Но на этот раз все было иначе. Радио «Ватикан» транслировало мессу из комнаты умирающего Папы, и на заднем плане можно было расслышать его тяжелое дыхание. Позже в ежедневной газете «Иль Темпо» под крупным заголовком «Четыре дня у постели борющегося со смертью Папы» была опубликована статья, от которой и сейчас кровь стынет в жилах. Автором значился профессор Риккардо Галеацци-Лизи.
В статье говорилось, что Папе больше нельзя было вводить катетер, потому что «у святого отца произошло слишком обильное мочеиспускание». И дальше: «Конец уже близок. Мы не хотим более беспокоить святого отца инъекциями и обследованиями, которые все равно уже не принесут никакой пользы». И наконец, когда Папа был избавлен от мучений: «Он делает еще два вдоха, правда, со значительным перерывом. Потом из левого уголка рта вытекает струйка черной крови. Наконец его голова склоняется». Через несколько дней во французских и немецких иллюстрированных изданиях появилась фотография, изображающая Папу, которого кормит монашенка. Фотографию предоставил тот же профессор Галеацци-Лизи. Разглашением таких деталей он не только поверг в шок многих верующих, но и нарушил врачебный обет молчания. Итальянская коллегия врачей исключила его из своих списков, а в Ватикане он превратился в persona non grata. Остается вопрос, почему так поступил медик, бывший личным врачом наместника Бога на земле?
Галеацци-Лизи познакомился с Пием XII в 1938 году, когда тот еще не был Папой, а именовался Евгенио Пачелли и был государственным секретарем Ватикана. Когда ему в глаз попала песчинка, он обратился за помощью к первому попавшемуся медику — доктору Галеацци-Лизи. По счастливому совпадению тот был окулистом, и поэтому удаление песчинки заняло у него каких-то три минуты. Однако они успели разговориться, и эта беседа произвела столь сильное впечатление на ватиканского сановника, что, став четыре месяца спустя Папой, он сделал маленького коренастого врача своим лейб-медиком. В карьере Галеацци-Лизи это был резкий скачок: еще вчера безвестный окулист, содержавший не очень популярную практику, он теперь стоял в непосредственной близости от одного из самых значительных и влиятельных людей земного шара. В таких случаях нужно сохранять железное спокойствие, чтобы не сойти с ума от собственной важности. Для Галеацци-Лизи это оказалось непосильным испытанием.
Сначала все складывалось для него крайне благоприятно. Папа осыпал его титулами, сделал профессором, присвоил ему звание майора Папской гвардии и главного врача Ватикана. Позже он стал членом Папской Академии наук, к которой принадлежали семьдесят известнейших ученых со всего мира, в том числе сэр Александр Флеминг, открывший пенициллин. Галеацци-Лизи не вписывался в такое окружение, но его некомпетентность не бросалась в глаза. В Ватикане у врача мало работы, так как население там составляют преимущественно аскеты, ведущие здоровый образ жизни. Папа Пий XII принадлежал именно к этой категории. Он был кем-то вроде Марка Аврелия образца XX века: скромно питался, много молился, каждое утро делал гимнастику на свежем воздухе. У него не было проблем, которые у мирян связаны с семейной жизнью, детьми и зарабатыванием денег. Стресса он старался избегать. Он безмолвствовал, когда от него ждали реакции на холокост в Германии. Даже когда в 1943 году в Рим вошли части вермахта и депортация евреев происходила буквально у него под носом, он продолжал хранить молчание. Его поведение дало позже повод к резкой критике Ватикана. Такие авторы, как Джон Корнуэлл и Даниэль Иоганн Гольдхаген, даже обвиняли Пия XII в скрытой симпатии к расизму и антисемитизму.
Что касается Галлеаци-Лизи, то его политические события волновали крайне мало: он и без того катался как сыр в масле. Его врачебная слава росла, хотя для этого он пальцем о палец не ударил. Он назначал диеты для улучшения пищеварения Папы, чай из ромашки против бессонницы, витамины для укрепления здоровья и те или иные антибиотики, если у Папы случался кашель. Для всех этих повседневных медицинских забот не нужно было быть высококлассным специалистом. Тот факт, что Галеацци-Лизи приказал установить в покоях Папы механическую лошадь для физических упражнений, а во время аудиенций окутывал всю залу дезинфицирующими средствами для борьбы с микробами, относится не к медицинским достижениям, а скорее к медицинским курьезам.
