизабет.

— Последний раз — три недели назад, — ответила Мэгги.

— Был ли заложен нос?

— Немного, — призналась Мэгги. — Она покашливала. Мне показалось, я слышала хрипы в ее груди, по объяснила это тем, что она накануне сильно плакала.

Кивнув, Элизабет взяла ребенка на руки.

— Вы можете показать ее вашему доктору, но я думаю, у нее краснуха. Вам знакомо это заболевание?

Широко открыв глаза, Мэгги кивнула.

— Д-да. Я даже не подумала об этом, хотя и училась на няню. Я ужасная мать, — она заплакала.

Вудроу видел, как напряглась Элизабет при слове «мать». Она стала укачивать малышку на руках, и Вудроу увидел, как у нее задрожал подбородок. Тогда он быстро отобрал у нее ребенка.

— Иди сюда, маленький чертенок, — сказал он, шутливо утыкаясь носом в живот девочки. — Зачем ты устроила нам такой переполох?

Взяв себя в руки, Элизабет отступила назад.

- У вас есть детское жаропонижающее? — спросила она, в один момент снова став компетентным специалистом.

— Д-да, есть, — ответила Мэгги.

— Дайте ей, затем немного сока. Возможно, появится еще сыпь, но краснуха — это вирус, не вызывающий у детей серьезных осложнений. Через несколько дней она пойдет на поправку. — Элизабет повернулась к Вудроу. — Я думаю, Мэгги и Эйс измучились от переживаний, им надо поспать.

Элизабет, отвернувшись к окну, молчала всю обратную дорогу. Когда Вудроу остановил машину возле дома, она открыла дверь и спрыгнула на землю. Он тоже вышел из машины и, обогнув капот, остановил Элизабет за руку.

— С тобой все в порядке, док? — Когда она, опустив голову, попыталась высвободить свою руку, он не позволил. — Ты все сделала правильно, док. - Он заметил слезы на ее глазах. — Я знаю, как это больно — узнавать черты своей сестры на лице этой малышки.

Прижав пальцы ко рту, Элизабет кивнула, проглотив слезы.

— Это несправедливо! Рене должна быть здесь и сама заботиться о своей дочери. Понимаешь, не Мэгги должна это делать!

Вудроу было невыносимо смотреть на ее страдания. Он обнял ее и прижал к себе.

— Я понимаю, ты хочешь сама пройти через эту боль, но, черт возьми, я сделаю все, чтобы ее облегчить.

Она прижалась щекой к его груди. Он просто обнимал ее, и все, но именно это ей и было нужно. Он хотел бы обнимать ее так всю ночь. Ему казалось, она видела слишком мало ласки в своей жизни.

Над ними мерцали звезды.

Вудроу почувствовал, как тело Элизабет расслабилось. Он потерся своим подбородком о ее голову.

— Ты устала. Пойдем домой, ляжешь в кровать.

Она крепче обняла его за шею.

— Нет, пожалуйста, нет! Я не смогу уснуть.

Вудроу понял по дрожи в ее голосе, что она боится кошмаров. Нагнувшись, он поднял ее на руки.

- Ну, по крайней мере, я дам твоим ножкам отдохнуть.

Он отнес ее к раскидистым деревьям, к которым был привязан гамак. Бережно посадив ее в гамак, он устроился рядом с ней и, обняв за плечи, спросил:

— Лучше?

Элизабет прижалась к Вудроу, положив руку ему на грудь.

— Гораздо.

Вдалеке замычала корова, где-то над головой, сквозь шелест ветвей, заухала сова. Он всегда наслаждался звуками ночи. Убаюканный покачиванием гамака, он закрыл глаза.

— Вудроу? — нерешительно произнесла она.

-Да?

Он почувствовал, как пальцы ее нервно теребят пуговицу на его рубашке.

Вздохнув, она приподнялась на локте.

- Я понимаю, это не мое дело, но можно тебя спросить: ты был когда-нибудь женат?

Ее вопрос показался Вудроу весьма неожиданным. Он нахмурился и честно ответил:

- Нет. А почему ты спрашиваешь?

- Сама не знаю. Мне это кажется странным. Ты такой добрый и внимательный, такой заботливый!

Вудроу рассмеялся.

— Госпожа, вы говорите о каком-то другом мужчине.

Элизабет легко ударила его рукой по груди.

— Нет, именно о тебе.

— Ну, если ты так считаешь, то держи свое мнение при себе, иначе испортишь мою репутацию.

Она взглянула на него.

— Какую репутацию?

— Самого противного и самого вздорного типа в штате.

— Не может быть!

Хохотнув, Вудроу взъерошил волосы Элизабет.

— Ты задала мне вопрос, а теперь вопрос задам я. Ты была замужем?

Она откинулась на спину и стала смотреть на небо.

— Нет. Но я была обручена.

Ом нахмурился, вспомнив о том, что она ему уже рассказывала.

— И что случилось?

— Я вернула ему кольцо, которое он подарил мне в знак помолвки.

— У тебя были основания?

— Он не хотел, чтобы я ехала сюда. Он хотел, чтобы я поехала вместе с ним в Европу, как мы и планировали.

Вудроу понял: это случилось несколько дней назад.

Испытывает ли она еще какие-то чувства к этому парню?

Он не знал, зачем ему надо было это выяснять, но вопрос жег его изнутри.

— Ты сожалеешь?

Элизабет ответила не сразу, Вудроу даже подумал, а не переступил ли он какие-то запретные границы? Но внезапно она взглянула на него.

— Нет. Нисколько.

Элизабет смотрела на него долгим пронзительным взглядом, и Вудроу не понял, хотела ли она что-то этим ему сказать. Он никогда не понимал намеков. Он всегда говорил то, что думал, и ожидал, что люди будут делать то же самое. Он притянул ее к себе и сказал: