- Где тут поблизости можно отыскать хороший, не дорогой магазин, в котором можно отовариться продовольствием?

Тот критически осмотрел деда и тихо сквозь зубы просипел:

- Валюта есть?…- Ах, нет! Может ты ещё спросишь, где тут можно добыть ключ от квартиры, в которой лежат сто тысяч денег и скатерть самобранка!? Вон там обретается мент, хиляй к нему. Он тебе всё расскажет!

- Мент, а мент! Скажи пожалуйста, как пройти к магазинам, в которых можно разжиться продуктами?

Безобидный вопрос блюстителю порядка, да и вся фигура деда, убедительно отражали полную миролюбивость и незащищённость просителя желанной информации. Однако, в то время слово «мент» было известно, как синоним чего-то презрительно-ругательного, а «незнание» в нашем государстве не освобождало от ответственности.

Скучающий милиционер оживился, поправил фуражку, грозно сдвинув брови ощупал взглядом заросшую рыжей щетиной вопросительную физиономию деда.

- Ах ты старая, пыльная рухлядь! – угрожающе назидательно начал он высказывать своё отношение к ситуации. – Ах ты плесень, упакованная в рваный мешок с обглоданными мощами! Ах ты дырявый, ржавый чайник без ручки, чего пыхтишь?! Хипуешь, что ли?

Дед обиженно молчал.

- Ну-ка колись, кто тебя ко мне прислал?

- Колись-колись… - чего колоть-то? Чудные вы, столичные! Малец шустренький такой, с бородкой и масляными волосами, штанишки у него узенькие и коротковаты – он меня к тебе и направил!

- Ох, эта фарцующая тля…. Наличие иностранных «мани» он у тебя спрашивал?

- Каких мани? – переспросил, совсем сбитый с толку, дед. Куда я попал? Это Москва ?

- Ладно дед, попал ты действительно в Москву – Москву, которая открылась для тебя с абсолютно непонятной стороны. Шагай через площадь, вон виднеется большой гастроном. Если есть деньги - там всё и купишь. Мой совет: уезжай отсюда поскорей!

- Да, Москва – это не Одесса: все копошатся, бегут и, безучастные, куда-то опаздывают, - поделился своими впечатлениями Овчинников.

В Одессе даже если вы ничего и не спрашиваете, вам на это «ничего» тут-таки, сразу же ответят! Собравшаяся толпа участливых горожан, перебивая друг друга, будут долго отвечать на свои же вопросы, доказывая правоту своего мнения. Если кто-то, как правило не одессит, спросит, о чём конкретно идёт речь, то одессит моментально ответит:

- Какая разница о чём идёт разговор? У нас, слава богу, свобода слова и, слава богу,

у Одессы есть о чём поговорить!

- А я, генацвале, хочу сказать, что хотя в Москве горы низкие, но славные орлы – представители моего гордого народа в этом городе летали и летают довольно высоко. Правда, сейчас на базарах полёт не высок, но посмотрите: сколько их! – вклинился в разговор Серго.

- Скажу я тебе Серго, что военных патрулей на улицах этого города ещё больше! Да и не летают они вовсе, но «клюют» нашего зазевавшегося брата беспощадно. Встречаю я у нашего КПП Сергачёва Володю с его сероглазой тоненькой подружкой Алиной, - продолжил разговор далее Дробатов Валера. – Подхожу ближе, а у проходной провожающих девчат, как звёздочек – снежинок на снегу: каждая сияет, излучая прощальный луч нежности своему избраннику!

Ослеплённый этим сиянием Володя, кроме своей Алины, не замечал больше ничего и никого. Краешком глаза, в последний момент запечатлеваю, как армейский патруль направляется к нам с явным намерением пополнить свой список замечаний за не отдание воинской чести нашими фамилиями. Что делать?!

- Хватаю Володю за рукав форменки и мы даём дёру в открытую дверь проходной КПП и ныряем в поток, возвращающихся с увольнения, курсантов. Поток курсантов нас принял, как море, где отдельная капля воды неразличима. Но самоотверженная Алина! Подобно бойцу, который с гранатой в руке бросается под гусеницы вражеского танка, она кинулась под ноги патруля. Конечно, личный состав патруля растянулся в пыли. Пока они от неё отряхивались, да под давлением сочувствующей курсантам общественности извинялись перед Алиной за «наезд», наш и след простыл.

