Она чувствовала себя так, будто обманывала Калеба, или по крайней мере ввела его в заблуждение. Сегодня утром она пододвинулась к нему и попросила:

— Дотронься до меня.

— Как приятно просыпаться рядом с тобой, — сказал он.

Он открыл ей такие вещи, о которых она даже не догадывалась еще пару месяцев назад. Ему отвечало не только ее тело.

— Нужно положить этому конец, — сказала она себе. — Надо быть честной.

Виктория шла, прилагая такие усилия, будто взбиралась на гору. Она придет домой, приготовит ужин и потом скажет ему все.

— Только не все, — сказала она. Нельзя сказать ему всего. Тогда ей придется признаться во всем самой себе, а сейчас она еще не могла это сделать.

— Здравствуйте, миссис Фремонт, — сказала Мисти, когда Виктория проходила мимо. — Сегодня у моего ребеночка день рождения. Вы придете?

Из глаз Виктории полились слезы.

— Извини, детка, сегодня я не могу, но пожелай ему от меня счастливого дня рождения, ладно?

— Хорошо, — сказала Мисти. — Все в порядке, миссис Фремонт. Не плачьте. Мой ребеночек поймет. Мама говорит, что иногда люди бывают заняты.

— Твоя мама права, — согласилась Виктория, улыбаясь сквозь слезы. — Спасибо, Мисти.

Виктория вошла в дом, прошла на кухню и поняла, что все это время она жила в выдуманном мире, как Мисти.

Она может пожить иллюзией еще один день, может притвориться, что все нормально, может быть его женой, даже любить его.

Эта мысль вернула ей равновесие. Не стоит отрицать правду. Разве не любили его множество женщин? И ей повезло больше других — она была с ним несколько месяцев! Она же знала, что им суждено расстаться.

Они поженились лишь с одной целью, а теперь этой цели не стало. Конец истории.

Калеб никогда не узнает правды.

Она вошла в комнату, и тут ее обняли сильные руки. Калеб чмокнул ее в шею и крепче обнял.

— Добро пожаловать домой, миссис Фремонт, — сказал он радостно.

Виктория моргнула. Она старалась не отвечать на его прикосновение. Но силы начали покидать ее.

«Мужество! — сказала она себе. — Веди себя естественно. Не показывай ему, что страдаешь».

Она улыбнулась мужу.

— Что это? Дэниз выкинула тебя из офиса?

Калеб засмеялся.

— Ты угадала. Ей всегда хотелось сделать это. И вот устроила мятеж. Похоже, тебе придется сегодня коротать время в моем обществе. Со мной, Бобом и Лайнолом.

Виктория в недоумении приподняла брови.

— Лайнолом?

— Разве я не сказал тебе про Лайнола?

— Это газетчик?

Калеб рассмеялся.

— Может быть. Я дал ему понюхать какую-то газету, и он проявил к ней интерес.

— Может, объяснишь мне?

Калеб пожал плечами и посмотрел на нее невинными глазами.

— Ну... когда Дэниз сказала, чтобы я убирал свою задницу из офиса...

— Она не говорила этого.

— Ладно, не говорила. Я просто ушел.

— Наверное, для этого были уважительные причины.

— Да, абсолютно правильно. — Он наклонился и снова чмокнул ее в шею. Она хотела, чтобы он повторил свой поцелуй, но все-таки с усилием отстранилась.

— Так почему ты ушел?

— Мне нужно было сделать нечто важное.

— Сделать... — помогла Виктория.

— Мне нужно было забрать Лайнола. Нужно было заехать в приют. Я понял, что он всех достал и его могли выкинуть на холодную улицу.

— Хм, — сказала она. — Сейчас лето.

— Да, но мир кажется очень неприветливым, если ты одинок.

Виктория хорошо знала это. Она помолчала. Калеб поцеловал ее и она ответила на поцелуй.

— Калеб, скажи мне, почему ты дома.

— Хорошо. Я дома, потому что я женат уже четыре месяца. Я хотел сделать тебе подарок.

— О! — Она не могла скрыть сожаления в голосе. — А у меня ничего для тебя нет.

— Все в порядке. Ты поцелуешь меня пару раз. — И он поцеловал ее. — Теперь зажмурь глаза.

Калеб достал из сумки щенка и посадил ей на ладонь.

— Лайнол? — угадала она.

