– Яша, перестань, – громко сказал Он и погрозил ему пальцем, а Царица ему непроизвольно улыбнулась.
Ох, запомнили Ей эту улыбку близстоящие…
…Он ехал последний раз по Могилёву и видел только верных. Они или стояли на коленях, или кланялись. Трусов, предателей и изменников больше не существовало. И те, и другие вынуждены будут разделить с Ним Его участь. Верные – вместе с Ним, а другие – ой!.. Он перекрестился, и сердце Его сжалось от жалости к этим «другим». Он всегда молился за личных врагов, но до сего времени не предполагал, что их так много. Недоумение по этому поводу быстро прошло, поиска причин не было за его бессмысленностью, остались только имена, огромный список имен, желавших Ему зла, который Он каждый вечер и каждое утро пытается отмолить.
Расставаться с Могилёвом было жаль, это был Его любимый город после Царского Села. Если считать, что война эта унесла половину Его душевных сил, большая часть осталась тут, в Могилёве, откуда Он держал нити управления громадой войск, миллионами православных солдат, которые православными быть перестали…
Последние два месяца особенно любимым местом Его здесь был Братский монастырь. Всего два раза Он туда заходил, оба раза заставал там Аликс, а уходить не хотелось. И так и не разглядел чудотворную Могилёвскую Божию Матерь из правого придела, хотя оба раза прикладывался в полумраке к Ее окладу. У Аликс есть Ее маленький списочек, по приезду надо будет обязательно рассмотреть. Почему-то именно к этой иконе Он чувствовал в последнее время особую приязнь. Хотел сегодня заехать, в монастыре взять образок Ее, чтоб подарить Маман, но в монастырь Его не отпустили – арестант. Сейчас Он снова встретится с Маман в Ее вагоне на кратковременном свидании, теперь уже в последний раз. Три дня, уже арестованный, Он провел вместе с Ней, и встречей остался очень доволен. Спала пелена с глаз Матери, оттаяла Она, и все три дня проплакала… проплакала не о потерянном троне Сына, а каким-то высоким тихим плачем, каким плачут о себе. Его Августейшая Мать, Вдовствующая Императрица Мария Федоровна, урожденная принцесса Дагмара, была удивительной женщиной, с силой воли, почти равной почившего Ее Супруга, Александра III. Красавица из красавиц, Она к тому же обладала почти мужской физической силой. Когда Он был еще пятилетним малышом-Наследником, Она по неспокойному Финскому заливу с Ним на плечах спокойно проплыла мощным размашистым брасом больше версты. Он же, на шее у Нее восседая, то замирал от страха, то визжал от восторга. Сопровождавшие заплыв моряки на лодке тоже замирали, головами покачивали и крякали восхищенно-уважительно: вот какая у России Императрица! И каждый прикидывал, что сам бы он, даже без нагрузки на загривке, вряд ли бы на такой заплыв решился, да и вода в Финском заливе – не парное молоко. Доплыв, Она подержалась за камень, к которому плыла, поулыбалась, минут за пять отдышалась и с тем же Грузом поплыла назад.
Только один человек в мире и один раз смог сделать невозможное – перебороть совместную волю Александра III и Марии Федоровны. Этим человеком был Он, Наследник Ники, будущий Николай II. Его воля оказалась сильней – Он женился на Аликс Дармштадтской, нынешней Александре Федоровне, вопреки родительской воле. Возможно тогда и родилась безотчетная, сильная неприязнь Императрицы Вдовствующей к Императрице Царствующей, неприязнь, переросшая почти в патологию: все, что ни исходило от Александры Федоровны, воспринималось в штыки Марией Федоровной. Любые бредни про Императрицу Царствующую Императрица Вдовствующая слушала благосклонно, с верою воспринимала и передавала дальше. Все приближенные к Большому двору подвергались с Ее стороны обструкции, все осуждавшие Александру Федоровну, любезно принимались. Именно при поддержке Марии Федоровны почти весь Романовский клан постоянно обсуждал и осуждал Царствующую Императрицу.
