— Домик на берегу? — предположил он.

Она улыбнулась, поняв, что он не собирается ее высмеивать.

— Да, — просто ответила она.

— Значит, там пройдет наш медовый месяц, — заключил Джош. — Ветер будет раздувать тебе волосы, и ты на время забудешь о работе. Тебе даже не придется все время ходить в обуви, — добавил он, с улыбкой глядя на то место, где она оставила сброшенные с ног лодочки.

Эллен посмотрела на кончики пальцев, просвечивающие сквозь тонкие чулки. У нее была нехорошая привычка сбрасывать туфли, как только она входила в дом. Вероятно, это происходило потому, что, когда родители оставляли ее присматривать за четырьмя детьми, она всегда следила за тем, чтобы они не слишком быстро снашивали обувь. Глупо, но, видя, как Джош смотрит на ее почти голые ноги, она почувствовала себя чуть ли не обнаженной. Глупо.

— Мне пора домой, — вдруг сказала она и быстро сунула ноги в туфли. — Если кто и интересуется нами, то они давно ушли, а мне завтра рано на работу.

Джош кивнул и вытащил из кармана ключи.

— Я отвезу тебя на стоянку, где находится твоя машина. Эллен! — позвал он.

Она посмотрела на него, оторвав голову от портфеля, куда укладывала папку с бумагами.

— Не волнуйся. Несмотря на все эти списки, я думаю, дело не дойдет до крайних мер, — заверил он. — Полагаю, Тарентон не будет настаивать на том, чтобы увидеть брачное свидетельство. Он, скорее всего, быстро отвяжется от тебя, убедившись, что ты последовала его правилам. Мы просто сначала не станем торопиться.

Эллен согласно кивнула и вышла вместе с ним.

Спустя полчаса он уже стоял около двери ее дома.

— Вовсе не нужно было меня провожать, — настойчиво заявила Эллен, найдя ключ и вставляя его в замок.

— Леди, уже два часа ночи. Кругом рыщут волки, не говоря уже обо мне.

— Не наговаривай на себя, Джош. Я тебя знаю. Иногда мы не ладили. Ведь это я отговорила Пенни с тобой встречаться. Но я ценю твою помощь сейчас... уж не знаю, почему ты это делаешь, но ни в чем дурном я не могу тебя обвинять.

Он ничего не сказал, только пожал плечами, а она потянулась к дверной ручке. Наступило неловкое молчание.

— Думаю... сейчас не стоит беспокоиться, что нас кто-то увидит, — прошептала Эллен, надеясь, что он не станет целовать ее ради соседей.

— Наверное, — согласился он. — Но на всякий случай...

Он нежно взял ее руку в свою и стал разглядывать пальцы, на которых не было ни одного колечка. Повернув ладонь кверху, он коснулся ее губами. Один раз, другой. У Эллен загорелась кожа, потом, когда он отнял губы, похолодела. Ей страшно захотелось посмотреть на то место, куда он ее поцеловал, — там, несомненно, осталась отметина, как от ожога. Она взяла себя в руки и не посмотрела.

— До завтра, Эллен, — попрощался Джош, отпустил ее руку и открыл ей дверь.

Она вошла и прижалась головой к косяку, прислушиваясь к его удаляющимся шагам и к тому, как сильно у нее в груди колотится сердце.

Эллен сознавала, что с Джошем Готорном ей не справиться. Да и нет такой женщины, которой удалось бы держать его в руках, а уж ей и подавно. Она умела улаживать дела компании, успокаивать раздраженных служащих, по первому требованию, мгновенно организовывать и проводить встречи, составлять программы по обучению персонала. Но опыта общения с такими яркими личностями, как Джош, у нее совсем не было. К тому же она уверила себя, что для жизни мужчина ей не нужен. Но этот необычный человек, заполнивший все кругом, такой ошеломляющий и сокрушительный... Он будил в ней неизведанные чувства, в которых она не хотела себе признаться.