— Да. Правда, он похож на маленького взъерошенного льва? Он пока очень любит грызть вещи. Кажется, он считает, будто приехал прямо из Африки, в приюте он наводил жуткий страх на других щенков. Но мы научим его хорошим манерам. Может, отдадим на попечение Бобу.

Виктория посмотрела на урчащий комочек шерсти, и ее глаза наполнились слезами.

— Ты говорила, что у каждого ребенка должен быть любимец. И что у тебя его не было. Я понимаю, ты не ребенок, милая, и не пытаюсь заменить тебе им Боба, но я подумал... Если нам придется отвезти его назад, я уверен, кто-нибудь возьмет его.

Он хотел забрать Лайнола из ее рук. Виктория испугалась, что Калеб посадит его назад в сумку.

— Он просто чудо, — сказала она, удерживая щенка. — Спасибо. — Слезы покатились по ее щекам.

— Виктория, — произнес Калеб. — Извини. Ты в последнее время была такой грустной. И я решил доставить тебе радость.

— Ты доставил мне радость.

— Я вижу, — Калеб вытер большую слезинку, которая катилась по ее щеке.

Виктория покачала головой и усилием воли заставила себя не плакать.

— Я была счастлива, Калеб. Я ценю все, что ты сделал для меня, включая Лайнола, но...

— Но? Что случилось, миссис Фремонт?

Виктория посмотрела на Калеба, надеясь, что он не заметит, как она страдает.

— Боюсь, я больше не могу быть миссис Фремонт, — покачала она головой.

Калеб застыл.

— Думаю, ты объяснишь мне, почему.

— Да, да. Я ходила к врачу несколько раз. Я... не могу сказать тебе, почему я пошла к нему. Просто я заподозрила, что что-то не так.

Калеб взял у Виктории щенка и посадил его в сумку. Потом обнял ее за плечи.

— Что случилось? — Его голос был очень напряженным. Таким голосом он еще никогда с ней не говорил.

Виктория положила руки ему на грудь.

— Ничего страшного. Ничего ужасного, уверяю тебя. Просто... у нас нет больше причин жить вместе. Я не могу иметь детей. Нет даже малой вероятности. Я могу показать тебе результаты анализов, литературу, которая объясняет мой случай. У меня не будет детей, Калеб. Нам не нужно было жениться. Завтра я возвращаюсь домой. Я позвоню адвокату и начну бракоразводный процесс.

Калеб не сказал ни слова.

— Извини, что тебе пришлось жениться на мне. Это было ошибкой, конечно, я эгоистка. Но теперь все кончено. Надеюсь, мы останемся друзьями. Я всегда буду тебе благодарна.

— Ты будешь благодарна. — Он сказал эти слова так, будто она оскорбила его, сдавил ей плечи, потом посмотрел в сторону и отпустил ее.

— Черт, Виктория. — Он резко выдохнул. — Мне очень жаль. Я знаю, как много ребенок значил для тебя.

— Все в порядке.

— Все не в порядке. Это несправедливо.

Виктория понимала, что проведет остаток жизни одна и всегда будет жалеть, что у нее нет ребенка. Но сейчас даже не эта новость ранила ее, а осознание, что они расстаются с Калебом.

Виктория любила его и должна была уйти, прежде чем Калеб поймет, что она, увы, похожа на всех остальных женщин Ринваля и что она хочет его.

— До свидания, Калеб, — сказала она ему. — Спасибо тебе за все.

Калеб приблизился.

— Не уходи сейчас. Останься на ночь.

Оставаться больше не было смысла и если они будут спать вместе, эта ночь будет очень долгой.

Виктория не хотела показать ему всей глубины своего горя.

— Лучше, если Лайнол проведет первую ночь там, где будет его настоящий дом.

Отговорка звучала неубедительно.

Калеб несколько секунд смотрел на нее. Потом резко кивнул.

— Я помогу тебе упаковать вещи и отвезу домой.

Переезд не занял много времени. Они стояли на пороге ее дома, за дверью остались Боб и Лайнол. Виктория смотрела на Калеба, не зная, что сказать. Наконец, она протянула руку.

— Ты был... очень хорошим другом, Калеб, — произнесла она.

Он положил ее руки себе на плечи и, взяв за талию, притянул к себе. Калеб нагнулся и поцеловал ее, поцелуй был долгим.

— Я был не просто другом, — сказал он. — Не забывай об этом. — Сказав это, он ушел.