Милая улыбка, в которую Вдовствующая Императрица заковала свой клокочущий пламень, осталась у всех в памяти как символ Ее доброты. Клокотанья пламени не видел никто. Как не видел никто плача по ночам Императрицы Царствующей, когда атаки на Нее со стороны клана приобрели уже недюжинный размах. И никто и никогда не слышал ни одного слова недоброго, ни одного вздоха укоризненного в адрес Августейшей свекрови, и дети Ее воспитывались в абсолютном уважении, почтении и любви к Бабушке, Матери Своего обожаемого Супруга. И это было не благородство, не мирское великодушие, это была уже другая высшая духовная ступень – христианская любовь к гонителям, за которую плата – физическое здоровье и полное осознание, что раз так, ну значит так, это Богу угодно, то есть, то, что гонителям Ее было не просто недоступно, но, начни им чего-то толковать на этот счет, они б вообще не поняли о чем речь. Они, во главе с Марией Федоровной, вообще перестали что-либо понимать и не могли уже понять главного: то, что по их почину происходит в Царствующем доме – это не рубка сука, на котором сидишь, это – хуже, это начало необратимой катастрофы.
Со всех сторон они у Него рвали власть, урывали все, что можно, не понимая недопустимость этого вообще никогда, тем более в такое время, когда нужна твердая непоколебимая власть, а не развал власти. Вконец обезумевшая Великая Княгиня Анастасия, жена Николая Николаевича, плела про Императрицу такое, чего не услышишь в последнем Хитровском подвале, а ее муженек, получив предложение от Львова и Тифлисского горголовы Хатисова о Госперевороте в свою пользу, то есть, о свержении Его с трона, три дня думал и ответил, что, мол, при нынешних условиях народ этого не поймет, мол, готовьте условия. О своих верноподданических обязанностях Племяннику, дядюшка и не вспомнил…
Он тогда пребывал в полной растерянности, которую никто не видел, кроме Аликс, она длилась всего несколько часов, одних из самых страшных часов своей жизни. Он и не предполагал такого Своего одиночества в Царствующем Романовском доме. Его друг и союзник – только Аликс. Он был ошеломлен реакцией Романовского дома на Свое решение стать Верховным Главнокомандующим. Все роптали.
Вдовствующая Императрица, которая нашептывание давно уже принимала за свои чувства, находясь, как Она говорила, в подавленном состоянии, все повторяла:
– Я ничего не понимаю! Зачем Мой любимый Сын взвалил на Себя эту опасную ношу командования армией?! Почему Ты уволил любимого войсками Николая Николаевича?! Почему Ты удаляешь от Себя верных людей, таких как Джунковский и Влади Орлова?! – все это Мать жестко говорила Сыну.
После этой неудачной атаки, идя уже в полный разнос, Она перед оробевшим кузеном царским, Великим Князем Андреем Владимировичем восклицала, яростно жестикулируя:
– Он слишком добр, чтоб сделать подобную вещь!.. Он очень любил их обоих! Это все Она! Она одна ответственна за все, что сейчас происходит! Это просто ужасно!.. Он не понимает, что делает!.. Он останется совершенно один с этим ужасным «Кувакой»*… Я не понимаю, я ничего не понимаю! Это так ужасно, что не выразишь словами!
Когда Великий Князь Андрей Владимирович, самый добродушный из клана и менее всех причастный к дворцовым сплетням, рассказал Ему об этом монологе, Ему едва плохо не стало. Первый и последний раз в жизни в ушах стоял звон: «Это Она, Она, Она…» Неужели это Его любимая Маман?..
А Она в это время, после операционного дня, утрясения дел пятнадцати Своих благотворительных комитетов, рассмотрения всех к Ней прошений, приема всех посетителей и сидения с больным Сыном – молилась горьким ночным плачем о здравии любимой Свекрови, Матери любимого Своего Супруга…
Через несколько дней Она, опять же после операционного дня, нанесла визит Великому Князю Андрею Владимировичу и его матери, Великой Княгине Марии Павловне-старшей. Великий Князь Андрей Владимирович был потрясен визитом. Во время родственного чаепития, впервые увидав Ее накоротке, он понял – Кто перед ним сидит, и был ошеломлен масштабом Ее личности. Она с горечью и со слезами (и ни тени ответной злобы и даже упрека) пыталась понять: что происходит с Романовыми?! Огромный разросшийся клан нужен России только потому, что есть Глава клана – Император. И каждый день, в довесок к Своему Кресту, Он упраздняет огрехи по работе, совершенные членами семьи на своих высоких должностях, содеянные по незнанию, неспособности, а большей частью – по недобросовестности. Да, они должны занимать эти многочисленные высокие должности, на кого ж еще опираться Императору, как не на родственников Царствующего дома? Но что происходит сейчас?..