Эвелин обратила внимание, что яхта, которая только что качалась и дергалась под порывами ветра, замерла.

– Ветер вроде стих, – заметила она, обращаясь к Уоррену.

– Похоже. Не беспокойтесь, завтра мы найдем помощь.

Повернув голову, Эвелин расслабленно улыбнулась и многозначительно сказала:

– Я и не беспокоюсь. – Затем, вспомнив недавний обмен репликами, спросила: – А вы считаете себя респектабельным?

– Вот уж нет! – засмеялся Уоррен.

– Почему же?

– Потому что я веду такой образ жизни, какой меня устраивает. Самым большим моим желанием было создать собственную компанию. Теперь, когда я это осуществил, я мечтаю укрепить и развить дело.

– Она много значит для вас, не так ли?

Взгляд Уоррена остановился на ее лице.

– Да.

– И я… осложнила вашу жизнь?

– Скорее вы вынудили меня приостановиться, но выставить меня из бизнеса вам не удалось. Теперь, когда я знаю, за кем вы вели охоту, я смогу уговорить их остаться. Придется поднять им зарплату, но, если я хочу сохранить их, без этого не обойтись. У меня хорошая команда, я не хочу терять ее.

– Вы должны меня ненавидеть, – огорченно прошептала Эвелин.

С трудом повернувшись, Уоррен провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Нет, ненависти во мне нет. Я понял, что вами руководило. Если бы кто-то так же безобразно обошелся с моей сестрой, я бы тоже устроил вендетту.

– Правда? Вы в самом деле так считаете?

– Конечно.

Она вздохнула.

– Как хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы вы питали ко мне ненависть.

– Да?

– Да. – Она приникла к его плечу, и Уоррен обнял ее. – До чего здорово…

Он засмеялся.

– Ну и странная вы личность!

– Неужели?

– Ага. – Он собирался поцеловать ее в кончик носа, но заметил, как Эвелин подняла голову, чтобы он без труда нашел ее губы.

Отстранившись, Эвелин хрипло спросила:

– А у вас есть сестра?

– Нет.

Эвелин осторожно подняла руку, провела пальцем по четким линиям его лица.

– Вы спасли мне жизнь, когда я упала в реку, а я еще не поблагодарила вас. – И, повинуясь внезапному порыву чувств, нежно припала к его губам.

– Вы таким способом благодарите меня? – не спуская с нее глаз, спросил Уоррен.

– Нет, – покачала головой Эвелин. – Это тепло, эта наша близость, и… и…

– Желание? – подсказал он.

– Да.

Уоррен через голову стянул с нее свитер и положил руку на грудь Эвелин. Девушка, которой близость с мужчиной была внове, тем не менее не оказала сопротивления: ей до головокружения хотелось любить и быть любимой.

4

Уоррен намекал, что у него есть некоторый опыт общения с женщинами, но Эвелин сочла, что он себя явно недооценивает, поскольку любовником оказался восхитительным. В тесном пространстве спального мешка он ласкал ее с такой всепоглощающей страстью, что Эвелин то и дело взлетала к вершинам блаженства. Но и она столь же щедро дарила себя, исполненная чувственного наслаждения и страстного желания ответить той же радостью, теми же восторгами, которые заставляли Уоррена стонать от наслаждения.

Потом оба провалились в сон, но уже светало, и когда примерно через час Эвелин проснулась, то, задохнувшись от изумления, обнаружила, что прижимается к обнаженному мужскому телу. Вспомнив, что произошло между ней и Уорреном, она широко открыла глаза. Уоррен продолжал спать, дыша тихо и ровно, и во сне казался беззащитным и уязвимым. Эвелин смотрела на него и думала, что подарила свою невинность мужчине, которого знала меньше суток. Но она ни о чем не жалела, поскольку душу ее переполняло счастье. Улыбнувшись, Эвелин тесно прильнула к Уоррену.

Он не открыл глаз, но через несколько секунд его язык уже ласкал мочку уха Эвелин. Волшебные мгновения минувшей ночи повторились вновь. Отдышавшись, Эвелин с радостным удивлением пробормотала:

– Господи, как я хочу тебя!

Уоррен удовлетворенно хмыкнул.

– Леди, я готов слушать это снова и снова!

Эвелин, положив голову на грудь Уоррена, снова уснула, осознавая, что ее посетили мгновения чистого и незамутненного счастья, какие редко бывают в жизни.

Когда она окончательно проснулась, утро уже было в самом разгаре, сквозь щели портьер пробивались бледные лучи солнца. От выпитого накануне виски у Эвелин еще слегка кружилась голова, во рту пересохло, но в целом настроение было отличным. Рука Уоррена по-прежнему лежала на ее плече, и Эвелин, нежась в его объятиях, стала перебирать в памяти недавние события.

Как много вместил в себя один день: встретились как смертельные враги, затем совершили длительное путешествие, в результате которого обнаружилась ужасная ошибка. Потом снегопад, авария, падение в реку и… вот это.

Эвелин пришло в голову, что она должна устыдиться своего поведения, но поймала себя на том, что не испытывает ничего, кроме огромного блаженства. Интересно, чувствует ли Уоррен нечто подобное? – подумала она. Не подлежало сомнению, что и он был захвачен страстью, но для Эвелин в ней было нечто большее: к ней пришло откровение. Она не была уверена, что Уоррен пережил то же самое. Когда Уоррен проснется, будет ли его лицо сиять радостью и удовлетворением, блеснут ли радостью его глаза, когда он найдет ее в своих объятиях, появится ли у него желание снова целовать и любить ее?

Эвелин даже покраснела от своих столь нескромных мыслей, оттого, что женская сущность так властно дала о себе знать.

Она попыталась представить, как сложатся их отношения по возвращении в Лондон. Уоррену, конечно, придется уговаривать тех своих сотрудников, которые попали в ее сети, но Эвелин не сомневалась, что он справится с этой задачей. Она с улыбкой вспомнила, как переменила о нем мнение, когда выяснилось, что не он был любовником Розалинды.

Интересно, изменила ли прошлая ночь его мнение о ней? Она понимала, что вчера вела себя далеко не лучшим образом. Мало того, что по ошибке приняла его за другого человека, так ее еще угораздило упасть в реку. У Уоррена были все основания оценивать ее не самым высоким образом, но, может, прошедшая ночь поможет ей реабилитироваться в его глазах? Оставалось лишь уповать на это.

Уоррен пошевелился, и Эвелин затаила дыхание. Он попытался повернуться, но, обнаружив, что его рука попала в ловушку, буркнул: – О черт, нет! – и, выдернув руку, сел. Эвелин впилась глазами в его лицо, но не обнаружила ни радости, ни желания, ни даже удовлетворения.

– Все пошло к черту! – рявкнул Уоррен, выбрался из спального мешка, даже не взглянув на Эвелин, и словно ошпаренный выскочил из каюты.

Несколько минут потрясенная Эвелин лежала, не в силах даже пошевелиться. Такого она не ожидала. И, хуже всего, она могла понять, что Уоррен может испытывать не самые лучшие чувства из-за их торопливой близости, но отвергать ее, Эвелин, полностью – это уж чересчур. Эвелин точно знала: им было хорошо друг с другом. Чувствуя себя предельно униженной, она, зябко подрагивая, торопливо натянула свитер.

– Эвелин? – возник в дверях Уоррен. – Ты проснулась?

– Да, – стараясь скрыть дрожь в голосе, ответила она.

– Я пойду искать помощь. Топливо кончилось, и дизель не работает, так что тебе лучше не покидать мешок, пока я не вернусь. – Не дождавшись ответа, он чуть повысил голос: – Хорошо?

– Хорошо, – вяло откликнулась Эвелин и закусила губу, чтобы не заплакать.

Господи, да чего же еще я ожидала? Сколько у него было таких случайных встреч, ночных приключений? Разве Уоррен не говорил, что я его совершенно не интересую, что он не притронулся бы ко мне, будь я даже единственной женщиной на земле? Нас сблизили обстоятельства: стресс, вызванный аварией и моим падением в реку, жажда тепла и уюта, алкоголь, наконец. Все это, вместе взятое, и толкнуло нас в объятия друг друга. Не стоит удивляться, что, проснувшись и поняв, что к чему, Уоррен разозлился. Эвелин прекрасно его понимала, поскольку всегда чуралась случайных связей.

Она отдернула портьеру и чуть не ослепла от сияния снега, который искрился алмазными блестками под яркими лучами солнца.