Когда Ах-Мис развязал пленника и, поставив его на ноги, жестами показал, что он свободен, тот долго стоял неподвижно, переводя испытующий взгляд с одного на другого. Он явно не верил, что ему возвратили свободу. Наконец, внезапно сделав резкий прыжок в сторону, освобожденный пустился бежать, все время оглядываясь. Хун-Ахау и Ах-Мис стояли неподвижно, пристально глядя ему вслед. Через несколько мгновений незнакомец скрылся за выступом большой скалы.

Прошло несколько минут; воцарившуюся тишину нарушало лишь щебетанье носившихся друг за другом ласточек. Хун-Ахау и Ах-Мис, не сговариваясь, одновременно вздохнули, как будто они расстались с близким человеком, и, собрав нехитрый скарб, двинулись в путь. Как давно они не встречали людей – а этот, видимо, был такой же бедняк, как и они…

В этот день юношам не повезло с охотой. Шнырявшие обычно около их ног кролики на этот раз словно вымерли; вдобавок им не попалось по пути ни одного ручейка. Поэтому, когда под вечер они подошли к небольшой, но бурной горной речке, было решено дальше не двигаться, а остаться здесь на ночлег. Пока Хун-Ахау разводил огонь, Ах-Мис полез в воду за добычей, но все его попытки найти хотя бы раков оказались безрезультатными.

– Придется сегодня спать голодными, – сказал Ах-Мис, наконец подойдя к костру.

Хун-Ахау не успел ничего ответить. Они вдруг услышали нарочито тяжелые шаги – кто-то шел, явно стараясь, чтобы его приход не был неожиданностью. Еще миг – и из-за скалы показался бывший пленник. В руках он держал убитых кроликов. Твердо глядя в глаза, он приблизился к Хун-Ахау и положил к его ногам тушку зверька. Затем, повернувшись к изумленному Ах-Мису, незнакомец также торжественно положил перед ним двух кроликов и, очевидно считая, что его долг выполнен, спокойно уселся у костра.

Молчание прервал наконец Хун-Ахау.

– Сегодня мы не будем голодными, – сказал он. – Но почему он так странно разделил добычу?

– Он видит, что я большой и мне надо много еды, – предположил Ах-Мис.

– Скорее он считает тебя предводителем, – размышлял Хун-Ахау. – Но, может быть, он принес этих кроликов как выкуп за свое оружие?

Юноша достал спрятанный лук и колчан со стрелами и протянул их незнакомцу. Но тот едва взглянул на оружие, отрицательно покачал головой и быстро произнес несколько непонятных слов, после чего опять уставился на костер.

– Нет, он пришел к нам как друг и не хочет брать за свой дар никакого вознаграждения, – сказал Ах-Мис, внимательно наблюдавший за неожиданным гостем. – Будем готовить еду, он, наверное, так же голоден, как и мы!

Когда кролики были готовы, Ах-Мис положил перед незнакомцем его порцию на зеленых листьях. Сперва тот пытался отказаться и все придвигал свою часть Ах-Мису, но после нескольких энергичных отказов последнего принялся за еду.

Совместная еда сближает людей. Если человек делит с другим пищу, они уже не могут быть врагами. Именно такое чувство возникло у юношей по отношению к их необычному гостю после того, как трапеза была закончена. И поэтому, когда Ах-Мис спросил Хун-Ахау, будут ли они этой ночью сторожить, тот ответил отрицательно:

– Раз он пришел к нам как друг, недоверие его обидит. Будем спать, как будто рядом с нами Шбаламке или Укан.

Ночь прошла спокойно. Странный гость поднялся последним – очевидно, чтобы не возбуждать подозрений. Когда юноши тронулись в путь, он пошел рядом с ними, внимательно вслушиваясь в их разговор. Это навело Хун-Ахау на новую мысль.

– Сейчас мы узнаем его имя, – сказал он Ах-Мису.

Остановившись, юноша ткнул пальцем в грудь великана и произнес медленно и отчетливо: «Ах-Мис!» Затем, указав на себя, он назвал свое имя. Проделав это несколько раз, Хун-Ахау перевел палец на грудь незнакомца.

– И-у-и-те-маль! – сказал медленно пришелец. – Иуитемаль, – повторил он снова, для убедительности тыкая себя пальцем в грудь. И улыбка впервые появилась на его неподвижном лице.

