Теперь вроде бы ее будущее кто-то спланировал вместо нее. Она любит Бернардо, и он любит ее. Она и думать не может о том, чтобы расстаться с ним.

— Кофе для la signora, — торжественно объявил Бернардо, толкнул дверь и вошел. Он нес поднос с двумя чашками и кофейником.

— О, очаровательно! — Она наливала кофе, а он через ее плечо смотрел на экран. — В чем дело? — спросила она, когда он пробормотал что-то на сицилийском диалекте. Она ничего не поняла, но по тону догадалась, он не верит и возмущен.

— Этот тип называет себя доктором, а сам думает не о больных, а только о том, как бы набить карман.

— Предполагается, что он большой мастер в том, что делает, — возразила Энджи. Она предвидела выражение лица Бернардо, когда он узнает, кто этот доктор. В данный момент имя отца не было видно на экране. Она вернула текст к началу, чтобы насладиться шуткой.

— И что он делает? — насмешливо спросил Бернардо. — В мире так много людей, по-настоящему нуждающихся в помощи, а он делает косметические операции, чтобы получить побольше денег. У него дар от Бога, а он использует его, чтобы сделать себе миллион.

— Вообще-то несколько миллионов, но много…

Она хотела сказать, что много отдается на благотворительность, но Бернардо задыхался от гнева.

— Он делает много добра, — Энджи начинала сердиться, — и не только кинозвездам. Есть и изуродованные дети. Ему случилось быть моим отцом. Буду благодарна тебе, если ты перестанешь его оскорблять.

— Этот мужчина твой отец? — Он странно посмотрел на нее.

Энджи вернула сайт на первую страницу и показала имя отца. Доктор Харвей Уэндхем. Потом она стрельнула взглядом в Бернардо, ожидая увидеть на его лице выражение смущения и неловкости. Тогда они вместе посмеются.

Но он выглядел так, будто получил удар кинжалом в сердце.

— Бернардо… что случилось? Ты заболел?

— Ничего, ничего. — Он быстро пришел в себя и улыбнулся. Но какой-то болезненной улыбкой, будто внутри у него все умерло.

— Что случилось? — вдруг испугавшись, повторила Энджи вопрос.

— Просто я не понимал… что ты выросла в богатой семье.

— Да, — она пожала плечами, — но мы теперь…

— Твой отец мультимиллионер.

— Это имеет значение?

— Думаю, что нет… Не должно иметь значения.

— Не должно. Я — это я.

— Я думал, ты бедная, — вырвалось у него. — Ты и Хедер…

— Хедер всегда была бедной как церковная мышь.

— Но вы живете в одном доме.

— Мы подруги. Дом принадлежит мне. Я сдаю ей комнату, потому что мне нравится ее компания. Это никогда не мешало нам.

— И этот дом… он случайно не в богатейшем районе Лондона?

— Да. В Мэйфере. Ну и что?

— Ну и что? — эхом повторил он дрожащим голосом.

Вспышка тревоги разгоралась, попытка заглушить ее ни к чему не привела.

— Не хочешь ли ты сказать, что это имеет для нас значение? — спросила она, стараясь сохранить ясность мысли. — Почему это должно что-то значить? Я ведь не стала ничтожеством. Я много работаю, стала высококвалифицированным врачом. Деньги ничего не меняют.

— Да, не меняют, — сказал он чересчур решительным тоном. Будто пытался убедить самого себя. — Я люблю тебя, Энджи. Ничего не может измениться. В конце концов, ведь богат твой отец, а не ты.

Она медленно выдохнула и отвернулась, чтобы он не увидел выражения ее лица. Сейчас ей следовало бы сказать ему, что год назад отец положил на ее имя миллион. Но с ужасающей определенностью она знала, что это будет опасное признание.

Она скажет ему об этом. Как-нибудь. Потом. Когда он будет готов услышать это.

Они пошли на пикник, улыбаясь и весело болтая, будто ничего не случилось.

Он повел ее коротким путем прямо к вершине, остановившись на месте их первого поцелуя.

— Какое превосходное место! — воскликнула она. — Помнишь, когда мы были здесь?