Слава Богу, что у него есть план, в результате которого они скоро разойдутся в разные стороны. Стоит ей очутиться в Аризоне, и она никогда больше его не увидит. Ей действительно хотелось, чтобы это произошло поскорее.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день Джош вошел в помещение фирмы «Игрушки Тарентона» и увидел Эллен, стоящую посередине конторы. Под мышкой одной руки она держала папку с бумагами, а другой прижимала телефонную трубку. Перед ней выстроилась цепочка посетителей, ожидающих, когда до них дойдет очередь. Джош наблюдал, как она говорила по телефону, одновременно склонив голову набок и слушая подошедшего служащего. Спустя две минуты она закончила разговор, повесила телефонную трубку и тут же повернулась к первому из выстроившихся к ней в очередь. С доброжелательной улыбкой, столь ей свойственной, она сказала:

— Мне очень жаль, мистер Фредерикс, но этот образец опять не совсем то, что мы имели в виду. Вот перечень изменений, которые предлагает мистер Тарентон. Но, пожалуйста, не расстраивайтесь, — успокоила она явно разволновавшегося человека. — Я не сомневаюсь, что это ваша лучшая задумка. У вас призвание придумывать игрушки. Меня это всегда поражало, и, если судить по вашей почте, не одну меня. Я только что прочитала груду писем от детей, живущих очень далеко... и почти во всех письмах — о ваших игрушках. Так что не стоит опускать руки. Дети ждут ваших новых творений. Я уверена, что вы доведете и этот проект до совершенства, так как основная идея — замечательная.

Человек открыл было рот, собираясь что-то сказать, затем передумал, пожал плечами и, застенчиво улыбаясь, направился к двери, держа в руках свое детище.

Снова раздался телефонный звонок. Эллен спокойно улаживала одну проблему за другой. Джош прямо-таки восхитился ею. Интересно, подумал он, такое происходит каждый день или нет? Было очевидно, что она умело справляется со сложными ситуациями. Ему пришло в голову, что, пожалуй, ей и не нужна его помощь, но он вспомнил о письме Пенни. Он видел, что Эллен весьма квалифицированный сотрудник. К тому же она из тех, кто всегда соблюдает правила игры. А сейчас правила нарушены или, вернее, обращены против нее. Так что она нуждалась в нем. От этой мысли у Джоша потеплело на душе, захотелось обнять ее своими сильными руками и защитить от Хью Тарентона и всех ему подобных. В одном, сам не зная почему, он был уверен: глупо слишком полагаться на свои чувства, какими бы нежными они ни были, так как со временем они улетучатся. В отличие от своего отца Джош не врал — ни себе, ни кому-либо. Возможно, он разочаровывал женщин своей неспособностью любить, но по крайней мере никогда никого не обнадеживал и не давал пустых обещаний. И у него не было ребенка, которому пришлось бы страдать от его безответственности и беспечности.

Джош выбросил из головы ненужные мысли и воспоминания. Как только толпа вокруг Эллен рассеялась, он устремился к ней.

— Надеюсь, буря утихла и мы можем пообщаться пару минут? — спросил он и положил руки ей на плечи, когда она наконец села за стол. — Говори тихо, дорогая. Пусть всем будет любопытно, о чем же мы беседуем, даже если ни о чем особенном. Не забывай, что мне положено знать тебя очень близко. Поэтому расскажи мне... о твоих обязанностях, о рабочем дне.

Худенькие плечи Эллен напряглись под ладонями Джоша. Она запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

— На самом деле сегодня относительно спокойно, — наконец негромко произнесла она. — По крайней мере никто из сотрудников не болен и не в отпуске. Да, я кажется, должна поблагодарить тебя... — Она указала на маленького плюшевого медведя-коала у себя на столе. — Я не была уверена...

— Немного детский подарок? — прошептал Джош, нагнувшись к ее уху. — Но зато производство компании Тарентона. Разве твой шеф этого не заметил?

Волосы Эллен коснулись щеки Джоша, и он вдохнул запах корицы и яблок. Правда, сейчас эти домашние запахи ассоциировались у него с голубыми глазами, обнаженными плечами и смятыми простынями.

Эллен откинулась назад, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза.

— Конечно, он заметил, — еле слышно ответила она. — Он сиял и был в восторге. Ты хорошо это придумал, но...

Она протянула руку к карточке, висящей на шее очаровательной зверюшки. При этом щеки у нее прелестно зарделись.

Джош не мог удержаться от улыбки. Дотронувшись до карточки, но не раскрывая ее, он наизусть произнес: