Но по ночам ему снилось море.

Ласковое и нежное, убаюкивающее его, смывающее все заботы и проблемы. Яркое небо до боли режет глаза, зелень деревьев не поддается описанию. Он идет по пляжу, медленно, неторопливо, наслаждаясь каждой секундой покоя и тишины. Рядом с ним женщина, прекрасная и величественная, задумчивая и молчаливая. В ней — смысл его жизни, величайшая радость и величайшая боль. Она — неотъемлемая часть его самого и окружающего мира, через нее он тоже ощущает свою принадлежность к этой вселенской красоте.

Джек просыпался в холодном поту. Эта женщина ничуть не походила на ту, которая спала рядом с ним.

Так прошел год.

3

Все закончилось одним прекрасным утром. Джек ночевал в роскошной белоснежной спальне один, так как Сильвия в очередной раз проводила выходные на загородной вилле своей подруги. Если честно, он был совсем не против. В последнее время Джек любил просыпаться в одиночестве, наслаждаясь покоем и тишиной. А Сильвия говорила без умолку, пересказывая Джеку все городские сплетни…

Неожиданно в дверь постучали.

— Войдите, — раздраженно проговорил Джек.

Ему не нравилось, когда по выходным его тревожили рано утром. Раньше Джек всегда просыпался затемно, но теперь, когда ему приходилось ложиться в два-три часа ночи, он предпочитал в воскресенье находиться в постели чуть ли не до обеда.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Джон Денвер-старший. В его руке белел конвертик. Не говоря ни слова, он протянул письмо сыну.

Очень жаль, что такого привлекательного и достойного мужчину бессовестно обманывает его жена-вертихвостка. И с кем? С презренным Эрни…

Джек не сразу понял, о ком идет речь. Он вертел в пальцах бумажку и усиленно хмурил брови. Анонимка? В руках отца? Что это может означать?

— Письмо адресовано мистеру Дж. Денверу, поэтому я вскрыл его! — выпалил Джон Денвер-старший. — Не думай, что я лезу в твою личную жизнь…

Джек заморгал. При чем тут его личная жизнь?

— Мне уже давно не дают покоя эти ее постоянные отлучки, ночевки вне дома, — бормотал отец, меряя шагами комнату. — Но разве я вмешивался? Нет. Хотя как глава семейства имею на это полное право. Я думал, девочка молодая, веселая, ей скучно все время сидеть дома. Пусть развлечется. Но это уже переходит всякие границы!

Джон Денвер остановился и гневно потряс кулаком, угрожая кому-то невидимому. Джек откинул одеяло в сторону и встал с кровати. Он ощущал странную пустоту и в голове, и в сердце. Бессвязные фразы отца открыли ему глаза, и это открытие было так внезапно и сокрушительно, что Джек не знал, как реагировать.

— Это всего лишь анонимка, — выдавил он из себя, когда отец снова принялся рассуждать.

— Всего лишь? — Денвер-старший даже остановился. — Кто-то распускает о нашей семье грязные сплетни, а ты не видишь в этом ничего особенного?

— Вот именно, грязные сплетни! — Джек с радостью ухватился за удобное слово. — Конечно, это возмутительно, но не стоит впадать в панику. Ты сам знаешь, что для некоторых обиженных жизнью людей это нечто вроде хобби — рассылать глупые анонимки.

— То есть ты в это не веришь? — спросил Денвер-старший на удивление будничным тоном, словно не он только что как ураган ворвался в спальню Джека.

— Это полный бред, — усмехнулся Джек, чтобы успокоить отца, хотя на самом деле не сомневался в правдивости каждого слова анонимки.

Слишком многое говорило в поддержку этого проклятого письма. Уже несколько месяцев — Джек не мог вспомнить, когда все это началось, — Сильвия была очень рассеянна. Она назначала встречи и не приходила, планировала вечеринки и забывала о них. У нее появились подруги, с которыми Джек не был знаком, врачи, которых она регулярно посещала, не жалуясь на самочувствие. Она даже стала членом какого-то литературного общества и пропадала на его заседаниях каждый четверг, хотя не раскрыла ни одной книги с тех пор, как приехала в Штаты.

