Я взяла конверт и сунула во внутренний карман.

– Теперь нам надо возвращаться, Рассел. А через десять минут начнем все сначала, и ты уйдешь, кипя от злости, прежде чем миссис Хадсон предложит ужин. Да?

– Да, Холмс. До свидания.

Он вернулся в гостиную, и через пару минут я присоединилась к нему. А минут через двадцать он начал отпускать язвительные замечания в мой адрес, и около шести я выскочила из дома, громко хлопнув дверью и даже не попрощавшись с миссис Хадсон. Проехав две мили, я остановила машину и прижалась лбом к рулю. Все это было слишком уж реально.

Глава 16

Дочь голоса

Унылые недели продолжали тянуться одна за другой. Соглядатаи по-прежнему следили за мной, а я упорно делала вид, что ничего не замечаю вокруг себя. Начался третий триместр, и я была слишком занята, чтобы помнить о нашем актерстве. Но по ночам частенько просыпалась. Мне казалось, что я слышу два легких удара в дверь, но, конечно, ничего такого не было. Каждую свободную минуту я проводила в библиотеке Бодли. Однако, как ни странно, кошмар больше не приходил ко мне по ночам.

Весна набирала силу, и вскоре повсюду давало о себе знать биение новой жизни. Все потянулось вверх, к солнцу. Я чувствовала это скорей интуитивно, поскольку на улице бывала мало, с головой погрузившись в дела.

Я игнорировала многочисленные приглашения друзей и знакомых на различного рода пикники и не отрывалась от своей работы. И только к концу мая я поняла, что держу в руках тонкие пока ниточки, ведущие к разгадке нашего дела.

Приехав из Суссекса, я столкнулась с проблемой, куда спрятать конверт, который дал мне Холмс. Я не была уверена, что в моей комнате он будет в безопасности, но в то же время и не могла постоянно носить конверт с собой. В конце концов я пришла к выводу, что самое надежное место за моим столом в библиотеке Бодли, где стояли многочисленные тома, с которыми я работала. Это было рискованно, но все же лучше, чем покупать сейф или с подозрительной регулярностью посещать банк, что непременно насторожило бы нашего врага. Это был минимальный риск, который я могла себе позволить. Кроме того, в библиотеку не пускали широкую публику, так что моим шпионам приходилось долгими часами торчать на улице, мое же место находилось в самом дальнем углу читального зала, и я могла видеть все, что творилось в нем. В течение нескольких недель часами я сидела над этой цепочкой римских цифр. Как и Холмс, я теперь достаточно хорошо знала нашего врага, чтобы быть уверенной в том, что это какая-то запись, но, как и Холмс с братом, не могла ее разгадать.

Однако сознание обладает способностью продолжать работу над какой-нибудь проблемой автоматически, и когда из уст вылетает восклицание «Эврика!», кажется, что сам Бог подсказал вам решение. Слова, которые подсказывает внутренний голос, не всегда четки и ясны, они могут быть странными и загадочными. Пророки называют это Дочерью голоса Бога, а она говорит шепотом и намеками. Холмс научился усмирять шум в голове с помощью трубки или игры на скрипке, чтобы лучше слышать этот голос. Рассеянное внимание и внутренняя концентрация позволяют услышать даже самый тихий шепот Дочери голоса.

В тот день я много работала, провела бессонную ночь, сходила на лекцию, дописала реферат и дважды доставала фотографии, изучая в сотый раз каждую деталь этих снимков, особенно сами цифры. Я даже перевернула их вверх ногами, ожидая, что увижу что-нибудь новенькое, но ничего не прояснилось. Мне уже надоело всякий раз прикрывать их невинной бумажкой, когда кто-то проходил мимо моего стола.

После обеда, когда движение у моего стола оживилось, я не выдержала и, засунув фотографии обратно в конверт и убрав в свое потайное место, вышла из библиотеки в отвратительном настроении. Мне было все равно, что подумают соглядатаи. Пусть себе топают. В голове у меня мелькнула безумная мысль, что, может быть, и нет никакого врага, может, Холмс просто сошел с ума и это одна из его маленьких штучек.