Она сама слышала фальшь в своем голосе и знала, что он тоже ее слышит. Тщетно вспоминать время, которое ушло. Тот момент счастья остался далеко в прошлом.

Их притворство только усугубляло положение. Что-то разрушилось. А она никак не могла заставить себя поверить, что над их любовью нависла серьезная угроза. Какое значение имеют деньги? Но тревога росла.

Они съели приготовленные для пикника сэндвичи. Вели себя нарочито бодро. Энджи даже попыталась поднять опасную тему, но он аккуратно обошел ее. Наконец воцарилось молчание. Энджи огляделась и обнаружила, что он лежит на спине. Одна рука под головой. Улыбаясь, она наклонилась над ним и увидела, что он спит.

— Прекрасно, — прошептала она. — Когда ты проснешься, все будет лучше.

Но лучше не стало. Он отчужденно смотрел на нее. И она с ужасом поняла, что не знает, как перекинуть мост через расширявшуюся между ними пропасть.

Глава пятая

После бессонной ночи состояние Энджи лучше не стало. Рано утром в Резиденцию приехал Бернардо. Что-то в его лице сказало ей, что дела еще ухудшились. Он смотрел на нее с таким холодным и горьким недружелюбием, какого она еще не видела.

— Интересно, когда ты собиралась сообщить мне? — спокойно спросил он.

— Что именно? — Ей стало страшно.

— Почему ты даже не упомянула о миллионе, который отец дал тебе?

Милостивый Боже! Только не это, пожалуйста, не это, мелькнуло у нее в голове.

— Потому что не могла, — в отчаянии проговорила она. — Тебя так возмутило, что у него есть деньги, что я не решилась подлить масла в огонь. Я бы сказала тебе. Позже. Когда мы все расставили бы по местам и ты был бы готов услышать. Как ты узнал?

— Из Интернета. Имя твоего отца довольно часто мелькает в Сети. Так я и нашел это. — Он разгладил на столе несколько смятых страниц. — Я распечатал их.

С тревогой она узнала статью, которая появилась несколько месяцев назад. Отец с наивной гордостью показывал свой новый дом, а журналист использовал его в качестве гида в экскурсии по роскошным интерьерам.

В статье нашлось место и для нее. Ее описывали как «днем одержимого работой доктора, а по вечерам девушку, умеющую развлечься». На фотографии она, возбужденная, в открытом платье, танцевала румбу. Окружающая обстановка позволяла определить, что это ночной клуб, где веселятся богатые.

Другие снимки. Она за рулем автомобиля — предмета ее гордости, источника наслаждения. Врач, живущий на зарплату, не мог бы позволить себе такую машину. Как и дом в самой дорогой части Лондона.

— Ты никогда не говорила мне об этом, — мрачно продолжал он.

— Я не обманывала тебя. Просто мне не приходило в голову, что это важно.

— Но вчера ты меня обманула. Не сказала о деньгах, которые отец дал тебе. Интересно, ты долго еще собиралась утаивать правду?

— Ты так говоришь, будто я стыдилась признаться тебе, — сердито фыркнула она. — Но я не совершила преступления, оказавшись богатой.

— Нет, но ты должна была быть честной со мной. Не позволять мне дурачиться, мечтать о женитьбе на тебе, о нашей совместной жизни.

— Когда я должна была все сказать тебе? — в негодовании воскликнула она. — В день приезда? По-твоему, когда мы встретились в аэропорту, мне следовало сказать: «Держитесь от меня на расстоянии. Я слишком богатая для вас»? Откуда я могла знать, что это будет иметь значение? Ты и сам не очень-то беден.

— Богата семья Мартелли, а не я. Я пользуюсь только минимумом, на который, думаю, имею право. И я не живу как богатый человек. Ты же знаешь, почему. Это все равно, что порвать и выбросить мою душу.

— Я понимаю это, но…

— Не можешь ты это понимать. — Бернардо побледнел и добавил: — Я и сам не до конца понимаю. Я только знаю, что должен жить так. Я хотел просить тебя выйти за меня замуж. Это тяжелое для тебя решение. Монтедоро — нелегкое место для жизни. Но я думал, что ты такая же, как я. Что ты привыкла к тяжелой жизни. И, когда есть любовь, что-то может получиться.