Мужики и бабы мстительно заухмылялись. Недобрые взгляды прошлись от мирно пасущихся свинок до острых ножей. А из толпы, раздвинув народ узкими, но острыми плечиками и тяжелой палкой, на вершину которой был прикручен нож, выбралась худая черноволосая женщина с пронзительными, как два голубых шила, глазами. Всучив свою палку даже не подумавшему спорить Перну, она с каким-то скрытым ожесточением дернула себя за толстую косу, и въедливо спросила:

— А куда вы мордодрала дели? Или он сбежал?

— Кого, сударыня? — не понял Лукас, красиво выгнув бровь.

— Мордодрала! — фыркнула баба с оттенком презрительного превосходства из разряда "все мужики тугодумы и тупицы" и скрестила руки, показывая, что намерена стоять здесь хоть до конца света, но дождаться ответа.

— Вы имеете в виду это создание? — маг продемонстрировал недоверчивой крестьянке бутылку с "черным плащом". Сельчане изумленно заахали.

— А кого ж еще, — не выказывая ни малейшего удивления, передернула плечами черноволосая стерва. — Ты что же, дан, мордодрала не признал? Вон когти какие, только кожу с лица сдирать да глаза жертве выколупывать!

— Теперь, когда сударыня указала на все эти приметы, разумеется, узнал, — подчеркнуто вежливо поклонился нахалке Лукас.

— Значит, свинтусов зовут хрялками, а эту тварюгу — мордодрал! — сделал важный лингвистический вывод Рэнд.

— Какие поэтичные названия! — восхитилась Элька, поподробнее разглядывая миниатюрное и уже совсем не грозное создание, грустно царапающее стекло крохотными когтистыми лапками в тщетных попытках выбраться на волю. — А мордодрал миленький! Можно я его себе после опытов Макса оставлю?

— Нет, у тебя уже есть мышь, — решительно отказал Гал. — Другим тварям в доме не место.

— И что с ним делать будешь? — продолжила допытываться черноволосая баба у Лукаса, тыча пальцем в бутылку с пленником.

— Пусть это не будет более вашей заботой, милая сударыня, — галантно ответствовал Лукас и переправил бутылку Максу. Прижав желанную добычу к сердцу, технарь радостно вскочил с кресла, едва не опрокинув стол, и устремился прочь из комнаты совещаний к своим приборам. Меч Гала потух, явственно показывая, что опасности больше нет.

— Эй, Нива, он назвал тебя милой, — заржал кто-то в задних рядах.

— Не для тебя, Мот, — рыкнула женщина и, вырвав у Перна свою палку, устремилась в том направлении, откуда раздался легкомысленно поданный голос.

— Да что со спутников взять, — поддержал кто-то приятеля с другой стороны, — для них все девки, да бабы на одно лицо.

— С тобой я тоже еще поговорю, Ринд, — пригрозила Нива.

— Ладно, ребятушки, натерпелись мы страху, и повеселиться не грех, — ухмыльнулся в густые усы кузнец, закидывая кувалду на плечо, как перышко, — только о делах забывать не с руки. Свинок сгоните пока в большой старый амбар за домом Берна, вещи их подберите, да ко мне на задний двор кузни оттащите, Эги и Марша, бегите за Вероной в лесную ухоронку, пусть детишки и бабы ворочаются, а Росик пусть в дальние луга к пастухам сгоняет. Как все соберутся, большую сходку объявлю. Надо помозговать, какую охрану у Луговины ставить иль еще чего. Одних дозорных-то не всегда достанет. Может, помощи в Доране просить отряд придется. А пока не глазейте попросту!

Два быстроногих парня и такая же легконогая женщина кивнули старосте. Передав свое оружие приятелям, троица наперегонки помчались к околице. Похохатывая над тем, как Нива гоняет Мота, сельчане принялись за дело. Десяток людей с хворостинами и длинными палками принялись сгонять в стадо животных, временно превративших село в мини-свиноферму. Еще несколько человек собирали оставшееся от хрялков оружие и шмотье. У запасливых крестьян оно не должно было пропасть без толку. Вот только собравшиеся закопать разрубленную воином тушу недоуменно ахнули — на месте ее падения еще была видна примятая трава, но кровь и само тело бесследно исчезло…

А Перн запросто обратился с Лукасу и Галу:

— Не зайти ли нам, даны, в харчевню к Большому Коуту? В этом году, Свет не даст соврать, у него хорошее темное пивко имеется! Из самого Тируна привезли, да и местное недурно!

