Во время этих собраний, как говорил один из свидетелей, присутствие Святого Духа ощущалось настолько сильно, что возникало чувство, будто душа находилась в отчаянной агонии, настолько мучительной, что она выплескивалась наружу. Очень часто верующие во время собраний сотрясались "стонами, вздохами и слезами", подобными звукам, издаваемым "роженицей". У некоторых из участников собраний случались припадки, подобные "эпилептическим", во время которых верующие с дрожащими губами и трясущимися руками могли лежать на земле часами.26

Некоторые люди, посещавшие собрания квакеров, были чрезвычайно возмущены подобным проявлением Божьего присутствия. Однажды, когда на собрание в очередной раз сошел Святой Дух, один человек бросился к Фоксу, чтобы сделать ему выговор — тот же резко скомандовал: "Покайся, свинья и животное".27

Одна из моих любимых историй о жизни Фокса рассказывает о том, как он подверг своей атаке одну из традиций, сопровождавшую причастие - веру в преобразование. Согласно учению о преобразовании хлеб и вино на самом деле превращаются во время причастия в реальное тело Христово. Однажды Фокс повстречался с монахом-иезуитом, поддерживающим подобное убеждение. Реформатор тут же предложил ему разделить хлеб и вино на две части, благословив и освятив только одну половину, тем самым хотел показать людям — будут ли плесневеть тело и кровь Христовы. Естественно, когда иезуит отказался от подобного эксперимента, правда оказалась на стороне Фокса.28

Фокс попадал в тюрьму по обвинению во всем, что угодно - начиная от отказа снять свою шляпу и заканчивая отказом дать клятву. Иногда квакер мог оказаться в тюрьме только за то, что прошел по улице. Городские власти называли это праздношатанием. Квакеры выделялись в любой толпе благодаря своей манере одеваться. Может показаться чрезвычайно странным, но большая часть служения Фокса состояла из напряженных и смелых противостояний, в результате которых его часто избивали или бросали в тюрьму. И именно благодаря перенесенным им жестоким наказаниям, мы можем наслаждаться сегодня многими своими свободами.

Поскольку значительное место в жизни квакера занимала тюрьма, мне бы хотелось рассказать вам о том, каким тяжелым испытанием она являлась на самом деле. Тюрьмы того времени пребывали в ужасном состоянии. Посреди этих мрачных темниц, находившихся прямо под улицами, располагался открытый канализационный сток, способствующий не только высокой загрязненности самой темницы, но и отравляющий воздух в ней своими испарениями. В стене или на потолке было лишь небольшое отверстие, через которое в помещение проникал свежий воздух и солнечные лучи. Летом в подобной тюрьме было очень душно, и узники регулярно падали в обморок, серьезно заболевали, а иногда даже умирали из-за нехватки воздуха. Заключенных в тюрьмах не кормили. Они могли получить еду, только если она была принесена их родственниками или друзьями, которым удавалось договориться со стражей. То же самое касалось и свежей соломы, на которой мог спать заключенный. Когда его родственникам не удавалось найти общий язык с тюремной стражей, он был обречен спать на твердом и мокром полу.

Поскольку квакеров сильно ненавидели, часто тюремщики загоняли их в большом количестве в камеру, где свирепствовала какая-либо инфекционная болезнь, надеясь, что там они все и умрут. Несмотря на такое чудовищное отношение к квакерам, не существует ни одного свидетельства того, что кто-то из них отрекся от своей веры.

В те времена существовала пословица приблизительно следующего содержания: "Где бы ты ни увидел квакера, ударь его;

если же он не попадется на твоем пути, найди его".29 Когда люди замечали квакеров, читавших молитву над едой, их тотчас же бросали в тюрьму. Когда они не снимали своих шляп или не давали клятву (а они никогда не клялись), если они отказывались сыграть в какую-нибудь игру или же какая-либо женщина подозревалась в том, что говорила во время собрания, они также оказывались за решеткой. К 1656 году более тысячи квакеров оказались посаженными в тюрьмы за подобные действия, не имевшие даже намека на состав преступления.

