Обещают выбросить группу ответственных работников Украины. Мое мнение: идти туда нет смысла и возможности. Смысла [нет] потому, что мы можем так же успешно действовать и на другой линии ж[елезной] д[ороги], если у нас будут В. В. Да и без (В. В.) будем и должны действовать. Я имею в виду ж[елезную] д[орогу].

Возможности идти обратно очень ограниченные: расстояние до 400 км, надо пройти 6 больших рек. В условиях осени — это не легко. Тем более что люди раздеты. Концентрация и активность противника в тех местах несравненно большая, чем в этих местах.

В этом мы наглядно убедились во время последнего похода на Черниговщину. Там нам придется только отбиваться, а за каждый к[ило]г[рамм] картошки вести бои в населенных пунктах. А вообще-то нельзя людей понять из-за нераспорядительности.

Я имею в виду радиограмму Матвеева[208], в которой говорится, чтобы наше соединение вышло в район Гремяча, что мы и сделали. После этого дается радиограмма идти обратно. Легко сказать «Идите!».

Правда, указания ЦК КП(б)У все-таки для нас закон, но следует сказать им наше мнение. Думаю, что они с нами будут согласны.

6 [сентября] [19]42 г.

Часа два провел в «В-В», разругался с А.Ф. [Федоровым] и бросил, он и в картах проявляет свой характер.

7 [сентября] [19]42 г.

В 7.30 группа немцев набрела на заставу кировцев. В результате перестрелки убита медсестра Ася. Немцы ушли. Найдена одна немецкая винтовка. Вечером выехали в другое место.

8 [сентября] [19]42 г.

Остановились в лесу в 5 км от Беляевки, в 4-х от Сидоровичи, в 6-ти от Волосовичи.

Целую ночь переходили под проливным дождем. Ночь была темная, блудили безбожно. Два раза колонна разрывалась, и по [целым] часам голова искала хвост, а хвост искал голову.

Форсировали р[еку] Покоть, а перед ней канаву.

9 [сентября] [19]42 г.

Посадили засаду на дороге нашего движения в лес. 30–50 немцев и полицейских набрели на засаду. К[оманди]р взв[ода] Хлопянюк встретил их своевременно. В результате перестрелки убито 2 полицая и два ранено. С нашей стороны потерь нет.

10 [сентября] [19]42 г.

Засада во главе с к[оманди]ром взв[ода] т[ов]. Карпушей (30 чел[овек]) обстреляла две автомашины с немцами. Видимо, есть убитые и раненые. Плохо, что машины не остановили и не уничтожили. Мина, на которую была надежда, не взорвалась. По шоферу не попали, гранат не бросали, хоть и позволяло расстояние. В общем, получилось плохо.

Это было утром, а вечером немцы начали обстрел леса с минометов и пушки. Снаряды ложились далеко от нашего лагеря (1,5–2 км).

11 [сентября] [19]42 г.

По Чечерской дороге проехали на Сидоровичи 30 подвод и одна машина немцев. Правда, машина и 7 чел[овек] на ней шла, но спотыкнулась на нашей мине и разлетелась в воздухе. Это прекрасно! Но мало.

12 [сентября] [19]42 г.

В 8.30 раздалась канонада с артиллерии. Через 10 мин[ут] выяснилось, что засада сталинцев встретила шедшего с Сидорович[ей] противника. Передовое охранение с 19 чел[овеками] засада пропустила на правый фланг, а колонна в это время подошла к левому флангу.

И так до 30 чел[овек] убили и многих ранили. С нашей стороны ранены медработник Валя и пулеметчик т[ов]. Широков.

В 12.30 немцы, видимо, решили зайти в тыл нашей засаде и набрели на оборону кировцев и ворошиловцев. Переменный бой длился до вечера. Я с нач[альником] штаба все время находился на [линии] обороны своих рот. Когда я был в 1-й роте, третья вела огонь по колонне немцев, шедших во фланг кировцам. Когда я спросил, где эти немцы, мне ответили неопределенно.

Я предложил проверить место, где шел противник. В этой проверке участвовал и я сам. Оказалось, что группа немцев и националистов лежала в 20 метрах от штаба р[о]-ты в густой заросли. Подлез на расстоянии 5 метров, я вцелил в голову одному националисту Козлову B.C. с пистолета. Политрук роты т[ов]… убил двоих, всего убили 5. Дал приказ кировцам и ворошиловцам проверить поле боя. Они ринулись в атаку. Немцы и националисты бежали без оглядки 1,5 км. На этом кончилась война. После того как их выгнали из лесу, началась артиллерийская стрельба по нашей обороне. 4 снаряда сделали перелет и угодили по нашей колонне, которая отходила на другое место, а остальные ложились в расположении 1-й и II-роты.

Осколками снарядов ранены комиссар отряда В.Е. Еременко, к[оманди]р первой роты тов. Решетько и боец Хумекало. Легко ранен в руку к[оманди]р Кировского отряда т[ов]. Николенко. И вот случай! Комиссар зашел в первую роту после войны, когда был дан приказ сняться с обороны. Он решил зайти и забрать с собой роту, чтобы она не блудила по пути к новому месту. В это время снаряд разрывается в воздухе, и осколком ранено троих, в т[ом] ч[исле] В.Е. Еременко.

Этот день обошелся немцам дорого, они недосчитаются не менее 50 чел[овек], и думаю, что в лес будут ходить не с такой уж охотой. Они думали, что здесь собрались «тюха да матюха и калупай с братом». Они рассказывают населению, что «в этом лесу находится 500 чел[овек] жидов и цыган, но такие вредные, что не тикают». Да, эти «цыгане» не только не «тикают», но и идут в атаку, гонят немцев без оглядки, делают засады и смело бросаются на превосходящие силы противника.

От старого места отъехали 3 км и остановились. Обед варили ночью, пообедали к 24.00.

13 [сентября] [19]42 г.

После завтрака выехали в другое место. Ехали целый день. Стоим в 6-ти км от Осиповки (на запад).

Прибыло 2 чел[овека] связных от Куцака. Он с военной группой в 150 чел[овек] находится в Белинковичских лесах. Говорят, что в р[айо]не Клетня собралось 12 отрядов. Принесли с собой приказ начальника Центрального штаба партизанского движения при ставке Главного Верховного Командующего за подписью Пономаренко (секретарь ЦК партии Белоруссии). В приказе сказано то, что было сказано в радиограмме Хрущева и передовой «Правда» о задачах партизан. Но надо подчеркнуть одну деталь (за эту деталь я получил неприятности). В приказе сказано, что надо не ограничиваться подрывом путей и пуском с рельс поездов или части поезда, а обязательно уничтожать состав и т. д. Мы такую задачу группам ставили, но не выполняли ее.

14 [сентября] [19]42 г.

Разведка доложила, что в Осиповку из Сидоровичей приехало до 120 немцев и националистов. Оказывается, думают зимовать, привезли с собой машину шуб. Вот дело! Предложил со своим отрядом идти в это село забрать кожухи и уничтожить сволочей — мне не разрешили, мотивируя тем, что, мол, будем иметь раненых, что не выгодно, заставим противника стянуть на нас силы и прочее.

В общем, мне нет смысла в этом дневнике доказывать несостоятельность этих доводов.

Факт остается фактом, мы с противником не боролись. Мало того что не выполняем прямой приказ и указание тов. Сталина об усилении борьбы с врагом, о диверсиях на железных дорогах и вообще на его коммуникациях. Мы далее нигде его не беспокоим.

Мне кажется, что если бы нам не нужно было есть, то мы не тронули бы и полиции. Посмотришь [на] свои действия, и получается: все время ведем оборонительную войну. Если на нашу оборону наткнутся — ведем бой, после уйдем и т. д. Просто непонятно! Надоело уж доказывать доказуемое.

Скажу откровенно, если бы не настоял, что надо оставить группу Балицкого на ж[елезной] д[ороге], то ничего не было бы. Он жалеет об этом, что распыляем свои силы. Кому нужны эти силы. Если они бездействуют!

Я уверену что Балицкий много сделает. Короче: если он пустил под откос 9 эшелонов, так это больше, чем мы сделали с соединением до сих пор…

Мне просто неудобно об этом писать. Кто прочтет — скажет, что я бессильный человек, констатирую факты и все.

Но это скажет тот, кто не знает командира соединения… Думаю продолжать на своем до…

Меня поддерживает нач[альник] штаба и другие, но ответ один: выполняем, все, все, все и т. д.