Тед встал перед женщиной и отцепил ее руку от Мег.

– Лучше для тебя будет вернуться к работе, Мег. Я позабочусь, чтобы Бёди узнала, насколько ты старательная. – Мег стиснула зубы, но Тед еще не закончил: – В следующий раз, когда будешь общаться с Люси, расскажи, как сильно я по ней скучаю.

Он резким движением пальцев развязал свободный узел на халате красавицы, притянул ее к себе и крепко поцеловал.

Мгновение спустя дверь захлопнулась перед носом Мег.

Мег ненавидела лицемерие, и осознание того, что все в городе считают Теда образцом благопристойности в то время, как он трахает замужнюю женщину, сводило бедняжку с ума. Она готова была биться об заклад, что этот роман продолжался и во время помолвки Теда и Люси.

Подъехав к церкви этим вечером, кочевница начала утомительный процесс перетаскивания всех своих пожитков внутрь: чемодана, полотенец, еды, постельного белья, позаимствованного в гостинице, которое она, конечно же, вернет, как только сможет. Она отказывалась тратить еще хоть секунду на мысли о Теде Бодине. Лучше сосредоточиться на положительном. Благодаря гольфистам у нее появились деньги на бензин, тампаксы и кое-какие продукты. Не Бог весть какое достижение, но достаточно для того, чтобы отсрочить унизительные звонки друзьям.

Но ее облегчение было кратковременным. В воскресение, на следующий же день, собираясь уходить с работы, она узнала, что один из игроков в гольф – и не нужно быть великим детективом, чтобы догадаться, кто именно, – пожаловался Бёди на горничную, напрашивающуюся на чаевые. Бёди вызвала Мег к себе в кабинет и с нескрываемым удовольствием тут же уволила.

Комитет по реконструкции библиотеки заседал в гостиной Бёди, наслаждаясь ее знаменитым ананасовым мохито[7].

– Хейли опять на меня злится. – Гостеприимная хозяйка откинулась на спинку изящного кресла, которое недавно перетянула ванильного цвета льном – тканью, не продержавшейся бы и дня в доме Эммы. – Потому что я уволила Мег Коранду, без разговоров. Она переживает, что Мег не сможет найти другую работу. Я плачу своим горничным более чем справедливую зарплату, и мисс Голливуд не стоило вымогать чаевые.

Женщины переглянулись. Все они знали, что Бёди платила Мег на три доллара в час меньше, чем другим. Это никогда не казалось Эмме правильным, даже несмотря на то, что автором идеи выступил Тед.

– У Хейли всегда было мягкое сердце. Готова побиться о заклад, Мег сумела этим воспользоваться. – Зоуи играла блестящей розовой макаронной ракушкой, которая отломилась от булавки, приколотой к воротничку ее белой блузки без рукавов.

– Мягкие мозги – это больше похоже на правду, – проворчала Бёди. – Вы наверняка заметили, как она одевается в последнее время, и я ценю, что никто из вас не отозвался по этому поводу. Она надеется, что, выставляя напоказ свои сиськи, привлечет внимание Кайла Бэскома.

– Я помню его с тех пор, как преподавала в шестом классе, – прокомментировала Зоуи, – и позволь сказать,  что Хейли слишком умна для этого парня.

– Попробуй объяснить это ей. – Бёди забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

Кайла отложила блеск для губ и подняла мохито.

– Хейли права в одном. Никто в этом городе не наймет Мег Коранду, если хочет открыто смотреть в лицо Теду Бодину.

Эмма никогда не одобряла групповую травлю, и мстительность всего города по отношению к Мег уже заставляла ее чувствовать себя неловко. В то же время, она не могла простить Мег за роль, сыгранную в унизительном крушении планов ненаглядного Тедди.

– В последнее время я много думала о Теде. – Шелби заправила прядь подстриженных под каре волос за ухо и посмотрела вниз на свои новые балетки с открытыми носами.

– А разве все мы не думали? – нахмурилась Кайла и потрогала ожерелье с  бриллиантовыми звездами.

– Даже чересчур много. – Зоуи прикусила нижнюю губу.

