— Хм, ты знаешь хоть одного мужчину, который хотел бы передать свои гены? — спросила Дэниз.

Нет, он не знает. Но он знает одну наивную, но милую леди, которая считает это возможным и которая сводит его с ума.

— Да, это загадка, — сказал он.

Имя этой женщины останется загадкой для всех в Ринвале, он никому не назовет его. Если прямо сейчас пойти в магазин, Дэниз догадается, кто этот таинственный автор. Люди станут преследовать Викторию, жалеть или смеяться над ней.

Нет, он не сделает этого. Но скоро ее увидит. Разрешаются встречи с ребенком? Калеб покраснел от злости при мысли о том, что какой-то парень после того, как дело будет сделано, снова будет вторгаться в ее жизнь. О чем она думала?

— Интересно, что заставляет женщину давать такие объявления, чтобы заполучить папашу для своего ребенка? — спросила Дэниз.

Калеб резко выдохнул.

— Думаю, в ее жизни встречались только подлецы, и она считает, что лучше получить ребенка от подлеца, который не будет всегда рядом. Она не хочет мужа.

— Да-а, но почему просто не попросить парня сдать сперму?

Калеб передернул плечами.

— Парень, который сдает сперму за деньги, может быть благородным человеком, а может оказаться подлецом, которому нужны только деньги. Или мошенником, который умеет притворяться. Может, она не хочет, чтобы какой-то мошенник был отцом ее ребенка. Может, она ищет подходящего мужчину.

— Подходящего?

— Да, я думаю так. Может, она хочет, чтобы этот мужчина любил детей, чтобы его интересовали не только деньги и чтобы у него была более высокая цель.

— Может быть. Но звучит сомнительно. Может, она хочет просто позабавиться?

— Она не хочет позабавиться. — Эти слова прозвучали как-то слишком уж твердо. Калеб понял, что допустил ошибку и решал ее исправить. — Женщина, которая хочет, чтобы мужчина был лишен пороков, явно не жаждет увеселения.

Дэниз подозрительно посмотрела на него. Она поправила очки.

— Может, ты и прав. Возможно, ты знаешь о женщинах больше, чем я, принимая во внимание твой обширный опыт. Но на ее месте я была бы поосторожнее. Многие мужчины могут сделать неправильные выводы. И разрешать парню время от времени навещать ребенка просто...

— Неумно, — сказал Калеб сквозь зубы.

— Я бы сказала странно.

— Согласен с тобой, Дэниз.

Дэниз не ответила.

— Сколько тебе лет?

Дэниз нахмурилась.

— Тридцать восемь.

Калеб постарался не показать своего удивления. Он думал, что ей все сорок пять.

— Я знаю, что вы с Джерри решили не заводить детей. Ты жалеешь об этом?

— Нет, — быстро сказала она, но потом покачала головой. — Вообще-то, это не совсем так. Порой, когда видишь на улице пару с пухленьким, смеющимся ребенком... Они выглядят такими счастливыми. Не знаю, как сказать. Наверное, иногда жалею. Но у меня есть Джерри. Я не одинока, и мы вряд ли смогли бы возиться с ребенком. Мы правильно решили.

— Все дело в том, что вы не можете возиться с ребенком?

— Да, наверное. А почему ты спрашиваешь? У тебя же нет этого чувства?

— Какого?

— Чувства одиночества, которое подстегивает мужчин заводить детей с первой попавшейся женщиной.

Калеб глубоко вздохнул.

— Только не я.

— Хорошо, а то я уже усомнилась в тебе. Знаешь, это называется комплексом Тарзана. Тарзан считает так: «я — мужчина, я должен оставить свое семя». Именно такие парни могут заинтересоваться подобным объявлением. А некоторые, прочитав его, могут захотеть взвалить женщину на плечо и сделать ее своей навсегда.

Калеб представил себе, как какой-то мужчина взваливает Викторию на плечо и несет в берлогу, чтобы сделать «своей женщиной». Он с большим трудом усидел на месте.

— Дэниз, — сказал он.

— Я знаю, пора заняться газетой.

— Спасибо, что поделилась со мной своими взглядами.

Дэниз недоверчиво посмотрела на него.

— Слушай, кажется, тебе пора заняться газетой. Иначе мы не успеем с выпуском.