Огромное количество мелочей всплывало в памяти. Сильвия стала тратить гораздо больше денег на одежду и салоны красоты. Теперь ей было необходимо блистать везде, чтобы все восхищались ее красотой. Ради кого она так старалась? Уж наверное, не ради мужа, который был давно приручен…

Джек вспомнил презренного Эрни, на которого намекала анонимка. Да, он был частым гостем в их доме. Веселый, смазливый парень, располагающий после смерти дяди достаточным доходом, чтобы ничего не делать и кружить головы дамам. Джек редко с ним общался, да тот и не искал мужского общества, вполне комфортно чувствуя себя в женском. Кажется, кто-то из подруг Сильвии был в него влюблен…

Сейчас Джек не мог вспомнить точно, в голове все путалось. Имена, даты, события, и в центре этого водоворота — смеющееся личико Сильвии, которая в открытую издевалась над ним.

— Но согласись, на пустом месте анонимки не возникают, — неуверенно пробормотал Джон Денвер-старший. — Нет дыма без огня.

Ему хотелось, чтобы сын окончательно развеял его сомнения, а не стоял с потерянным видом посередине комнаты.

— Еще как возникают, — вздохнул Джек.

— Все равно, я бы на твоем месте проверил, — покачал головой отец. — Нельзя, чтобы тебя выставили дураком…

Джек усмехнулся. Он знал, какое значение отец придает мужской чести, чести Денверов. И у него не хватало духу признаться, что для него это все — пустой звук. Он сам выставил себя дураком, когда согласился вернуться в Америку и продолжал жить с женщиной, с которой у него не было ничего общего.

— Не я первый, не я последний, — легкомысленно заявил Джек.

У Денвера-старшего глаза на лоб полезли.

— Ты хочешь сказать, что готов простить ее, если это правда? Если она на самом деле опозорила тебя? — Джон Денвер отказывался поверить в слабохарактерность сына.

Какое это имеет значение? — хотел спросить Джек, но слова замерли на его губах. Как же он не понял раньше? Вот он, выход, лазейка, просвет в его безрадостном существовании. Еще не поздно, и он сможет исправить ошибку, вычеркнув эту любовь из своей жизни…

— Я обязательно поговорю с ней, — решительно произнес Джек, и глаза его засверкали. — Мне с самого начала не стоило связываться с Сильвией Уэнрайт!

И с этими словами Джек ушел в смежную комнату, чтобы переодеться. Скомканная анонимка сиротливо валялась на полу. Денвер-старший наклонился, поднял ее и, старательно разгладив, спрятал в карман. Он пока не мог определиться, радоваться ему такому развитию событий или нет. Конечно, нельзя допустить, чтобы эта вертихвостка пятнала имя Денверов. Но с другой стороны, развод, неизбежный скандал… Тоже ничего хорошего для репутации семьи. Да и кто знает, удастся ли удержать потом Джека в Чикаго.

Ладно, может быть, это злостная клевета, успокоил себя Джон Денвер-старший. Он вышел из спальни Джека, аккуратно притворив за собой дверь. Ему хотелось посоветоваться с Присциллой. Ее мудрость не раз выручала его и в более щекотливых ситуациях. Эх, надо было вначале с женой поговорить, а потом уже бежать к Джеку, подумал Денвер с запоздалым сожалением. Присси наверняка скажет, что я поторопился.

Сильвия вернулась поздно вечером, удивительно хорошенькая, с блестящими глазами и раскрасневшимися щечками. Она прильнула к мужу, который встретил ее в холле, и прошептала:

— Ты даже не представляешь себе, как же я соскучилась по тебе, дорогой…

Джек привычно обнял ее и даже коснулся губами пышных волос. Ни злости, ни ревности, ни обиды он в этот момент не чувствовал. Всего лишь за год горячо любимая женщина стала ему абсолютно чужой. Да и была ли это любовь? Ослепление красотой и живостью Сильвии, романтическая обстановка, собственное неразумное неопытное сердце, не знавшее еще ни сильной страсти, ни жгучего разочарования…

Джек вспомнил, как ревновал Сильвию к ее многочисленным поклонникам тогда, в Веллингтоне, когда он сам был еще только молчаливым обожателем. Он с ума сходил, когда она щедро раздаривала свои улыбки. А сейчас, когда она отдала другому мужчине нечто неизмеримо более ценное, душа его молчала. Она словно омертвела.