– Вторая пара рук не помешала бы. Спасибо. – Элена подошла к столу и один за другим вытащила из него ящики, расставляя их на полу, рядом друг с другом. Тем временем мужчина достал ручку-фонарик и заглянул в открывшиеся прорехи.

Элена колебалась, когда настала очередь большого ящика в левом углу, – она не хотела разглядывать то, что положила туда. Но ведь слесарь не мог видеть сквозь него.

Выругавшись себе под нос, Элена потянула за медную ручку и не стала смотреть на собранные ею вырезки из Колдвелл Курьер Жорнал,  каждая из которых была согнута пополам, дабы скрыть статьи, которые она уже прочитала и сохранила, хоть и не желала перечитывать снова.

Она поставила ящик как можно дальше:

– Что ж, это последний.

– Мне кажется, здесь… – раздался эхом голос мужчины, голова которого была где-то под столом. – Мне нужна рулетка из моего ящичка…

– Вот, держите.

Когда она передала инструмент, он казался удивленным тем, что она ему помогает:

– Спасибо, мадам.

Элена встала рядом с ним на колени, когда он снова нырнул под стол:

– Что-то не так?

– Здесь, похоже… Да, здесь есть какая-то пустота. Сейчас… – Раздался скрип, и рука мужчины дернулась. – Готово.

Он сел, держа в руках, защищенных рабочими перчатками, грубоватую коробочку:

– По-моему, крышка открылась, но я предоставлю это вам.

– Вот это да, чувствую себя Индианой Джонсом[193], только без кнута. – Элена подняла крышку и… – Что ж, никакой комбинации. Только ключ. – Она подняла кусочек стали, осмотрела его, а затем положила на место. – Можно спокойно оставить его там, где мы его и нашли.

– Позвольте показать вам, как вернуть потайной ящик на место.

Слесарь ушел двадцать минут спустя после того, как они простучали все стены, полки и молдинги в комнате и ничего не обнаружили. Элена решила в последний раз все осмотреть, и если она не найдет комбинацию, то снова вызовет мужчину с его мощными инструментами, чтобы сломать сейф и таким образом открыть его.

Вернувшись к столу, она вернула ящики на место и остановилась, когда добралась до последнего, где лежали газетные статьи.

Может, потому что ей не нужно было волноваться об отце. Может, потому что появилось свободное время.

А скорее всего, просто наступил момент слабости посреди сражения с желанием знать.

Элена вытащила все бумаги, открывая папки и раскладывая их по столу. Все статьи были посвящены Ривенджу и взрыву в ЗироСам, и, несомненно, когда она возьмет сегодняшний выпуск, то найдет, чем пополнить свою коллекцию. Журналисты были очарованы историей, и за последний месяц о ней судачили без умолку не только в печати, но и в вечерних новостях.

Подозреваемых нет. Арестованных – тоже. В обломках клуба нашли скелет мужчины. Другими делами Рива теперь заправляли его партнеры. Торговля наркотиками в Колдвелле сбавила обороты. Убийства дилеров прекратились.

Элена подняла верхнюю статью. Заметка не была из числа последних, и она столько раз смотрела на нее, что запачкала газету. Рядом с текстом располагалось смазанное фото Ривенджа, сделанное полицейским под прикрытием два года назад. Его лицо оставалось в тени, но соболиная шуба, трость и Бентли – были четкими.

Последние четыре недели подвергли воспоминания о Ривендже дистилляции, начиная с тех моментов, что они провели вместе, и заканчивая той поездкой в ЗироСам, которая стала точкой в их отношениях. Время не притупило образы в ее голове, наоборот, воспоминания стали более четкими, как скотч, набирающий крепость с течением времени. И это странно. Странно, что из всех сказанных слов, хороших и плохих, чаще всего к ней возвращались слова той женщины-охранника, которые она бросила ей, когда Элена выходила из клуба.

…этот мужчина загнал себя в ловушку ради меня, матери и сестры. И ты думаешь, что слишком хороша для него? Отлично. И откуда, ты, черт возьми, взялась, такая идеальная?

Его матери. Его сестры. Ради нее самой.