Добравшись до своей комнаты, я немного успокоилась, но, бросив взгляд на письменный стол, почувствовала, что больше не могу. За стеной в комнате соседки послышался шум. Я вышла в коридор.

– Привет, Дот! – позвала я. Она появилась на пороге.

– О, привет, Мэри. Хочешь чаю?

– Нет, спасибо. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

– Путешествие в ад вместе с Данте, но я с удовольствием отложу это. А что такое?

– Меня тошнит от всего этого, я не могу видеть книги, и думаю...

– Тебя? Тебя тошнит от книг?

Ее лицо не выразило бы большего изумления, смешанного с недоверием, если бы у меня вдруг выросли крылья. Я засмеялась.

– Да, даже Мэри Рассел иногда пресыщается. Я собираюсь пойти поужинать у Траута, после чего отправиться на концерт органной музыки. Как ты?

– Когда выходим?

– Полчаса тебе хватит?

– Сорок пять минут было бы лучше.

– Хорошо. Я вызову кеб.

Это был приятный ужин. Дороти познакомилась с очередным обожателем, и мы пошли на концерт. Играли в основном Баха, чья музыка отличается красотой и четкой, чисто математической уравновешенностью. Хорошая музыка и бокал шампанского успокоили мои нервы, и я легла спать еще до полуночи, что за последние месяцы со мной случалось крайне редко.

Около трех часов ночи я подскочила на кровати, чувствуя, как кровь стучит у меня в ушах, а дыхание такое, будто я только что пробежала вверх по лестнице. Мне приснился сон, но вовсе не мой прежний кошмар, а что-то непонятное, какая-то смесь реального и воображаемого. С книжной полки на меня смотрело лицо, полуприкрытое светлыми волосами, в руках у призрака была трубка. Он прокричал: «Ты ничего не знаешь!» Голос был не то женский, не то мужской. Потом призрак жутко засмеялся и с силой бросил вниз трубку, которая казалась одной из принадлежавших Холмсу. Трубка разбилась на мелкие кусочки, и я стала их поднимать. Нагнувшись под шкаф за одним из них, я нащупала какой-то предмет. Вытащив его, я увидела, что это была книга по истории правления Генриха VIII.

Я включила свет и надела очки, после чего легла опять. Холодный пот высох, сердце вновь забилось в прежнем ритме, но я знала, что уже не усну, поэтому надела халат и приготовила чай.

Через несколько минут я сидела с чашкой и обдумывала это странное видение. Мне редко снились другие сны, кроме моего кошмара, а с тех пор, как моя семья погибла, я не припомню никаких других. Все было не случайно, но в чем же дело? Некоторые детали были понятны, некоторые нет. Почему, например, призрак со светлыми волосами был и мужчиной и женщиной, в то время как мы совершенно точно установили, что наш противник – женщина. Разбитая трубка была следствием моего беспокойства за Холмса, а книги – просто важной частью моей жизни, я не могла представить себя без них, даже во сне. Но почему книги по истории? Я никогда не питала любви к истории. Тогда при чем здесь король Генрих? Этот беспутный, скрюченный подагрой старик со своим множеством жен, всех их он принес в жертву своему желанию иметь сыновей, будто они были в чем виноваты. Интересно, что сказал бы Фрейд по поводу этого сновидения? Я вернулась в комнату. Если уж я проснулась в три часа утра, то надо было воспользоваться возможностью позаниматься. Я села за работу, но мои мысли постоянно возвращались ко сну. Генрих VIII. Что это могло значить?

Первую половину дня я продолжала работать, потом пообедала, поглотив количество еды, соразмерное разве только с последним обедом миссис Хадсон.

Затем я отправилась на лекцию. На полпути остановилась. Генрих VIII. Если чего не знаешь – иди в библиотеку. В библиотеке я просмотрела несколько книг о том периоде, но это не дало никакого ключа, никакого толчка сознанию. Уже без всякой надежды я достала фотографии, разложила их на столе перед собой, и именно тогда я услышала голос и на меня снизошло озарение.