- Как вы уже все поняли, Москва – столица нашей Родины не похожа ни на один город Союза, тем более, на Северную Пальмиру – славный, строгий город Петра.

Столица строилась, отстраивалась, перестраивалась, расширялась, застраивалась в беде и горе, радостях, торжестве побед и свершений народа огромной страны, волею многих царей, правителей и зодчих. Этот мегаполис в своей беспорядочности более похож на содружество городов, городков и деревень вынужденных существовать вместе.

Но неизменным, величественным и вечным, объединяющим наше сознание историческим началом, было, есть и будет: Москва, Кремль, Красная площадь! – подвёл итог разговора Слава Овёс.

Из маленького радиоприёмника, стоящего на подоконнике умывальника, журчащим ручейком, тихо лились слова и мелодия популярной песни в исполнении голосистого ленинградского певца Эдуарда Хиля:

- Как провожают пароходы? -

Совсем не так, как поезда!

Морские медленные воды -

Не то, что рельсы в два ряда….

Под впечатлением песни Антон нырнул в постель, но сразу уснуть не смог. Моря, как следует, он ещё не видел, но то, что его жизнь круто изменилась и никогда уже не будет двигаться по накатанным рельсам гражданского бытия Липовецкий понял окончательно.

Память услужливо перелистала назад несколько страниц уже прожитого отрезка времени. Она возобновила яркую картинку ритуала начала нового учебного года в военном училище. Замерший на обширном училищном плацу двухтысячный строй курсантов и офицеров. Развивающийся над ними Военно-Морской Флаг. Блеск труб военного оркестра. В руках знаменоносца и ассистентов в белых перчатках с саблями на боку тяжёлое полотнище красного бархата – Знамя училища. Отдельной группой стоят гражданские преподаватели, притихшие в торжестве момента….

В звенящей тишине звучит команда: - Под Знамя смирно! Знамя вынести!

Сопровождаемый тысячами восторженных глаз, под барабанную дробь во главу затаившего дыхание строя, плывёт украшенный шитьём бархат штандарта – символ воинской чести, доблести и славы!

В твёрдой поступи печатающих шаг ассистентов, блеске стали обнажённых сабель чествовалась незыблемость силы воздействия торжества явления святыни на духовное формирование мировоззрения будущих защитников Отечества.

Став полноправным членом воинского коллектива, Антон заметил фундаментальные сдвиги в формировании своего философского мышления и отношения к жизни, оценке событий и поступков людей.

Гражданская жизнь, школа, работа формируют прежде всего человека, как личность, строго индивидуально в коконе собственного «я». На основе полученных знаний и жизненного опыта индивидуум вырабатывает свой эталон измерения и оценки событий. В зависимости от их веса, строит взаимоотношения с обществом и средой окружения.

Выбрав профессию военного офицера, присягнув в верности государству, человек становится составной частью силовой государственной машины. С этого момента каждый офицер, как никто иной, должен реализовывать собственное «я» через призму приоритета интересов государства. Не поняв этого индивидуум в военной форме становится идейным калекой – теоретической основой пополнения рядов предателей и трусов.

С другой стороны, забота государства о своих офицерских кадрах, использование их выработанного практикой жизни дисциплинированного потенциала государственности во время действительной службы и после ухода в отставку на государственных постах всех уровней – хозяйственный подход поддержания дееспособности аппарата власти и основа благосостояния страны.

Отзвучали слова поздравления начальника училища с началом нового учебного года. Утихло дружное троекратное «ура» луженых глоток здоровых курсантских организмов. И вот, в исполнении училищного духового оркестра, грянул гимн Советского Союза!

В гимне была заложена огромная созидающая сила воздействия на сознание человека. В торжестве звучания мелодии и слов гимна чувствовалось величие, героизм и красота народа, создавшего чудо олицетворения своей державности.