Когда квакер посещал в тюрьме кого-то из своих друзей, он мог быть выхлестан кнутом. Возраст и пол здесь не играли абсолютно никакой роли; все без исключения квакеры подвергались жестоким гонениям. Женщин хватали прямо в их домах, обвиняя в колдовстве, бросали в темницы или же подвергали публичной порке и избиению до тех пор, пока их спины не превращались в кровавое месиво; детей квакеров забирали у родителей и продавали в рабство. Даже если кто-либо из квакеров был настолько болен, что не мог подняться с постели, его могли арестовать прямо в его комнате и, протащив по улицам, бросить в тюрьму.

Все эти зверства происходили лишь из-за того, что квакеры имели смелость выступить против организованной, мертвой религии, из-за того, что осмеливались хранить верность Слову Божьему, а также из-за того, что они открыто заявляли о том, что все люди равны. Несмотря на всю эту ненависть, ни один из квакеров не отказался от своей веры и своих убеждений.

Однажды Фокса заключили в замке Скарборо, находившегося на берегу моря. Зима была очень холодной, а брызги соленой морской воды постоянно залетали в камеру Фокса, пока его кровать полностью не намокла, а пол не оказался покрыт водой. У реформатора не было никакой возможности разжечь огонь, чтобы согреться. Он лежал во всей этой сырости, днем и ночью не испытывая никакого облегчения, а его руки, распухнув, стали в два раза толще своего нормального размера.

Иногда, холодным вечером, сидя в теплом и уютном доме, я думаю о Джордже Фоксе и о том, как ужасно было так сильно страдать за свои убеждения. Я пытаюсь представить, о чем он мог думать в то ужасное время, каким образом ему удавалось сохранить ясность и силу мысли и как он боролся с физическими трудностями и неудобствами, так ни разу не поддавшись им. В конце концов я начинаю проецировать эту ситуацию на свою собственную жизнь и жизнь других представителей моего поколения. Мне очень тяжело думать о тех трудностях, которые Фокс вынужден был перенести ради нас, но в то же время я могу почувствовать ту сладость Божьей любви и благодати, сопровождавшую его во время мучительных страданий. Я знаю, что Фокс на самом деле был не один. В то время Небеса наверняка были распахнуты над ним. Его жизнь же была наполнена ощущением силы и безопасности, которые невозможно постичь умом.

Во время одного из тюремных заключений Фокса шериф по имени Джон Реклесс услышал его выступление на суде. Глубоко впечатленный услышанным, он послал за Фоксом, чтобы тот пришел в его дом. Реформатор увидел в этом руку Божью. Не успел он войти в дом, как жена шерифа бросилась к нему и, пожимая руку, воскликнула: "День спасения пришел в наш дом!"30 Эта женщина присутствовала в церкви, когда Фокс устроил там взбучку одному служителю, и была потрясена всем тем, что услышала.

Шериф и его жена целую ночь не давали Фоксу заснуть, внимательно слушая все то, что он говорил о Святом Духе. На следующий день, когда Фокс сидел в комнате наедине с шерифом, тот вдруг вскочил и воскликнул, что должен идти на рыночную площадь и призывать людей к покаянию. С этими словами шериф выскочил из комнаты и, не снимая домашних тапок, стал проповедовать на улице! Это привело к таким волнениям, что в дело вынуждены были вмешаться солдаты, получившие команду разогнать тех, кто слушал шерифа на площади. Тут же представители городских властей пришли в дом к шерифу и снова отвели Фокса в тюрьму, надеясь подобным образом прекратить народные волнения.

Каким же образом Фоксу удалось всего лишь за одну ночь своего пребывания в доме шерифа так сильно повлиять на него самого и его семью? Какими качествами должен был обладать Фокс, чтобы так быстро заставить человека, занимавшего высокое положение в обществе, кардинальным образом изменить сферу своей деятельности? Почему, куда бы ни пошел Фокс, его либо яростно ненавидели, либо безумно любили?