Когда они двинулись дальше, Иуитемаль несколько раз окликал то Ах-Миса, то Хун-Ахау и показывал им рукой на поспешно убегавшего кролика или дремавшую на солнце ящерицу. Он был явно доволен, что мог как-то участвовать в разговоре. Правда, слова, которыми он сопровождал жесты, оставались друзьям непонятными.

Они приближались к пологому склону горы, покрытой почти до вершины дубовыми лесами, когда вдруг Иуитемаль резко остановился и предостерегающе положил палец на рот, призывая спутников к молчанию. После этого он неожиданно выхватил из мешка Хун-Ахау свой лук и несколько стрел. Наложив стрелу на тетиву, он начал бесшумно прокрадываться вперед. Только теперь Хун-Ахау и Ах-Мис заметили на опушке леса несколько оленей, спокойно щипавших траву. Иуитемаль приближался к ним против ветра, и чуткие обычно животные не замечали грозившей им опасности.

Хун-Ахау переглянулся с Ах-Мисом, у которого при виде лакомой еды загорелись глаза, и молча покачал головой. «Слишком далеко, – подумал он, – даже если бы у него был дротик, все равно оленей не достать! А ближе они не подпустят».

Но Иуитемаль, сделав не больше двух десятков шагов, остановился и прицелился. Жалобно просвистела стрела – и крупный самец, высоко подскочив, тяжело рухнул на землю, дернулся несколько раз, порываясь встать, и затих. Его испуганные собратья мгновенно исчезли.

Хун-Ахау и Ах-Мису все происшедшее казалось чудом. После секундного оцепенения они бросились к добыче, боясь, что олень убежит; они считали его только раненым. Но животное было мертвым – стрела попала прямо в сердце. И когда юноши убедились в этом, восторгу и изумлению их не было предела. Убить оленя на таком расстоянии тонкой хворостинкой! Каким же чудесным оружием владел их новый друг!

Степенными шагами приблизился Иуитемаль, гордо поставил ногу на тушу, поднял левой рукой лук и что-то запел, очевидно, восхваляя свою меткость. После этого, вытащив нож, он принялся ловко разделывать добычу. Ах-Мис бросился ему помогать, а Хун-Ахау начал собирать хворост для костра. Через час они уже сидели около огня, наслаждаясь жареной олениной. Остаток дня был посвящен еде и отдыху.

Прошло несколько дней. Путешественники двигались к югу. Их новый товарищ, казалось, уже полностью освоился с ними, но беседовать с ним по-настоящему не удалось ни разу. И пришелец, и юноши усердно старались преодолеть непонимание: Иуитемаль заучивал слова на майя, Хун-Ахау – на языке гостя (Ах-Мис довольно быстро отказался от таких попыток). Но все-таки их разговоры состояли из отрывочных фраз: «вот вода», «здесь ночлег», «хорошая еда», «плохая еда», «идем», «стой!». Как Хун-Ахау ни горел желанием узнать что-нибудь поподробнее об их неожиданном товарище, ему это не удавалось.

Но зато Хун-Ахау преуспел в другом. Каждый день Иуитемаль учил его стрелять из лука, и юноша делал заметные успехи. Сперва стрелы не слушались его, летели в сторону или падали рядом, но постепенно все наладилось. Юноша занимался упорно – он оценил по достоинству мощь и возможности нового оружия. Для упражнений ему служила специальная стрела с тупым наконечником, сделанная его наставником. Ах-Мис тоже нашел себе дело – под руководством того же Иуитемаля он изготовлял одну за другой настоящие боевые стрелы, благо обсидиан для наконечников попадался в горах достаточно часто. Стрелы получались очень добротные, и Ах-Мис немало гордился этим. А когда Хун-Ахау убил в первый раз такой стрелой зазевавшегося неподалеку кролика, восторгу юношей не было границ.

Вскоре Хун-Ахау и Ах-Мис узнали наконец, чем в действительности занимается их необычный гость.

Утром прошел сильный, но кратковременный дождь, затем выглянуло солнце. Юноши не спеша двигались по узкой долине, когда-то бывшей, очевидно, руслом горного потока. Крупные и мелкие камни, нанесенные сюда бурными водами, затрудняли передвижение.

Неожиданно Иуитемаль остановился и повелительным жестом остановил своих спутников. Он долго смотрел, поворачивая голову, на легкие струйки испарений, поднимавшихся от разогретых солнечными лучами камней. Хун-Ахау и Ах-Мис недоуменно переглядывались, не решаясь нарушить царившую вокруг тишину. Кого увидел их друг в этом безлюдном и, казалось бы, спокойном месте?