— Поцелуй меня, — прошептала Барби. Желание, чтобы между ними все произошло, стало таким непреодолимым, что эти слова вырвались сами собой.

В глазах Ника вспыхнуло что-то темное и пугающее, и Барби охватила паника. Это не было ответом на ее призыв. Чего же тогда он хочет от нее?

И тут губы Ника обрушились на ее рот, горячие и требовательные. Барби почувствовала, как безумная паника сменяется не менее безумным ответным желанием. Поцелуй Ника не был ни сладким, ни нежным. Это был захват, интервенция, цель которой смести существующие между ними преграды, стремление узнать, насколько далеко может завести ее страсть, насколько она реальна.

В этом поцелуе было все — злость, разочарование, дикое желание взять от него как можно больше, как будто это был единственный шанс вернуть некогда утраченное. Обоих словно лихорадило в непреодолимом желании получить компенсацию за прошлые потери.

Где-то на задворках помутившегося сознания Барби билась мысль, что она ведет себя безрассудно, но ей уже было все равно. Пути назад нет. И Ник Армстронг больше не главный в их тандеме, потому что она не та маленькая робкая овечка, следовавшая за ним как на привязи. Теперь они равны.

Барби крепко обнимала Ника, упиваясь ощущением большого сильного тела, напрягшейся плоти, упирающейся ей в живот, как неоспоримое свидетельство силы его желания обладать женщиной, которой она стала. Его губы ни на миг не отрывались от ее рта, исследуя, прося, требуя позволить познать ее, обладать ею безраздельно.

Рука Ника осторожно убрала волосы Барби со спины, перебросив их вперед, и нащупала язычок молнии. Не желая отдавать ему преимущество в этой любовной схватке, она тотчас же занялась пуговицами на его рубашке. Я буду делать все то, что делаешь ты, хотела дать понять Нику новая Барби. На этот раз я не позволю тебе отвергнуть меня, снова оставить в прошлом.

Одежда усыпала пол, туфли отброшены в дальний угол. Большие сильные руки подхватили ее и оторвали от пола. Брошенная на кровать, Барби распростерлась на соболином меху, прикосновение которого лишь обострило греховную чувственность происходящего.

Ник возвышался над ней с видом пещерного человека, притащившего с охоты вожделенную добычу, — грудь ходуном, в глазах пламя.

— Ты действительно готова зайти так далеко? — требовательно спросил он.

Отголоски прошлого ворвались в сознание Барби, вернув сомнения и превратив ее на миг в маленькую «Бе-е-Бе-е» Лэм.

— Я уже зашла, — ответила она, решительно отметя сомнения. А женщина-искусительница, проснувшаяся в ней, добавила провокационно: — Это ты мешкаешь в нерешительности. Не хочешь ли присоединиться ко мне?

Великолепно сложенное тело Ника было сильным и мускулистым, но и Барби была сильна — сильна тем, что была женщиной, которую он хотел. Подтверждение силы его желания стало бы очевидным и вполне осязаемым, протяни она руку.

Мысль о том, что теперь Ник так сильно хочет ее, наполняла сердце Барби ликованием.

Она упивалась обжигающим пламенем в его глазах, когда Ник приблизился к ней и поставил одно колено рядом с ее бедром. Вторым коленом он раздвинул ноги Барби, получив этим ловким маневром бесспорное преимущество над ее положением. Собственная уязвимость вдруг сильно испугала Барби, но она не собиралась выказывать свой страх. И даже когда он оперся на руки и навис над ней, угрожающе, подавляюще, у нее достало сил посмотреть на него с вызовом — в этой игре она не уступит.

Возьми меня, молча молила она.

Это больше не было игрой — просто мужчина и женщина, наконец, оказались у самых истоков бытия.

Ник овладел ее ртом, его язык ворвался в него так стремительно, с такой страстью, что тело Барби невольно выгнулось в призыве другого, еще более интимного вторжения. Но Ник, этот нежный захватчик, не откликнулся на призыв, терзая ее ласками и суля неземное блаженство. Она впилась ногтями в его спину. Он поднял голову, и Барби заметила в его глазах вспышку яростного триумфа при виде ее желания, скрыть которое она была не в силах.

