— Непременно, мадам. Мне только надо подумать. Жаль, мой предшественник Джим уехал в Москву на год. Он бы составил вам отличную компанию. Или его соавтор Волин. Но, увы, они далеко.

— Так Волин в Москве, говорите? Странный мужчина… Может, мне слетать туда на Рождество? Спасибо за идею. А вы не дадите мне их координаты?

— С удовольствием, мадам. Как только сам их узнаю.

Роджер и Том откланялись после застолья, сославшись на неотложные дела. Том доверительно сообщил, что утром сдает интервью, текст которого сенатор милостиво разрешил не показывать ему до публикации. А Роджер сказал, что должен срочно выехать к супруге, и это, как ни удивительно, было абсолютной правдой.

13

Роджер и Том ехали по ночной дороге в машине Тома. Том ничего не пил, кроме бокала сухого красного вина, но это было вполне легально. Роджер, осушивший два бокала виски со льдом, совершенно, как ему казалось, не опьянел, а только был очень возбужден. Обычно он с трудом сходился с людьми, и даже со своими коллегами, которых знал много лет, говорил очень сдержанно и безукоризненно вежливо. Многие считали его холодным и очень уравновешенным. Со своими старыми друзьями по школе, университету и холостяцким попойкам Роджер общался, но все реже и реже. После женитьбы на Дорис, как ни странно, он увлекся своей работой и былая легкомысленная жизнь отошла куда-то в сторону. Прежние возлюбленные отпали как-то сами собой, и за время его почти фиктивного брака он был несколько раз близок со случайными эскорт-девушками высокого класса, но каждый раз с разными. Все это начинало его тяготить, но неожиданная близость с женой, которую он так и не узнал до этого и заново для себя открыл, воодушевила и окрылила его. Когда же раскрылся неожиданный обман, Роджер совершенно пал духом. Ведь он так надеялся обрести счастье в семейной жизни! Но чем больше он раздумывал о случившемся, тем менее страшным и безнадежным ему вся эта история представлялась. После встречи с Томом у него появилась надежда. И по мере приближения к дому девушек на душе у него становилось все радостней от предвкушения встречи с Лорой. Он уже начал волноваться, как мальчик перед первым свиданием. С Томом у Роджера возникла удивительная доверительность, словно они знали друг друга с детства. Они болтали о разных отвлеченных предметах — политике, спорте, кино, но каждый думал только об одном: как пройдет встреча с любимой девушкой. И их подруги представлялись им лишь в новом обличье — Роджер мечтал только о Лоре, а Том — о Дорис.

Новые друзья приехали к дому тети Летти за полночь. В доме было темно.

— Все спят уже, — глубокомысленно заметил Том. — Хотя, по-моему, не так уж и поздно.

— Все относительно. Рано для Нью-Йорка или Вашингтона, а для провинции глубокая ночь. Устали за день на новом месте, да еще такие нервные потрясения…

Дверь была заперта. Мобильные телефоны не отвечали, а номера в тетином доме Том не помнил, так как почти никогда не звонил по нему. Достав из машины фонарик, Том начал светить в окна и вдруг увидел белую полоску конверта, прикрепленную к двери. Он оторвал его и распечатал. В конверте лежал ключ от входной двери и записка.

«Том, зная твою странную привычку являться без звонка и за полночь, мы оставляем тебе ключи на всякий случай. Я попросила соседку, если за три дня конверт никто не возьмет, забрать ключи себе и поливать наши цветы. Мы уехали в Нью-Йорк. Хотим там потусоваться недельку, а потом куда-нибудь махнуть. Может, в Австралию, а может, и в Россию, где нас радостно встретят облагодетельствованные нами друзья Джимми Прайс и Дмитрий Волин. Мы хотим начать новую жизнь, а тебе надо подумать о том же. Насчет развода Дорис уже звонила адвокату. Так что все под контролем. Твои твинки-свинки Дорис и Лора».

— Вот дерьмо! Настоящие свинки! — воскликнул Том, передавая записку Роджеру. — Ладно, пошли в дом. Не возвращаться же обратно. Я устал от всего, признаться честно. Просто ляжем спать, а утром уедем.

— Надо срочно ехать в Нью-Йорк. Мы не должны отпускать их в Россию! Эти Волин и Джим захотят их соблазнить!

