— Белое или красное? — спросил Эрнан.

Она хотела сказать, что ничего не понимает в этом, что она предпочла бы холодную минеральную воду, но гордость взяла верх над разумом.

— Ваше фирменное «Малибо», пожалуйста, — ослепительно улыбаясь, сказала она.

Пусть Гордон не считает ее лишь особой, делающей карьеру. Она предстанет перед ним в амплуа бывалой светской львицы.

Официант передал ей меню. Перечень блюд был напечатан на немецком, испанском, французском и английском, и большинство названий ни о чем не говорили Алис.

— Лобстеры и салат из авокадо здесь очень хороши, — заметил Гордон, просматривая меню. — Можно также заказать свиное плато со сладким перцем и ананасы в меде.

— Звучит замечательно, — кивнула Алис одобрительно, — попробуем на вкус.

Эрнан сделал заказ на испанском языке.

Ей сразу понравилось дорогое великолепное вино. Они выпили по полбокала. Гордон поудобнее устроился в кресле, и его серебристо-серые глаза снова остановились на ее лице.

— Вы прекрасно говорите по-испански, — сделала комплимент Алис.

— Спасибо. Моя мать — испанка, а няни говорили по-испански, по-французски и по-итальянски. Поэтому я научился говорить на этих языках в раннем возрасте.

Неудивительно, что он так много достиг в жизни, ведь с раннего детства с ним обращались как с принцем.

— Да, вам повезло уже с рождения. Но все равно огромное состояние не может уберечь человека от руки судьбы.

— Вы правы. Мой брат умер от лейкемии, когда ему было четырнадцать. Я мог бы вырасти маленьким испорченным негодяем. Но я почему-то очень быстро стал взрослым.

Слова прозвучали холодно, даже с укором.

Алис стало стыдно за неосторожную реплику, она чуть покраснела.

— Извините. Мне очень жаль вашего брата. Я несколько поспешила со своими выводами. У меня не было права делать этого.

— Вы не виноваты.

Он не отрывал взгляда от ее лица и вдруг улыбнулся — тепло, открыто. Впервые с того момента, как они встретились. Лицо Эрнана стало потрясающе красивым.

Знает ли он, какое впечатление может произвести на человека подобная улыбка? Эти грубые, даже в чем-то жестокие черты лица смягчились и стали очень даже привлекательными.

— Я на вас не в обиде. Вы ведь о Габриэле ничего не знали. И мы совсем не стали испорченными детьми. Мой отец был очень дисциплинированным. А мать, как большинство испанок, держала дом в ежовых рукавицах.

Подошел официант с лобстерами и салатом из авокадо, потом принес свинину по-мексикански. Остаток вечера прошел под звон бокалов с изысканным вином, в легких разговорах и смехе. Оба признали кухню великолепной. А капучино с белой шапкой пены, которое Алис заказала на десерт, был таким легким, что казалось, вот-вот испарится из чашки.

— Я не могу вспомнить, когда еще получал такое удовольствие. — Глухой голос Эрнана обволакивал, довершая действие вина.

— Я думала, вы часто обедали здесь…

— Я не имею в виду вкус блюд.

Алис почувствовала, как ее лицо заливает краска. Гордон был неординарным человеком, безжалостным в бизнесе и, может быть, в личной жизни тоже. И не просто состоятельным, а непомерно богатым. И у него, вероятно, много женщин, которых он угощает подобными обедами.

Вот и о ней, очевидно, думает, что она, как женщина деловая, предпочитает легкие развлечения прочным семейным узам, к тому же в данный момент оказалась свободной. В его мире это, вероятно, нормально — лечь в постель с малознакомой особой, а потом какое-то время наслаждаться легкими отношениями, которые ни к чему не обязывают. Ни ответственности, ни угрызений совести, никаких осложнений. Но ведь она не такая. Как бы он повел себя, если бы узнал, что она девственница? Мысль эта могла довести ее до истерики. Думать надо не о наслаждении жизнью, а о том, как превозмочь свое одиночество в ней.

— Еда была великолепной. Спасибо вам за этот замечательный вечер.

Эрнан улыбнулся с легким поклоном головы и откинулся на спинку кресла. Он казался расслабленным, но взгляд был напряженным.