Однако в январе 1954 года перед папским лейб-медиком встали совсем иные задачи. Его пациент страшно исхудал и был белым как мел, его мучила хроническая икота, а спать он мог не больше двух часов. В феврале его состояние обострилось. Он кашлял кровью и больше не мог удерживать в себе жидкую пищу. Галеацци-Лизи составил врачебный бюллетень, который был больше похож на обоснование своего решения об отставке, чем на медицинский диагноз. Члены Курии Святого престола уже не надеялись на выздоровление больного и просили кардиналов держаться поблизости, чтобы в случае необходимости немедленно приступить к избранию нового Папы. В этот момент в Ватикан приехал доктор Рауль Ниганс, сторонник метода лечения путем введения пациенту молодых клеток. Его пригласила монахиня и экономка Папы Пасквалина. Пий XII и Галеацци-Лизи и раньше встречались со швейцарским медиком. Его приезд не обеспокоил главного ватиканского врача: он не видел никакого вреда в том, что его коллега подтвердит безысходность положения Папы.
Но Ниганс приступил к интенсивному лечению. Он давал больному пить маленькими глотками ледяную воду, что избавило того от икоты и кровоизлияний в желудок. Следующим этапом была инъекция клеток, извлеченных из эмбриона ягненка — Ниганс занимался трансплантацией людям тканей животных. Это и сейчас в медицине считается весьма рискованным шагом, но в случае с Пием XII все прошло великолепно. Папа снова мог нормально питаться, да и сон его стал значительно лучше и дольше. К нему вновь возвращались силы. В папской Курии стали поговаривать о чуде, а Ниганс и его метод лечения молодыми клетками стал на какое-то время темой номер один в мировой печати. Швейцарский «чудо-доктор» стал известен всему миру, а о его коллеге Галеацци-Лизи уже никто больше не заговаривал.
В декабре 1954 года верховному понтифику снова потребовалась медицинская помощь. Он переносил слишком тяжелые документы и повредил внутренние органы: диафрагма зацепила часть верхней стенки желудка и разорвалась. В результате Папу начали мучить непереносимые боли в желудке, удушье, а также снова икота и кашель с кровью. Сестра Пасквалина вновь вызвала доктора Ниганса. Разумный и вдумчивый швейцарец предпринял умелый тактический ход, который позволил бы сделать все возможное для спасения пациента и при этом потешить самолюбие коллег. Вместе с Галеацци-Лизи он собрал врачебный консилиум, и, таким образом, в дело включились еще трое известных итальянских профессоров медицины: Рафаэле Паолуччи, Антонио Газбарини и Луиджи де Стефано.
Однако консилиум перерос в сумасбродную склоку между экспертами. Трое итальянцев настаивали на немедленной операции, тогда как Ниганс отказывался ее проводить, полагая, что пациент слишком плох для такого вмешательства. Главный ватиканский врач Галеацци-Лизи не имел собственного мнения на этот счет.
Семидесятидвухлетний доктор Ниганс, ссылаясь на свой долгий хирургический опыт, утверждал, что аргументы итальянских врачей противоречивы. Тогда Паолуччи в гневе покинул консилиум, чтобы устроить пресс-конференцию и на ней яростно обрушиться на Ниганса. Но Газбарини, Галеацци-Лизи и де Стефано поддались убеждениям швейцарца. Его план был таков: обезболить диафрагму точечными инъекциями, на короткое время приподнять ее, чтобы ввести в желудок картофельной кашки, что сделало бы его тяжелее, заставило бы опуститься вниз и окончательно освободить диафрагму. Гениальная идея! Гениально было и то, что Ниганс доверил исполнение своего плана доктору Газбарини. Благодаря этому на врачебном фронте воцарился мир. Профессор Галеацци-Лизи теперь уже не играл никакой заметной роли. Папе Пию XII стало значительно лучше, и он еще три года прожил в добром здравии.