— Да не парься ты так. Я уже направил туда секс-десант в лице Изабель Лис. Когда она пыталась меня соблазнить у Ройтов, я порекомендовал для интимных экспериментов именно эту сладкую парочку.

— Она и тебя хотела соблазнить? Вот уж поистине тесен мир…

— Да не мир тесен, а ее трусики.

Оба захохотали, и Изабель была забыта вместе с опасениями Роджера.

Они вошли в дом. Том зажег везде свет. Быстро отправился на кухню и достал из холодильника холодный чай. Попил сам и предложил Роджеру. Тот не отказался бы от пива, но чай все же выпил.

— Я лягу в спальне для гостей, а ты в Лориной, — предложил Том. — Пойду приготовлю нам постели. А ты можешь принять душ или посмотреть домик. Небось никогда не бывал в скромных владениях простых людей?

Роджер пожал плечами. Вообще-то Том был прав, но как-то не хотелось признаваться в своем снобизме. Скромный домик учительницы для какого-нибудь эмигранта из Восточной Европы или нелегала из Мексики вполне мог показаться дворцом — два этажа с мезонином, три спальни. Но Роджеру все это напомнило какую-то декорацию из фильмов про жизнь среднего класса. Старая мебель, которую не меняли лет двадцать, допотопные телевизор и холодильник. Но во всем этом было что-то трогательное, чистое и очень добропорядочное. Роджер был растроган. Так вот где росла Лора! Здесь она читала, мечтала, писала свои домашние сочинения. А на чердаке наверняка хранятся ее старые игрушки. Роджеру вдруг захотелось посмотреть на Лорины куклы, ведь они несли в себе частичку своей хозяйки. Он поднялся на чердак и зажег там свет.

И правда — в углу полно игрушек. Плюшевый мишка Тедди в целлофане, три Барби, почему-то голые, а рядом мешочек с их одежками. Вот большая фарфоровая кукла, сидит отдельно и смотрит в упор своими фиолетовыми глазками. Все еще симпатичная. Только бледновата. Наверняка Лора ее умывала и кормила — одного зубика не хватает. Роджер развеселился. Он схватил куклу и вдруг поцеловал ее. Потом испуганно оглянулся — вдруг Том зайдет. Еще подумает, что я псих. Не объяснять же ему, что я умильно целовал не куклу, а маленькую Лору.

В углу стояла коробка со всякой пластмассовой ерундой. За коробкой высились другие коробки — поменьше. Между ними торчал обитый гобеленом ящик. Роджер вытащил его — обычно в таких ящиках хранится рукоделие. Он решил достать на память какую-нибудь Лорину поделку. Может, ее безделушку. Он приоткрыл крышку сундучка. Там лежала красивая тетрадка в сафьяновом переплете и тонкие пачки писем, перевязанные ленточкой. Лорины? — подумал Роджер. Конечно, это нехорошо, но я хочу о ней знать все! Она тоже в чем-то поступила нехорошо. Мы будем квиты.

Успокоив свою совесть таким образом, Роджер раскрыл тетрадь. Но, судя по дате, это был дневник не Лоры, а ее тети или даже матери.

«…Я спросила тогда Мэтью, есть ли у него девушка. Он ответил, что теперь есть. И посмотрел на меня так… Мне даже стало неловко. Он очень красивый. Закончил университет. У его родителей какое-то свое дело. Мэтт должен его продолжить, но он не хочет. Он мечтает путешествовать и изучать искусство. В университете он занимался Древним Римом. Его мечта — написать книгу об этом времени. Он говорит, что очень многое выдумано и обросло слухами и сплетнями. Например, Мессалина вовсе не была развратницей. А просто решила развестись с Клавдием и выйти замуж. Но так как она была царского рода, то ее муж автоматически тоже становился царем. И ее убили из-за политики, а потом уж распустили про нее всякие мерзкие слухи. Она была ничем не хуже других римских матрон. Я могу слушать Мэтью часами. К сожалению, я не так интеллектуальна, как он. Я хочу заниматься рекламой и пиаром. Это живая работа и дает деньги в отличие от античности, которой хочет заниматься Мэтт. Но там дают гранты. Мэтт сказал, что если он поедет в Рим, то возьмет меня с собой. Папа не отпустит. Мэтт хочет с ним познакомиться.