Помощница засмеялась и вышла.

Калеб заставил себя остаться в офисе до конца дня. Он разрешил себе подумать о делах Виктории только в начале пятого.

Неужели она так сильно хочет этого ребенка, что готова на любой риск?

А что он сам собирается делать?

— Ничего, — пробормотал он. Нет, это неверный ответ. Он собирался сделать кое-что. И может это будет крайне неправильный и самый глупый поступок.

Как только Виктория вошла в дом, тут же раздался звонок. Она открыла дверь и увидела на пороге Калеба, который закрыл собой почти весь дверной проем. Он явно злился.

— Прогуляемся? — спросил он мягко, но без улыбки на лице.

Прогуляемся. Это прозвучало как приказание. Виктория не любила приказов, но заметила беспокойство в его глазах и вспомнила, что сама нагрузила его своими проблемами.

Виктория взяла Калеба под руку, и они пошли гулять.

— Куда мы идем?

— На нейтральную территорию.

— На нейтральную? Мы собираемся спорить?

Калеб посмотрел на Викторию и улыбнулся.

— Перепалка в лучах заходящего солнца, — сказал он.

— Ясно. Я, наверное, чем-то обидела тебя.

— Не обидела.

— Оскорбила?

— Нет. Ты не скажешь того, что обычно говорят женщины в этом городе.

— Они говорят плохие вещи, потому что не знают тебя, — горячо сказала Виктория.

— Это вы не знаете меня, мисс Холбрук, — сказал он, называя ее официально, чего она не терпела.

Этого хватило, чтобы вывести ее из себя.

— Да, наверное, не знаю. Просто ты был так добр ко мне в последнее время...

Он остановился и повернулся к ней. Они стояли перед парком Гейтвэй.

— Виктория, — сказал он, вздохнув. — Извини, но, черт возьми, ты сводишь меня с ума. Ты много лет живешь одна, у тебя процветающий бизнес, ты представитель здешнего общества, ты — умная женщина... так мне кажется... но совершенно ничего не знаешь о мужчинах. Они приходят к тебе в магазин и покупают книги. Ты неверно представляешь себе, какие мы, под словом «мы» я подразумеваю мужчин. Мы чувствуем, когда нам доверяют и пользуемся этим, чтобы получить то, что нам нужно.

— Ты же не воспользовался тем, что я доверяю тебе, — сказала она.

Калеб не ответил.

— Я не святой, Виктория, любой скажет тебе это.

Виктория рассердилась.

— Я просто не буду с ним разговаривать.

Калеб засмеялся.

— Виктория, ты каждый день разговариваешь с этими людьми. Они твои покупатели, твои друзья.

Виктория скрестила руки на груди.

— То что ты встречаешься со многими женщинами, еще не значит, что ты плохой человек. Почему ты постоянно предостерегаешь меня? — Вдруг Виктория удивленно раскрыла глаза. Она поняла, в чем дело. — Ты видел мое новое объявление?

— Я — владелец газеты и главный редактор. Все новости проходят через мои руки.

— Мне не нужно было печатать его в «Газете», но я об этом даже не задумалась. — Она развела руками, как бы говоря «ну что поделаешь»?

— В какие газеты ты еще отправила свое объявление? — медленно спросил Калеб.

— Это неважно. — Виктория пошла по дорожке парка.

— В какие газеты и сколько их? — Калеб догнал ее.

— В двадцать или около того, — сказала Виктория.

— В двадцать? — Калеб остановился, как вкопанный. Он взял руку Виктории. — В двадцать газет? В первый раз тоже было столько?

— Нет. — Ее пальчики казались ему такими маленькими. И Виктория почувствовала, как сильно мужчина и женщина отличаются друг от друга. Он был большим, а она маленькой, он был сильным, а она — слабой. Смотря на него, ей хотелось придвинуться к нему, положить голову на грудь и спросить, как же ей достичь своей цели. Но она не хотела показывать свою слабость. — Первый раз я послала в десять газет. Просто... просто я хочу, чтобы все поскорее закончилось.

— Виктория, ты же не хочешь этого делать. Правда? Ты не хочешь отдаваться незнакомцу.

Она действительно не хотела этого, но слишком долго притворялась, что у нее все хорошо в жизни.