Рори сказала себе, что ее чувство можно назвать вроде как ревностью, но это не ревность. Эва потрясающе красива. Утонченная. С безукоризненным цветом лица. Без единой видимой веснушки. И, очевидно, она лучше помнит Кейна, чем он думает. Рори вздохнула и потерла средний палец на левой руке, где сегодня появилась царапина.
Фауна к вечеру пришла в игривое настроение. Рори наблюдала, как она дразнила Чарлза, а тот хмурился, и у него краснели уши. Внимание Рори засоряли нерешенные проблемы и незаконченные детали, но она все же ухитрялась что-то бормотать в ответ на болтовню Санни о снах и аурах, о мельнице и о расписанном вручную шелковом платье, которое мать привезла, чтобы Рори надела его на свадьбу.
— Но, Санни, у меня уже есть платье, — испуганно проговорила Рори.
— Но это особое. Я разрисовала материал специально для твоей свадьбы. И закончила верх юбки прямо сегодня в полдень. Оно покрыто дымкой, и на нем от руки нарисованные деревья, полевые цветы, птицы и бабочки, и все это в мягчайших тонах, какие только можно вообразить, и…
— Но, Санни… — С ноющим чувством Рори вспомнила Кейна, как тот стоял в магазине одежды, когда она одно за другим примеряла платья. Его темное лицо было сосредоточенным, одна рука на бедре, другой он поглаживал подбородок. Она вспомнила свой драгоценный шелк медового цвета, верескового меда, а не гречишного, и как Кейн посмотрел на нее, когда она вышла из примерочной в этом платье. И в тот момент что-то случилось в ее сердце и повлияло на зрение. Потому что очень долго она не могла оторвать от него глаз.
Она вспомнила некоторые из его самых дерзких замечаний. А когда продавец принес розовое платье с оборками, как она хихикала после слов Кейна, мол, она в нем будет танцевать фламенко. В тот день Рори смеялась как никогда раньше.
Но это была Санни, и Санни любила ее, и Санни сшила специально для дочери свадебное платье. Рори вздохнула.
— Я примерю его, когда мы вернемся. — Она покрутила на пальце кольцо. Что бы сказал Чарлз, если бы она появилась в одном из творений своей матери: свободном, развевающемся, от руки расписанном? Кейн бы понял, но Чарлз?
Порывшись в сумочке, Рори нашла таблетки, нейтрализующие в желудке кислоту.
А может быть… Существует ли еще Иностранный легион? Принимают ли туда женщин? Может ли женщина поступить во французский Иностранный легион добровольцем? И сколько надо времени, чтобы получить паспорт?
Когда они подъехали к клубу, Эва и Кейн уже ждали их. Эва смеялась и висла на руке Кейна, будто кудзу на сосне. Но, по наблюдениям Рори, сосны вроде бы не возражают, что их опутывают плети дикого японского винограда. Рори выдавила из себя ослепительную улыбку.
— Какой удивительный галстук, — сказала она, и ее слова ни у кого не вызвали удивления, Санни эхом тоже похвалила его.
Рори повернулась к Чарлзу, который хмуро уставился на покрытый носовыми платками край Санниной юбки, и еле удержалась от улыбки. Если он думает, что это дико, то главный удар еще впереди. Подождем, пока он увидит ее мать в одном из домашних костюмов, со всеми украшениями на ногах и с нефритовой клипсой в ноздре.
Пока их вели к одному из больших круглых столов у французского окна, Рори ухитрилась оттащить Тусю в сторону и пригрозить, что проклянет ее первенца, если она хоть бровью шевельнет, когда будут заказывать обед.
— Успокойся, сестренка, обещаю тебе. Меня уже приучили. Ешьте ваших мертвых животных, мне-то что, но мы знаем, у кого неприятности с желудком и мешки под глазами из-за бессонницы.
— Запомни, — прошипела Рори. — Ни единого слова, кто бы что ни заказал.
Когда принесли меню, они выбрали напитки: Хаббарды, попробовав, согласились на местное вино, которое имело прекрасную репутацию. Эва заказала джин с тоником, Кейн сельтерскую с лимоном, а Рори молоко.
Пока все шло хорошо. Потом Кейн сказал:
— Чарли… с твоего разрешения, я пообнимаю твою женщину. — И, пока Чарлз без слов открывал и закрывал рот, Кейн повел Рори на свободное от столов место, где уже медленно кружились две пары. — У вас измученный вид. — Кейн обвил ее рукой и притянул к себе.
