Я попытался сказать как можно спокойнее:

– Может, вы все-таки расскажете с самого начала?

Миссис Льюис сразу начала:

– Ну, это было в районе полуночи, в начале первого, когда мы увидели вывеску "Свободные номера есть". Как я уже сказала, мы проехали в этот день более семисот миль и были страшно утомлены. Поэтому мы остановились около конторы и позвонили. Нам пришлось позвонить несколько раз, а когда нам все-таки так и не открыли, мы прошли через двор к единственному бунгало, которое было освещено, в надежде, что мы найдем там управляющего. Мы слишком устали, чтобы ехать дальше. А потом мы увидели девушку.

Она снова поджала губы.

– Жалюзи были опущены, но над подоконником оставалась щель – довольно широкая, так что мы могли увидеть ее довольно хорошо. И мужчину – тоже.

– Опишите его.

– К сожалению, я не могу этого сделать. Мы видели его со спины.

– Высокого роста или маленький?

– Высокий и довольно плотный.

– Что на нем было?

– Ничего. Он был тоже совершенно нагим, как и женщина.

В разговор вмешался Льюис:

– Я вам говорю, господин полицейский, что там было на что посмотреть. Девушка не хотела, понимаете? Лежит на кровати и плачет так, что камни и те пустили бы слезу. Но тот все приставал и приставал, и она, наконец, уступила. Или потому, что ей стало совершенно безразлично, или по какой другой причине. И пока он ее накачивал, она все время плакала.

– Тебе совсем необязательно употреблять такие сочные эпитеты, – сухо сказала миссис Льюис.

– А потом? – спросил я. – Я имею в виду, что делали оба потом?

Льюис продолжал:

– Эва временами дергала меня за рукав и шептала: "Это неподходящее для нас место". Box мы и отправились обратно к машине и хотели уже ехать дальше, как вдруг из бара выскочил маленький человек в голубых джинсах, сказал, что он управляющий, и поинтересовался, не хотим ли мы снять бунгало. И, да услышит меня Господь Бог, к этому времени я был так утомлен, что мне было все безразлично, лишь бы была комната для ночлега.

– Вы ему сообщили, что видели?

– Конечно нет, – ответила миссис Льюис.

– Я не знаю, как в Калифорнии, но у нас в Карбендейле о таких вещах не говорят. Мы только сказали ему, что хотим снять бунгало. И мы сняли. Хотя если бы Джо так не устал, я наверняка настояла бы на том, чтобы ехать к следующему мотелю.

– Вскоре после этого, – добавил Льюис, – минут через десять или пятнадцать, в бунгало, где мы видели сцену, свет погас. Кто-то вышел оттуда и уехал. Я даже не смог разглядеть, кто это был – мужчина или женщина, а сегодня мы услышали, что убита владелица мотеля и что она жила в бунгало номер один. Тогда Эва решила, что мы должны сообщить обо всем, что видели.

– И хорошо сделали.

– А кто ее убил? Ее супруг?

– Так предполагают. А женщина была темной или светлой?

– Блондинка.

– Симпатичная?

– Очень.

– И в какое время вы ее видели?

– После полуночи. Скажем, между четвертью и половиной первого. – Льюис переложил сигарету в другую руку. – И вам помогут эти сведения?

– О, да! – сказал я. – Очень. Большое спасибо.

– А как ваше имя, господин полицейский? – осведомилась миссис Льюис с запоздалым подозрением.

Не ответив ей, я быстро повернулся и зашагал по мокрой траве к конторе. Дверь была закрыта, жалюзи опущены. Из-за двери слышался плач Мэмми. Я приложил ухо к щели и стал слушать, как Мик разыгрывал из себя супруга и повелителя.

– Я тебе ничего не говорил, – прорычал он, – и на этом все и останется. Ты не можешь проболтаться о том, чего не знаешь. Если дело пойдет так, как я надеюсь, то мне перепадет хороший кусок. Или ты думаешь, что мне приятно копаться в дерьме?

– Но Швед... – простонала Мэмми.

– Швед, Швед, Швед! – передразнил ее Мик. – Эта дикая акула вскружила тебе голову, как только появилась здесь. – Послышалось бульканье, как будто кто-то пил из бутылки.

Мэмми заплакала еще громче. Судя по звукам, тот стал расхаживать по комнате.