Когда эти слова в очередной раз прогремели в ее голове, Элена бесцельно обвела кабинет взглядом, пока не наткнулась на дверь. В доме стояла тишина, отец с Люси решали кроссворд, персонал счастливо выполнял свои обязанности.

Первый раз за весь месяц она была предоставлена самой себе.

Учитывая все происходящее, ей следовало принять горячую ванну и погрузиться в хорошую книгу… но вместо этого она достала ноутбук, открыла его и включила. У нее возникло чувство, что если она сделает то, что хочет, то в итоге окажется в огромной темной дыре.

Но она не могла остановить себя.

Она сохранила больничные записи Рива и его матери, и, поскольку они объявлены мертвыми, документы приобрели характер публичных. Поэтому, открывая оба файла, Элена не чувствовала себя так, будто вторгается в частную жизнь.

Сначала она изучила записи Мэдалины, замечая в них кое-что знакомое… Элена уже просматривала их, когда интересовалась женщиной, подарившей Риву жизнь. Но теперь она не торопилась, выискивая нечто особенное. Одному Богу известно, что именно.

В последних добавленных записях не было ничего примечательного, всего лишь комментарии Хэйверса по поводу ранних обследований женщины или ее лечения от случайных вирусов. Прокручивая страницу за страницей, Элена начала задумываться, зачем она тратит время… пока не наткнулась на операцию колена, сделанную Мэдалине пять лет назад. В предоперационных записях Хэйверс упомянул что-то о дегенерации сустава, ставшей результатом постоянных повреждений.

Постоянных повреждений? У достойной женщины Глимеры? Ради бога, такое скорее можно встретить у футболиста, нежели у состоятельной аристократки, матери Ривенджа.

Бессмыслица какая-то.

Элена продолжала просматривать записи, в которых не было ничего особенного… а в записях двадцатитрехлетней давности начали прослеживаться пометки о поступлении. Одно за другим. Сломанные кости. Ушибы. Сотрясения.

Не знай Элена лучше… она бы поклялась, что это домашнее насилие.

Всякий раз Мэдалину привозил Рив. Привозил и оставался с ней.

Элена вернулась к последнему случаю, который, казалось, указывал на женщину, с которой дурно обращался ее хеллрен. С Мэдалиной была ее дочь, Бэлла. Не Рив.

Элена посмотрела на дату, будто на основе линии чисел вот-вот должно произойти какое-то открытие. Все еще созерцая их, пять минут спустя, ей показалось, что тени отцовской болезни вновь задвигались по полу и стенкам ее разума. Почему она так этим одержима?

И все же, с этой мыслью она последовала импульсу, который лишь усилил ее одержимость. Она открыла файл Рива.

Элена начала пролистывать документы о поступлении… Ему понадобился дофамин как раз тогда, когда его мать перестала поступать с травмами.

Может, это просто совпадение.

Чувствуя себя полусумасшедшей, Элена зашла в Интернет и открыла общедоступную базу данных ее расы. Введя имя Мэдалины, она нашла запись о смерти женщины, а затем перескочила к ее хеллрену, Ремпуну.

Элена наклонилась вперед и с шипением выдохнула. Не желая в это верить, она вернулась к записям про Мэдалину.

Ее хеллрен умер в ту ночь, когда мать Рива в последний раз поступила в клинику с травмой.

Чувствуя, что она вот-вот найдет ответы, Элена обдумала совпадающие даты в свете того, что та женщина из охраны сказала о Ривендже. Что, если он убил мужчину, чтобы защитить свою мать? Что, если та женщина знала это? Что, если…

Уголком глаза она увидела фотографию Ривенджа из Колдвелл Курьер Жорнал, его лицо оставалось в тени, в отличие от модной машины и трости сутенера.

Выругавшись, Элена захлопнула ноутбук, положила его обратно в ящик и встала на ноги. Может, она и не могла контролировать свое подсознание, но могла распоряжаться часами бодрствования и не поощрять это сумасшествие.

Чтобы еще больше не сойти с ума, она поднимется в главную спальню, где спал Монтрег, внимательно там все осмотрит, и попытается найти комбинацию к сейфу. Позже она спустится на Последнюю Трапезу с отцом и Люси.