— Хотите еще кофе, или выпьем в отеле?

— Я думаю, что здесь лучше, — ответила она, стараясь бороться с парами алкоголя, а самое главное — с чарами визави. Да, ее привлекал этот мужчина, и нечего лицемерить перед собой. Господи, да он заинтриговал ее с первой же встречи.

Что же происходит? Неужели в ней проснулось желание, которого она ждала долгие годы? И что теперь делать? Даже опытная кокетка Анджела Фицджеральд, так же часто меняющая любовников, как цвет лака на ногтях, имела бы проблемы, приручая этого мужчину.

— Значит, пьем кофе здесь?

Он лукаво сверкнул глазами, и Алис вынуждена была признать, что его техника соблазнения была безупречной и многие женщины не устояли бы. Но она твердо кивнула:

— Да, здесь.

Легкий разговор и смех были уже в прошлом, когда они потягивали по второй чашечке кофе. Тело Алис теперь было таким неподвластным, непредсказуемым, словно его обуяли пьянящие страсти буйной весны.

Она понимала, что надо взять себя в руки. Ведь Гордон вот-вот поинтересуется, что с ней происходит? Никогда раньше она не была так взволнована, как сейчас, не могла понять, что ее так привлекало в этом мужчине, которого и знает-то всего несколько дней. За последние тринадцать лет у нее ни разу не возникло подобных проблем.

Они покинули ресторан, сопровождаемые официантом до машины. Он понимающе улыбался, и это еще больше подействовало Алис на нервы. В ней закипала злость на Гордона.

В машине он-таки спросил:

— Что происходит?

Но Алис уже совладала с собой.

— Происходит? — ослепительно улыбнулась она. — Все в порядке.

Стояла лунная ночь. Ресторан находился в пригороде, в зеленом местечке. И сейчас с одной стороны дороги виднелись горы, с другой — простирался безбрежный океан.

— Я не верю вам, — возразил Эрнан. — Вы были так веселы в ресторане. Что же произошло сейчас?

— Ничего.

— Мне кажется, что даже суровая деловая женщина может позволить себе несколько часов отдыха. Разве не так?

— Неужели вам действительно нравится посещать места, где вы создаете вокруг себя столько суеты? Неужели это тешит вашу гордыню?

— Вы думаете, я повез вас туда, чтобы произвести ошеломляющее впечатление?

Его голос был мягким и невозмутимым. Таким же тоном постаралась ответить и Алис:

— Я этого не сказала:

Боже мой, почему бы ей не держать язык за зубами, иначе выставит себя полной дурой.

— Я вижу. Особенно если судить по вашему настроению в последние четверть часа.

— Я… Это… — Она действительно выглядела по-идиотски. — Мистер Гордон…

— Неужели мы опять вернулись к «мистеру»?

— Эрнан, я не имела в виду…

— Не лгите мне, милая. Вы считаете меня эгоистом, человеком, который занят только своей персоной, использует каждую возможность, чтобы возвыситься над другими. И, конечно, ждет восхищения собой, особенно от красивой женщины.

Он сделал паузу, и Алис почувствовала, что, затаив дыхание, слушает его.

— Не сомневаюсь, что вы встречали в своей жизни много подобных людей. И каждый из них пытался еще больше возвысить себя в глазах такой интересной особы, как вы.

Алис нечего было сказать.

— Но я играю в жизни по своим собственным правилам. И у меня нет потребности затаскивать женщин в постель любыми способами.

Эрнан повернул к ней чувственное лицо, и на секунду их взгляды встретились. Она съежилась, таким сексуально привлекательным он был для нее сейчас.

Алис собиралась сказать что-то, чтобы переменить тему разговора. Дорога повернула, и в темноте фары высветили стоящую прямо на проезжей части собаку. Ослепленная светом, она метнулась в сторону, но уже раздался скрежет тормозов и машина съехала в кювет.

— С вами все в порядке? Вы не ушиблись? — повернулся к спутнице Гордон.

— Думаю, что нет. У меня даже не было времени подумать. Все произошло довольно быстро.

И все же воспоминания тринадцатилетней давности ожили так зримо, что женщина со стоном откинулась на спинку сиденья.