Дж.Р. УордБратство Черного Кинжала, книга 7«Отомщенный любовник»Перевод: Naoma, РыжаяАня, Bewitched(при участии Лапочка-дочка и Avrile)Редактура: Tor_watt, Seyadina[vkontakte.ru/jrward – jrward.ru – Rutracker]

ПОСВЯЩАЕТСЯ ТЕБЕ:

«Добро» и «зло» никогда не были столь относительны,

Применимо к таким, как ты.

Но я согласна с ней. Для меня ты всегда был героем.

БЛАГОДАРНОСТИ:

Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума!

Большое спасибо:

Стивену Аксельроду, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш и Лесли Гелбмен.

Спасибо, Loop и Opal, а также нашим администраторам и модераторам за все, что вы сделали по доброте душевной!

Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету:

Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган.

И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн и фантастической Кристин Фихан (а также ее семье).

Д.Л.Б. – сказать, что я уважаю тебя, будет тривиально, но все же. Мамочка любит тебя.

N.T.M. – кто всегда прав, и по-прежнему остается любимым всеми нами.

ЛиЭлла Скотт – та, которая владеет этим, да, детка, это так.

Малышке Кайле и ее мамочке. Я так сильно люблю вас.

Ничего бы не получилось без:

моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера

моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей,

моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.

О, и, конечно же, моя любовь лучшей стороне Собаки Писателя.

Глава 1

– Король должен упокоиться навечно.

Четыре простых слова. По отдельности они не представляли ничего особенного. Но вместе? Они несли много разного дерьма: Убийство. Предательство. Измена.

Смерть.

В наступившей тишине, после того, как они было озвучены, Ривендж хранил молчание, позволяя квартету повиснуть в душном воздухе комнаты. Четыре стороны темного, злого компаса, с которым он был близко знаком. 

– Каков будет ваш ответ? – спросил Монтрег, сын Рема.

– Нет.

Монтрег моргнул и затеребил шелковый платок у себя на шее. Как и подавляющая часть Глимеры, он твердо стоял своими бархатными тапочками на сухих, шикарных песках своего класса. И, значит, с ног до головы его окружала роскошь. В смокинге и аккуратных брюках в тонкую полоску и… черт, это что, действительно короткие гетры? – он словно сошел со страниц Ярмарки тщеславия[1] столетней давности. И это бездонное высокомерие в сочетании с яркими, бредовыми идеями – он был словно Киссинджер[2] без президента, когда дело касалось политики – простой анализ, никакой власти. Что и объясняло эту встречу.

– Поздно останавливаться, – сказал Рив. – Ты уже спрыгнул с крыши. Приземление мягче не станет.

Монтрег нахмурился.

– Мне не под силу относиться к делу с вашей легкомысленностью.

– А кто здесь шутит?

Стук в дверь заставил Монтрега повернуть голову, его профиль напоминал ирландского сеттера: один сплошной нос.

– Войдите.

Доджен, вошедшая с его разрешения, сгорбилась под тяжестью серебряного сервиза, который она пронесла через всю комнату на эбеновом подносе размером с крыльцо.

Девушка подняла голову и увидела Рива.

И замерла, словно моментальный снимок.

– Поставь наш чай здесь, – Монтрег указал на низкий столик между двумя шелковыми диванами, на которых они сидели. – Здесь.

Доджен не двигалась, только пристально смотрела Риву в лицо.

– В чем дело? – требовательно спросил Монтрег, когда чайные чашки со звенящим шумом задребезжали на подносе. – Поставь наш чай сюда, сейчас же.

Доджен склонила голову, что-то пробормотала и медленно сделала шаг вперед, еле переставляя ноги, словно она приближалась к свернувшейся в клубок змее. Она остановилась как можно дальше от Рива, и, поставив сервис на стол, дрожащими руками тщетно попыталась расставить чашки по блюдцам.

Когда она потянулась к чайничку, стало ясно, что она прольет напиток по всему столу.

– Позвольте мне сделать это, – сказал Рив, подавшись вперед.

Она резко отпрянула от него, ручка чайника выскользнула из ее хватки, и сосуд полетел вниз.

Рив ладонями поймал накалившееся серебро.

– Ты что натворила? – вспылил  Монтрег, вскакивая с дивана.

Доджен съежилась и прикрыла лицо руками. 

– Я сожалею, господин. Пожалуйста, я…

– О, замолчи, и принеси уже лед.

– Это не ее вина, – сказал Рив и спокойно взял чайник за ручку и  разлил напиток. – Я в порядке.

Они оба уставились на него так, словно ждали, что он сейчас же начнет перескакивать с ноги на ногу и ойкать от боли.

Он поставил серебряный чайник и посмотрел в бледные глаза Монтрега.

– Один кусок или два?

– Могу я… могу я предложить Вам что-нибудь от ожога? 

Рив улыбнулся хозяину, обнажая  клыки.

– Я в порядке.

Монтрег казался уязвленным тем, что ничего не мог сделать для гостя, и поэтому излил свое недовольство на служанку.

 – Ты достаточно опозорилась. Оставь нас.

Рив посмотрел на доджена. Ее эмоции предстали трехмерной сеткой, состоящей из страха, стыда и паники, плотно закрывающей пространство вокруг нее, как кожа покрывает мускулы и кости. 

«Успокойся, – подумал он, глядя на нее, – и знай, ты все сделала правильно».

Удивление отразилось на ее лице, но напряжение покинуло плечи, и она отвернулась, выглядя при этом уже более спокойной.

Когда она ушла, Монтрег откашлялся и сел на диван.

– Не думаю, что от нее будет польза. Она совершенно некомпетентна.

– Почему бы вам не начать с одного кубика, – Рив бросил кусок сахара в чай. – И посмотреть, захотите ли вы второй.

Он протянул ему чашку, но не слишком далеко, а так, чтобы Монтрег был вынужден снова подняться с дивана и перегнуться через стол.

– Спасибо.

Рив не отпускал блюдце, изменяя ход мыслей хозяина.

– Я нервирую женщин. Она не виновата.

Он  резко выпустил чашку, и Монтрегу пришлось  постараться, чтобы удержать Роял Далтон[3].

– Упс. Не пролейте, – Рив откинулся на спинку дивана. – Будет жалко посадить пятно на этот прекрасный ковер. Это же Обюссон[4]?

– О… да. – Монтрег снова сел и нахмурился, недоумевая, почему Рив вел себя иначе по отношению к его горничной. – Э-э… да, это он. Мой отец купил ковер много лет назад. У него был изумительный вкус, не правда ли? Комната предназначалась специально для этого ковра, в виду его больших размеров, стены также выбраны такого цвета, чтобы подчеркнуть персиковые тона полотна.

Монтрег окинул взглядом кабинет и улыбнулся сам себе, делая маленький глоток чая, оттопырив мизинец, словно знамя.

– Как вам чай?

– Прекрасный, но почему же вы не пьете?

– Не люблю чай, – Рив ждал, пока край чашки коснется губ мужчины. – Так вы говорили об убийстве Рофа?

Монтрег поперхнулся, Эрл Грей залил круглыми пятнами весь перед его кроваво-красного смокинга и часть замечательного, персикового ковра его отца. Когда мужчина начал стряхивать пятна безвольной рукой, Рив протянул ему салфетку.

– Вот, возьмите.

Монтрег взял квадратик дамасской ткани, неловко похлопал им по груди, а потом также безрезультатно вытер ковер. Стало ясно, что он относится к тому типу мужчин, которые устраивают беспорядки, а не устраняют их.