Приняв предложение старосты, мужчины двинулись к безымянному трактиру. Впрочем, в небольшом селении сей трактир являлся единственным представителем пунктов общепита, а потому именование "Трактир" вполне можно было считать именем собственным. Двери его из толстых дубовых досок и окна из цветных (желтых и красных) стеклышек в медном переплете — выходили на центральную площадь, где росли те самые замечательно-пестрые цветы, которые Лукас и Гал углядели с холма.

— Удивительное соседство, — похвалил маг, многозначительно смерив расстояние от двери трактира до роскошных цветов, похожих, по мнению Эльки, на гигантские, будто перекормленные удобрениями, хризантемы, астры и георгины. — Питейное заведение и великолепная клумба. У вас очень дисциплинированный или крайне умеренный в потреблении веселящих напитков народ.

— Нет, даны, — уяснив смысл речи Лукаса, хмыкнул кузнец, поскребя пятерней густо поросшую "ворсом" грудь в просвете расшитой петлями рубашки, — выпить у нас, как и везде, само собой любят, как же без этого, да и побузить не дураки. Но чтобы цветы эти, — громадина Перн опасливо понизил голос, — проклятущие затоптать!? Настолько никто глаза не зальет. Нива, злыдня языкастая, да и другие бабы потом со свету сживут! Вам-то, спутникам, хорошо, а нам с ними бок о бок тереть и тереть!

Мужчины неспешно вели деловой разговор, продвигаясь по постепенно оживающим улицам к крепким дверям "Трактира", где по сведениям старосты окопался в подвале хозяин, вознамерившийся защищать свои драгоценные запасы от поганых хрялкских рыл, не покладая окорока и не щадя ни капли пива, когда на площадь со стороны наезженной дороги вынеслось два всадника.

Глава 5. Подходящее знакомство

Могучий синеглазый блондинистый рыцарь, за плечами которого вился по ветру столь же синий плащ, а по бедру хлопали ножны здоровенного меча, мчался на огромном вороном жеребце. Копыта высекали искры из булыжной (в центре деревни!) мостовой. Худощавая, если не сказать откровенно тощая шатенка понукала небольшую тонконогую лошадку. Каким образом гнедая малышка умудрялась не отставать от своего гигантского собрата, оставалось их большой лошадиной тайной.

— Мири, ты только погляди, какой мужчина! — умилилась Элька. — Прямо герой с книжной обложки! Никогда не думала, что плащи и в самом деле способны так живописно развеваться! Может, тут какой-то секрет есть? Или дело во врожденном таланте?

— А девица уж больно худа! — разочарованно вздохнул Рэнд.

Завидев людей, "ковбой" разомкнул уста и заорал, будто через невидимый, но очень мощный рупор:

— Хрялки и мордодрал! Тревога!

— О Свет Лучезарный, ЕЩЕ ОДИН? — растерянно удивился бедолага-староста, так мечтавший о глотке холодного пивка. Широченные плечи кузнеца печально поникли.

— Еще? — приподняла тонкую бровь женщина, одновременно подавая своему разгоряченному спутнику знак остановиться, и впилась взглядом в лицо кузнеца. Если глаза Нивы можно было сравнить с шилом, то бледно-зеленые очи незнакомки, горящие болотными огнями на вполне симпатичном личике, из тех, по которым не прочтешь возраста, вполне сошли бы за два сверла дрели.

— Так, это, только что, дан… — начал толковать староста.

— Минтана, — не без надменного повеления поторопиться с объяснениями, представилась леди.

— Да еще и стерва, — сделал категоричный вывод о характере незнакомки вор.

С таким высокомерием ее не приняли бы за нищую и в лохмотьях, но на женщине было хоть и немного пропылившееся, и грязноватое по подолу, как заметила Элька, шелковое темно-зеленое платье с небольшими, украшенными цветочным орнаментом-вышивкой, разрезами, облегчавшими посадку на лошадь. Одежда несколько не по погоде, но никакой зябкости леди не демонстрировала.