— Эй! — крикнула ей вслед лауреатка. — А он, случаем, не черный?

Стиви Рей замерла, вспомнив угольно-черные крылья Рефаима, и обернулась через плечо.

— Какая разница, какого он цвета?

— Большая разница, если ты его стыдишься из-за того, что он черный! — запальчиво крикнула в ответ Крамиша.

— Не городи чепухи, Крамиша. Нет, он не черный. И нет, я бы не стыдилась, если бы он был таким. Ох, божечки, как же с тобой тяжело! Пока! Еще раз.

— Полегче, сестренка. Я просто проверила.

— Ты просто сморозила ерунду, — процедила Стиви Рей, поворачиваясь к парковке.

— Я все слышала, — сообщила Крамиша.

— Ну и пусть! — теряя терпение, крикнула Стиви Рей.

Забравшись в машину, она поехала в сторону музея Джилкриса, громко разговаривая сама с собой.

— Нет, Крамиша, он не черный. Он просто человек-птица и убийца, злобный с рождения, по милости своего папаши. И если я захочу быть с ним, на меня разозлятся не просто белые или черные парни — против меня будут все, независимо от цвета кожи!

И тут, совершенно неожиданно для себя, Стиви Рей истерически расхохоталась.

Глава 18

Рефаим

Открыв глаза, Рефаим увидел Стиви Рей, сидевшую на корточках перед его шкафом и изучавшую его самого с таким напряженным вниманием, что между ее бровей залегла глубокая морщинка, отчего красная татуировка на ее лбу в виде полумесяца сложилась пополам.

Белокурые кудряшки, падавшие ей на лицо, делали Стиви Рей настолько похожей на маленькую девочку, что Рефаим с внезапным изумлением вспомнил, что она еще совсем молода. Несмотря на все могущество ее стихийной силы, юность делала ее беззащитной перед опасностями мира. Мысль об уязвимости Стиви Рей ножом страха пронзила сердце Рефаима.

— Привет! Ты проснулся? — спросила она.

— Почему ты так смотришь на меня? — с напускной сварливостью спросил он, раздраженный тем, что стоит ему ее увидеть, как он тут же начинает сходить с ума от тревоги.

— Хочу понять, насколько ты близок к смерти на этот раз.

— Мой отец Бессмертный, если ты забыла. Меня не так-то просто убить, — он заставил себя сесть, не поморщившись от боли.

— Ага, я знаю про твоего папочку, и про твою бессмертную кровь, но все-таки тобой питалась Тьма. Вовсю. А это очень плохо. И еще, честно говоря, выглядишь ты просто ужасно.

— А ты — нет, — огрызнулся он. — Хотя Тьма пила и твою кровь.

— Я выгляжу получше, потому что ты рухнул с небес, как Бэтмен, человек-летучая мышь, и спас меня прежде, чем этот мерзкий вонючий бык меня угробил. А потом я подзарядилась Светом, и это было круто, честное слово! Кроме того, твоя бессмертная кровь так меня вштыривает, что я ношусь, как кролик-энерджайзер!

— Я не летучая мышь, — только и смог ответить пересмешник, потому что больше ничего не понял.

— А кто говорит, что ты мышь? Я сказала, что ты — Бэтмен! Это такой супергерой.

— Я не герой.

— Нет, ты был моим героем. Уже дважды. Рефаим не нашелся, что ответить. Он знал лишь, что когда Стиви Рей назвала его своим героем, внутри у него все затрепетало, и даже боль и тревога вдруг показались гораздо более сносными. — Давай-ка посмотрим, смогу ли я вернуть тебе долг. Еще раз, — сказала Стиви Рей, вставая и протягивая ему руку.

— Вряд ли я смогу есть. Хотя попить было бы совсем неплохо. Я выпил все, что мы с тобой принесли сюда раньше.

— Я не поведу тебя на кухню. По крайней мере, не сейчас. Я хочу помочь тебе выбраться наружу. Под деревья. Вернее, к тому здоровенному дереву возле старой беседки в палисаднике.

— Зачем это?

— Я уже сказала. Ты помог мне. Мне кажется, что я тоже могу тебе помочь, но для этого мне нужно быть ближе к земле, понимаешь? Я все хорошенько обдумала и поняла, что главная сила заключена в деревьях. На самом деле, я уже использовала ее раньше. Наверное, отчасти поэтому мне и удалось вызвать ту тварь, — Стиви Рей содрогнулась, вспомнив о явлении Тьмы, и Рефаим отлично ее понял.