Но в следующий момент это перестало иметь значение, потому что Ник склонился к ее груди, по очереди взял в рот затвердевшие соски, и все, что Барби чувствовала теперь, — это вспышки наслаждения каждый раз, когда он, посасывая, втягивал в рот розовые горошины, ласкал их языком. Она сходила с ума под этой сладостной пыткой — хотела продолжения и прекращения одновременно, хотела еще большей близости, полного слияния. Она сжимала его голову, оттягивала за волосы и тут же прижимала обратно, настойчиво побуждая удовлетворить, наконец, это испепеляющее ее желание.

Но Ник снова не внял ее мольбам. Высвободившись из цепких пальцев Барби, он скользнул ниже и проложил пылающую дорожку поцелуев вниз по ее животу, ниже, ниже… Его пальцы скользнули меж ее бедер и стали дразнить, ласкать мягкую влажную плоть… Ощущение было настолько ошеломляющим, что Барби даже перестала скрести ногтями спину Ника. Она просто закрыла глаза и отдалась во власть его умелых рук.

Наконец поцелуй стал настолько интимным, что она инстинктивно попыталась вырваться, но сильная рука, лежащая поперек ее бедра, удержала Барби, пригвоздив к кровати, и она осталась умирать от наслаждения под натиском его губ, которое накатывало волнами, заставляя ее взмывать вверх и стремительно падать вниз в ожидании полного слияния.

— Прекрати! — Крик, который она не смогла сдержать, исторгся из самых глубин ее естества. — Иди ко мне, Ник! Сейчас!

Она извивалась в объятиях Ника, побуждая его сделать, наконец, то, что должно. Ник завел одну руку под ее ягодицы, приподнимая их, а она вцепилась ему в плечи в лихорадочном нетерпении получить желаемое. Ник на мгновение завис над ней и начал проникновение, которого она так страстно ждала. Глубже, глубже… Экстатическое чувство правильности происходящего затопило Барби.

— Да!.. — выдохнула она с облегчением. Налитая желанием плоть Ника глубоко внутри нее чувствовала ритмичное сжатие ее мышц, что доставляло ему головокружительное удовольствие.

— Открой глаза.

Повелительная интонация в его голосе заставила Барби немедленно сделать это. И встретить его пылающий взгляд.

— Не смей закрывать глаза. Я не хочу быть твоей фантазией. То, что происходит, очень… — он отпрянул, покинув ее лоно и заставив Барби мгновенно почувствовать себя опустошенной и разочарованной, — очень реально, — хрипло закончил он и рывком вернулся в нее, словно показывая степень своей реальности.

— Да, действительно, — простонала Барби, радуясь такому доказательству.

На этот раз Ник медленно вышел из нее, оставив дрожать в нетерпеливом ожидании, пока он вернется, заполнит образовавшуюся пустоту, дойдет до самых глубин ее естества, вызывая конвульсивную пульсацию почти невыносимого наслаждения.

— Тебе хорошо?

Его глаза сверкали, тон был требовательным. А может, он посмеивается над неистовым желанием Барби отдаться ему целиком и полностью?

— Да… да… — прошептала она. — Ты же знаешь, что да! Зачем же спрашиваешь?

— Потому что хочу услышать, как ты признаешься в этом.

Зачем? Ему требуется доказательство, что и здесь он победитель, как всегда и во всем?

— Перестань играть, Ник, — взмолилась Барби. — Просто будь со мной. Разве тебе не этого хочется?

Ник закрыл глаза и без единого слова начал двигаться, подчиняя их слившиеся тела первобытному, всепоглощающему ритму… Все чувства Барби, много лет дремавшие в глубине ее сердца — и тела, — вырвались наружу.

Ник и она. Она и Ник.

Ей нравилось чувствовать его в себе и думать, что ему тоже нравится быть внутри нее. Она уже не помнила, сколько раз сама достигала кульминации, а Ник все не останавливался, продолжая свое ритмичное движение во все ускоряющемся темпе.

Когда же Барби глубоко внутри себя почувствовала его высвобождение, это было ни с чем не сравнимое чувство полного слияния. Ник расслабился, крепко прижал Барби к себе, но не покинул ее лона, чтобы не прерывать их единения, когда двое — словно одно целое.