— Туся сказала, что выгляжу я так, будто меня поджаривают в аду на сковородке. «Измученный вид» звучит намного лучше.
— Как сказать. — Голос у Кейна был проникновенно вкрадчивым. Его теплое дыхание касалось ее щеки, и мурашки забегали у Рори по всей правой стороне. Расслабившись, она прислонилась лбом к его плечу.
— Я и правда немного устала. С ужасом думаю, что через месяц начнутся занятия в школе.
— Это не единственное, что, как предполагается, начнется через месяц.
— Вы имеете в виду свадьбу?
Кейна подмывало сказать, что он имеет в виду нечто совершенно другое, нечто такое, о чем ни один из них не говорил. Воспринимает ли она то, что произошло между ними, так, как воспринимает он? Это не могло быть односторонним. Слишком мощный накал, чтобы не генерироваться двумя источниками.
Его рука крепче обхватила Рори. Голова ее отдыхала у него на плече, будто птица, прилетевшая домой в гнездо. Что пользы говорить себе, что порядочный человек не уводит женщину у друга, если чувствуешь ее в своих руках? Его ноздри впитывали ее запах, выветривавший из головы все принципы, хотя он утверждал, что чтит их.
Когда молчание стало чересчур уж интимным, угрожая взрывом, он сказал:
— Мне нравится ваша семья.
— Нравится? — Она подняла на него изумленное лицо.
Кейн засмеялся, и Рори почувствовала, как задрожала каждая клеточка ее тела. Как он это делает? Как он ухитряется просто смехом физически действовать на нее?
Должно быть, это показывает, что в ее диете чего-то не хватает.
— Санни привезла для меня свое платье.
— Она ниже вас.
— Не ее. Созданное ее фантазией. В Ричмонде есть магазин, и еще один, в Аутер-Бэнксе, где продают все, что она делает.
— Умелая женщина.
— М-м-м-гм-м-м. — Чувствуя твердую руку Каина у себя на талии, безопасно опираясь рукой на его большую теплую ладонь и положив голову ему на плечо, она не хотела говорить о своей семье, или о Чарлзе, или о чем-то тревожащем. Плыть бы вот так как можно дольше…
— Вы собираетесь носить его?
— Не знаю, что делать. Я не могу не надеть его, она обидится. С другой стороны, Чарлз не вынесет такого платья.
— И какой же у Рори выход? — Он потерся щекой о ее волосы, и она порадовалась, что сегодня днем вымыла голову и сполоснула травяной смесью, приготовленной Санни. Смесь добавляла волосам блеск и запах летнего дождя.
— Не знаю, — беспомощно прошептала она, плывя в его объятии и боясь вспугнуть зыбкую свою безмятежность. Когда рука Кейна лежала на талии, все проблемы казались преодолимыми.
Проблемы? Какие проблемы? Она выходит замуж за Чарлза, сестры обещали прилично себя вести, а Кейн через несколько дней уедет и…
Боль, которая пронзила ее, не могла быть вылечена дозой щелочных таблеток.
— Наверно, нам пора вернуться к столу?
— Оркестр еще играет. Вы дрожите. Вам холодно?
— Кейн, пожалуйста, — попросила Рори и оглянулась, надеясь и боясь, что Чарлз набросится на нее и начнет обвинять… В чем? Ну, во всяком случае, в чем-то коварном. В чем-то неуместном. В каком-то нарушении этикета. Вроде желания каждой косточки ее тела, чтобы Кейн снова поцеловал ее.
Чарлз даже не смотрел в ее сторону. Он танцевал с Фауной в другом конце зала, и даже на расстоянии Рори почувствовала, что Фауна что-то задумала.
Музыка кончилась, но Кейн не разжал своих рук; крепко держа ее, он проговорил хриплым шепотом:
— Вы догадываетесь, как сильно я хочу прямо сейчас поцеловать вас?
Закрыв глаза, Рори застонала. Ее приятный, аккуратный мир безнадежно проваливался в тартарары.
— Перестаньте, Кейн.
— И если я поцелую, знаете, что потом случится?
— Кейн, пожалуйста, не говорите так. — Она сливалась с накаленным гранитом его тела, ощущая каждую обжигающую мышцу и каждое ребро. Ведь несколько слоев тонкой ткани — не противопожарная роба.