Не будь он так изранен, он бы тоже содрогнулся.

Но у него ужасно болело все тело. И даже больше. Птицечеловек чувствовал, что его кровь стала ненормально горячей. Каждый удар сердца жгучей болью отдавался во всем его организме, а спина под лопатками, откуда бык Тьмы лакал его кровь, горела так, словно на ней развели костер.

И она думает, что какое-то дерево может исправить то, что сотворила Тьма?

— Я лучше останусь здесь. Отдых мне поможет. И вода. Если тебе не терпится сделать для меня что-нибудь, то принеси мне воды. Между прочим, я уже просил тебя об этом.

— Нет, — Стиви Рей наклонилась и с невиданной силой, не устававшей удивлять Рефаима, схватила его за обе руки и поставила на ноги.

И она твердо поддерживала его, пока потемневшая комната бешено вращалась перед глазами Рефаима, и на какой-то жуткий миг ему показалось, что он сейчас хлопнется в обморок, как девчонка.

К счастью, этот миг прошел, и он смог открыть глаза, не боясь выставить себя на посмешище. Он посмотрел на Стиви Рей. Она держала его за руки, не отстраняясь в отвращении и ужасе. Она никогда этого не делала — с самого первого дня.

— Почему ты не боишься дотрагиваться до меня? — услышал он собственный голос, прежде чем успел приказать себе молчать.

Она рассмеялась.

— Рефаим, мне кажется, что сейчас ты и мухи не сможешь обидеть. Кроме того, ты дважды спас мне жизнь, и мы с тобой запечатлены. Я абсолютно тебя не боюсь.

— Кажется, я неправильно задал вопрос. Почему тебе не противно дотрагиваться до меня?

Этот вопрос тоже вырвался у него невольно. Почти.

Морщинка между ее бровей залегла глубже, и Рефаим вдруг понял, что ему нравится смотреть, как она думает.

Наконец Стиви Рей пожала плечами и ответила:

— Мне кажется, вампир вообще не может испытывать отвращение к тому, с кем запечатлен.

— До того, как я выпила твою кровь, мы были запечатлены с Афродитой. Одно время я ее просто видеть не могла, так она меня бесила. Она вообще не слишком любезна, такая уже уродилась. Ну и что? Афродита и сейчас ведет себя точно так же. Но после нашего Запечатления я перестала ее ненавидеть. Даже больше, она мне стала нравиться. Не в сексуальном смысле, конечно, но тем не менее.

Внезапно Стиви Рей испуганно вытаращила глаза, осознав, что сказала. Но было уже поздно, и слово «сексуальный» почти осязаемо повисло в тишине комнаты.

Стиви Рей отдернула руки, словно обжегшись.

— Сможешь сам сойти по ступенькам? — сипло и отрывисто спросила она.

— Да. Я пойду с тобой. Если ты уверена, что дерево мне поможет.

— Очень скоро мы выясним, права я или нет, — буркнула Стиви Рей и, повернувшись к пересмешнику спиной, бросилась к лестнице.

— Да! — внезапно заявила она, не оборачиваясь. — Спасибо, что спас меня. Снова. Ты... В этот раз ты не должен был этого делать, — она говорила словно через силу, как будто ей было трудно подбирать нужные слова. — Он сказал, что не собирается меня убивать.

— Есть вещи похуже смерти, — ответил Рефаим. — То, что Тьма отбирает у идущих дорогой Света, может навсегда изменить их душу.

— А ты? Что Тьма взяла у тебя? — по-прежнему не оборачиваясь, спросила Стиви Рей, когда они подходили к площадке первого этажа. При этом Рефаим видел, что она нарочно идет очень медленно, чтобы он мог без труда поспевать за ней.

— Ничего. Она просто наполнила меня болью и пила эту боль, смешанную с моей кровью.

Только когда они были у самой двери, Стиви Рей, поколебавшись, решилась поднять на него глаза.

— Потому что Тьма питается болью, а Свет — любовью.

Внутри у него что-то щелкнуло от этих слов, и Рефаим еще пристальней вгляделся в ее лицо. Так и есть, он не ошибся. Стиви Рей что-то скрывала от него.

— И какую же цену попросил Свет за мое спасение?

Когда Стиви Рей вновь отвела глаза, Рефаим впервые по-настоящему испугался. Он уже решил, что она откажется отвечать, но Красная вдруг почти сердито рявкнула: