— Если вам не нравится идея… — рискнул сказать он, надеясь, что она все же примет его предложение.

Она нахмурилась:

— Нет, идея просто замечательная. Я уже забыла, когда бегала в последний раз, но готова попробовать.

Он одобрительно кивнул — согласие было хорошим знаком.

— Я подожду вас здесь, пока вы будете переодеваться.

Она посмотрела на свою ночную рубашку, словно только сейчас поняла, что на ней надето. Щеки у нее порозовели.

— Извините… — Она оборвала себя и поманила его рукой в дом: — Входите. Я скоро.

— Спасибо, — пробормотал Брок, шагнул внутрь и почувствовал сладкий запах ее сонного тела. Запах был таким свежим и манящим, что ему захотелось зарыться лицом в ее волосы.

Кот встретил его презрительным фырканьем, словно хотел дать Броку от ворот поворот. Брок никогда не понимал любви к кошкам. Они получают от своих хозяев ласку и уход, но относятся к ним с легким пренебрежением. Собаки куда лучше.

Келли вернулась. Она собрала волосы в хвост и надела облегающий спортивный топ с коротенькими шортиками, открывающими живот. Некоторые медсестры в реабилитационном центре пытались привлечь его внимание, но ни одна из них не появлялась перед ним в таком виде.

Черт побери, он слишком долго просидел взаперти в госпитале и теперь начал чувствовать себя как сгусток гормонов. До ранения у него не было проблем с женщинами. Роб любил повторять, что Брок соблазняет и бросает их с той же легкостью, с какой другой мужчина выпивает шесть банок пива. И он был недалек от истины. Брок никогда не давал никаких обещаний, ему не хотелось доводить свое общение с противоположным полом до серьезных отношений.

Он оторвался от созерцания голого живота Келли и спросил:

— Вы готовы?

Она неуверенно кивнула и ответила:

— Вперед.

Они спустились к пляжу. Двадцать пять минут спустя Брок начал опасаться, что Келли скорее свалится от усталости, чем попросит его остановиться, и поэтому предложил:

— Здесь рядом есть небольшая кофейня. Не хочешь сделать перерыв?

Она резко остановилась и посмотрела на него со смесью недоверия и облегчения:

— А ты?

Она была вспыльчива, и Брок решил не давить.

— Если ты получишь солнечный удар, мне со своей неработающей ногой, будет совсем непросто дотащить тебя до коттеджа.

Она нахмурилась:

— Ты хочешь поставить под сомнение мою физическую форму?

— Совсем нет, по сравнению со мной ты находишься в прекрасной физической форме. Просто ты давно не тренировалась.

Она открыла рот, собираясь протестовать, но передумала.

— Позволь угостить тебя завтраком, — сказал он, направляясь в сторону кофейни.

— Я так перегрелась, что мне совсем не хочется есть, — пробормотала она со вздохом.

— Посмотрим, — ответил он.

Через полчаса, осушив три стакана ледяной воды, стакан апельсинового сока и чашку кофе, Келли набросилась на горячие оладьи и яичницу с беконом. Казалось, она не ела несколько дней подряд.

— Еще сиропа? — спросил он, приподнимая кувшинчик.

Она отрицательно затрясла головой:

— Нет, спасибо.

— А может, еще оладий? — спросил он, не в силах сдержать смешок.

Со ртом, набитым едой, Келли пристально посмотрела на него, пытаясь поймать его взгляд. Она поспешно прожевала и проглотила остатки завтрака.

— Ну давай, скажи же, — сказала она, делая глоток кофе.

— Что сказать?

— Что говорил мне, что я захочу позавтракать. Интересно, как ты догадался?

— У тебя на кухне я видел, чем ты питалась в последнее время, и догадался, что когда-нибудь тебе надоест поглощать одни сухие завтраки. Когда в последний раз ты нормально ела?

— Не так уж давно, — ответила она немного агрессивно.

— И что же ты ела, если не секрет?

Келли схватила еще одну оладью:

— На прошлой неделе я съела немного сырных… — Она снова набила полный рот, и слова стали неразборчивы.

— Прости, я не понял, что ты ела на прошлой неделе?

Она посмотрела на него, вертя в пальцах ягоду клубники.

— На прошлой неделе я ела сырные крекеры.

— Ах, — сказал он, пряча улыбку, — рад слышать, что ты придерживаешься здоровой диеты.

Она подняла клубнику к самым глазам, а потом снова положила ее на тарелку.

— Я не могу есть, когда у меня полно срочной работы.

— В этом мы похожи. Когда у меня в жизни был тяжелый период, я питался одним арахисом в шоколаде и кофе.

— Как приятно слышать, что ты иногда устраиваешь себе разгрузочные дни. Хотя не думаю, что ты делаешь это очень часто.

Он наблюдал, как она подносит к губам клубнику.

— Ты уверена, что хочешь чесаться остаток дня?

Она удивленно распахнула глаза и положила клубнику на тарелку.

— А откуда ты знаешь, что у меня на нее аллергия?

— Роб рассказывал.

Она раздраженно подняла глаза к потолку:

— Вот болтун. Что еще он тебе рассказывал?

— Ничего особенного, всего лишь поведал о твоей семье, обо всех твоих болячках, образовании, карьерном росте и истории вашего знакомства.

— Ну вот что, это нечестно, ты знаешь обо мне все, а мне Роб рассказывал только о том, как ты привлекателен, какой хороший ты командир и как быстро ты бегаешь.

От этих слов Брок почувствовал себя неловко.

— Теперь я бегаю совсем не так быстро.

— Но ты можешь обогнать меня.

— Да уж, ты просто великая спортсменка… — Он оборвал себя, увидев ее широко распахнутые глаза.

— Ах, извините. Видишь ли, у меня нет подготовки морского пехотинца и таких мускулов. — Она вздернула подбородок. — Вы только посмотрите на эти мышцы, — она ткнула пальцем в его руку, — ты просто хвастун.

Брок хихикнул — ему было приятно получить этот скрытый комплимент. Он бросил оценивающий взгляд на ее женственную фигуру, потом еще один, как будто хотел подтвердить свои соображения.

— Поверь мне, твое тело смотрится не так уж плохо.

Они встретились взглядами, и Броку показалось, что между ними промелькнула искра.

Келли прокашлялась и сделала небольшой глоток холодной воды.

— Ты слишком добр ко мне. Спасибо за завтрак. Думаю, мне пора домой. — Она улыбнулась. — Не могу же я продолжить тренировку после такой плотной еды.

— Действительно. — Он бросил на стол несколько долларов. — Хотя это было бы совсем неплохо. Только представь: кровь стучит у тебя в жилах, лицо овевает морской бриз и ярко светит солнце. — Он все еще подшучивал над ней.

— А солнечный удар готовит новую атаку, — добавила она с непроницаемым лицом. — Ты уверен, что у морских пехотинцев не развивается особая жестокость?

Они выходили из кафе.

— Нет, — ответил Брок, разглядывая ее спину. Ты можешь смотреть, но не смей трогать. — Мы мазохисты. Все мы мазохисты.

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующее утро Брок вновь постучался в дверь Келли. Она опять была в ночной рубашке, но на этот раз, по крайней мере, проснулась к его приходу. «Процесс пошел», — подумал он.

— Извини, еще не готова. Вчера на меня снизошло вдохновение, и я просидела за работой до поздней ночи, — сказала Келли. — Хотя планировала лечь пораньше, чтобы не ударить лицом в грязь, как вчера… А сегодня, кажется, жарко.

— Восемьдесят два градуса по Фаренгейту, влажность…

— …триста процентов, — закончила она с ухмылкой. — Это одна из наиболее приятных особенностей морского климата. Я буду готова через минуту. Ты уверен, что не хочешь пробежаться в одиночестве? Из-за меня тебе приходится все время сбавлять темп.

Сегодня не придется, он уже совершил одну пробежку этим утром.

— И не надейся. Эй, не хочешь показать мне свои новые рисунки?

— Даже не знаю, — осторожно ответила она. — В последнее время я сомневаюсь в гениальности своих творений. Уж лучше продемонстрирую свои шрамы.

— Какой шрам ты имеешь в виду — после операции аппендицита или шрам после падения с велосипеда? — спросил Брок.