– Сегодня днем ты опять чуть не испортила все дело, и мне пришлось тебя обезвредить. В следующий раз я напичкаю тебя такими пилюлями, что ты вообще больше не проснешься.

– Делай, что хочешь... Мне все равно, – сквозь слезы выдавила Мэмми.

Я проскользнул к главной двери бунгало. Решетчатая дверь была не заперта, зато внутренняя была закрыта. Я поднажал плечом и надавил на дверь рывком. Петли заскрипели и не выдержали, дверь с шумом распахнулась.

Мэмми лежала на неприбранной постели. Волосы ее были растрепаны, глаза опухли и были красными от большой дозы снотворного. Увидев меня, она выпрямилась и тыльной стороной ладони вытерла слезы.

Губы ее открылись.

– Швед!

Мик выронил бутылку и хотел обратиться в бегство. Он тяжело задышал, ища испуганными глазами, в каком направлении он смог бы убежать, но в следующую секунду понял, что попался.

– Швед! – снова закричала Мэмми.

За это мгновение во многих бунгало зажегся свет – видимо, людей разбудил треск двери и крики Мэмми. Льюис вышел со своей женой на веранду. Я даже слышал, как он выругался.

Мик все еще пытался как-то выкрутиться:

– Убирайся отсюда! – взвизгнул он. – Убирайся отсюда, проклятый убийца!

Я сделал шаг в его сторону. Он понял, что убежать ему не удастся, выхватил нож с большим автоматически выбрасывающимся лезвием.

Снаружи я мог слышать гул голосов.

Где-то вдали завыла сирена патрульной машины. Значит, все-таки в Пальм-Гроув был поставлен кордон. А бывший морской писарь развязал свой язычок.

От страха у Мика на рту выступила пена.

– Только попробуй дотронуться до меня, я расскажу шерифу Куперу, что ты убил Волковича и сбросил его с утеса вместе с машиной!

Внезапно он бросился на меня с ножом и задел мою руку. Мощным ударом я отбросил его к комоду.

– Волкович меня не интересует. И я сам знаю, где он... А ты мне скажи, где Софи?

– Как ты сказал? – выдавил Мик из себя.

– Я тебя спросил, где Софи? Ты ее знаешь – Софья Паланка! Моя жена!

20

Миссионерский отель по праву носил свое название. Большинство парочек, которые останавливались в нем, всегда что-то искали. Он был расположен на окраине мексиканского квартала, неподалеку от дешевого увеселительного квартала Сан-Диего.

Я остановил машину с иллинойским номером перед баром на другой стороне улицы и какое-то время внимательно смотрел на отель. Там все время сновали матросы с девушками и без девушек, но желающие подцепить себе кого-нибудь. Пока я наблюдал за этой суматохой, мимо входа прошел коп из торгового флота.

Я посмотрел в зеркальце заднего обзора взятой мной на время машины. Если не считать кровавого пятна на рукаве и немного загрязненной одежды, я выглядел довольно сносно... Я был похож на матроса с торгового судна, который уже начал свой обход пивных.

Бар, перед которым я остановил машину, тоже был набит матросами. Я вошел в него и купил себе порцию выпивки и пачку сигарет – на спрятанную двадцатидолларовую бумажку, которую всегда носил в нагрудном кармане.

Бармен разбирался в душе матросской.

– Небольшая стычка, да, моряк?

Я кивнул, держа перед собой рюмку с ромом. Он посмотрел на мой рукав.

– Супруг слишком рано пришел домой, не так ли? Похоже, что он бросился на вас с ножом.

Я выпил ром.

– Пустяки... Вам надо было бы сперва посмотреть на него.

Он рассмеялся и вытер лужицу на стойке. Я вынул сигарету и закурил.

В дело была уже подключена и полиция Сан-Диего. Когда я выходил из бара, перед моей машиной встала патрульная машина, перегородив тем самым выезд на дорогу. Из патрульной машины вышел молодой коп.

Он посмотрел на номер машины и ухмыльнулся своему коллеге:

– Вот это я называю службой оповещения! Именно та машина, о которой нам передали. Зеленая машина с иллинойским номером, которую увел Нельсон со стоянки мотеля. Позвони им и сообщи, что мы ее уже нашли.