Новый статус Теда возродил их надежды. Эмма предпочла бы, чтобы обе соискательницы приняли тот факт, что Тед никогда не сойдется ни с одной из них. Кайла требовала слишком много внимания, а Зоуи вдохновляло восхищение Тедом, а не любовь.

Самое время перевести разговор на тему, которую все дружно избегали, а именно: как исхитриться собрать недостающие средства для ремонта библиотеки. Обычные источники крупных пожертвований в городе, включавшие Эмму и ее мужа Кенни, все еще не оправились от последнего, ударившего по финансам экономического спада, и, кроме того, они уже раскошелились для полудюжины жизненно-важных местных благотворительных организаций, нуждающихся в спасении.

– У кого-нибудь есть новые идеи по сбору денег? – спросила Эмма.

– У меня. – Шелби постукивала указательным пальцем по зубам.

– Больше никаких ярмарок пирогов, – застонала Бёди, – в последний раз у четырех человек случилось пищевое отравление от кокосового торта с заварным кремом Молли Додж.

– Молчаливый аукцион обернулся ужасным конфузом, – не смогла удержаться от комментария Эмма,  хотя и не намеревалась усугублять общий негатив.

– Кто захочет, чтобы дохлая белка таращилась на тебя всякий раз, когда заходишь в свою спальню? – съязвила Кайла.

– Это был котенок, а не белка, – внесла поправку Зоуи.

– А по-моему, больше похоже на дохлую белку, чем на котенка, – упорствовала Кайла.

– Не продажа пирогов и не лотерея, – взгляд Шелби сделался отрешенным, – что-то иное. Кое-что… более значительное. Более занимательное.

Все выжидательно уставились на нее, но Шелби покачала головой:

– Сначала мне надо обдумать идею.

Как комитетчицы не старались, так и не смогли добиться от нее большего.

Никто не брал Мег на работу. Даже в мотель на десять номеров на окраине города.

– Вы представляете, сколько разрешений требуется, чтобы заведение не закрыли? – откровенничал краснолицый менеджер. – И зачем мне злить Теда Бодина, пока он в мэрах? Черт, да и не будь он мэром…

Так Мег ездила от одной фирмы к другой, ее машина поглощала бензин, как жаждущий строитель – воду жарким летним днем. Прошло три дня, потом четыре. На пятый, когда она смотрела через стол на недавно нанятого помощника управляющего  загородного клуба «Уиндмилл Крик», ее отчаяние достигло дна ожесточения и безнадежности. После того как это собеседование провалится, ей придется проглотить последний осколок гордости и позвонить Джорджи.

Помощник был навязчивым опрятным сухопарым типом в очках с  тщательно подстриженной бородкой которую он дергал, разливаясь, что, мол, несмотря на скромный статус заведения (бывшего только наполовину закрытым и не столь престижным, как его предыдущее место работы), «Уиндмилл Крик» все же является родным клубом Далласа Бодина и Кенни Трэвелера, двух величайших легенд профессионального гольфа. Как будто она не знала.

«Уиндмилл Крик» был также клубом Теда Бодина и его друзей, и Мег никогда не стала бы тратить топливо на дорогу сюда, если бы не прочла в «Уинеттском еженедельнике» заметку о том, что новый помощник управляющего прежде трудился в гольф-клубе в далеком Вако, а значит, он чужой в городе. На случай, если новичок пока не в курсе, что она уинеттский Волан-де-Морт, Мег не мешкая позвонила и, к вящему удивлению, ей назначили собеседование в тот же день.

– Работа с восьми до пяти, – сказал наниматель, – понедельник – выходной.

Она так привыкла к отказам, что позволила мыслям где-то витать, и теперь не имела понятия, о какой работе он говорит и, в принципе, предлагает ли он ей работу.

– Это… это идеально, – кивнула Мег, – с восьми до пяти будет замечательно.

– Оплата небольшая, но, если вы успешно справитесь, будут хорошие чаевые, особенно на выходных.

Чаевые!

– Я согласна!

Он просмотрел ее свежесочиненное резюме, потом скользнул взглядом по обмундированию, собранному из предельно ограниченного гардероба: тонкая многослойная юбка, словно из лепестков, белый танк-топ, шипованный черный ремень, сандалии в римском стиле и бесценные серьги династии Сун.