В районе Лиенца в Австрии 1 июня 1945 года англичане выдали большевикам Казачий стан Т.И. Доманова. 28 мая, якобы «на конференцию», были вывезены и переданы органам СМЕРШ все офицеры, а 1 июня был предпринят штурм лагеря, более половины состава которого составляли гражданские лица — семьи военнослужащих. 1430 офицеров Доманова (68 % личного состава) являлись старыми эмигрантами. Выдавая их, англичане «перевыполнили» ялтинские обязательства.

Похожая участь постигла 3-й казачий запасной полк полковника Лобасевича из состава Казачьего стана. Полк отстал от основной группы при переходе из Италии в Австрию, был окружен итальянскими партизанами и после нескольких дней осады вынужден сдаться в плен. 9 мая личный состав полка был передан англичанам и содержался в лагере для перемещенных лиц на территории Италии. Лобасевич был выдан англичанами советским представителям в индивидуальном порядке. Его подчиненные на советском пароходе доставлены в Новороссийск, далее в Ашхабад, в распоряжение СМЕРШ Закаспийского военного округа. После шести месяцев следствия они были приговорены к 25 годам принудительных работ в «исправительно-трудовых лагерях»[493].

Подобная практика имела место и в отношении других русских воинских формирований вермахта и КОНР. Только небольшой части военнослужащих Русского корпуса удалось доказать, что они не подлежат выдаче.

Репатриации осуществлялась из всех районов Германии и Австрии, занятых союзными войсками. Из Франции, Италии (лагеря Баньоли и Римини), Северной Африки, Дании, Норвегии и других стран и регионов. В американской зоне наиболее крупные репатриационные операции произошли в лагерях Дахау, Платтлинг, Даггендорф, Мангайм, Кемптен (август 1945 года) и Бад-Айблинг (август 1946 года).

Англичане и американцы знали, что ждет этапируемых ими людей. В Мурманске, Одессе, Любеке расстрелы репатриантов проводились на глазах у сопровождавших конвои англичан, что отражено в их рапортах[494]. При встречах с репатриационными комиссиями многие участники власовского движения и политически активные эмигранты-антикоммунисты заявляли, что сознательно боролись против советского режима и предпочитают выдаче смерть. Таких «смутьянов» англичане старались репатриировать в первую очередь, прилагая стенограммы их заявлений. Самоубийства среди репатриантов были обычным явлением. В 1947 году, при выдачах из Италии, каждый состав включал в себя вагон-морг, поскольку советские представители соглашались принять мертвых и зачислить каждого из них за выданного пленного[495].

Многие английские и американские военные, в том числе и высшие чины, например фельдмаршалы Александер и Монтгомери, генерал Эйзенхауэр, пытались прекратить репатриации. Но они не смогли противостоять давлению своих правительств[496]. Можно назвать три основные причины, побудившие правительства Запада пойти на поводу у Сталина. Во-первых, необходимость обеспечить безопасность собственным военнопленным, находившимся в немецких лагерях на территории Восточной Европы в зоне дислокации советских войск. Поддавшись шантажу, союзники обменяли свыше 5 миллионов человек, которых требовал Сталин, на 150–200 тысяч граждан своих стран[497]. Во-вторых, осуществлять насильственные выдачи заставлял страх перед трудностями, которые бы вызвала необходимость устройства и расселения на Западе столь большого числа новых эмигрантов. В-третьих, солдаты и офицеры РОА и восточных легионов были вынуждены принимать участие в боевых действиях против англо-американских войск. Этот факт в сочетании с фразами базовых документов КОНР о необходимости борьбы с «плутократами» вполне мог способствовать тому, что власовцы и «легионеры» воспринимались как действительные идейные враги[498].

1 августа 1946 года советская печать сообщила о казни в Москве главных руководителей КОНР и ВС КОНР: А.А. Власова, В.Ф. Малышкина, Г.Н. Жиленкова, Ф.И. Трухина, Д.Е. Закутного, И.А. Благовещенского, М.А. Меандрова, В.И. Мальцева, С.К. Буняченко, Г.А. Зверева, В.Д. Корбукова и Н.С. Шатова. 17 января 1947 года появилось сообщение о казни казачьих атаманов: П.Н. Краснова, А.Г. Шкуро, Т.Н. Доманова, С.Н. Краснова, Г. фон Паннвица, а также князя Султана Келеч-Гирея (Султан-Гирей Клыча), командовавшего Кавказской дивизией.

Лишь немногим участникам власовского движения удалось остаться на Западе. Повезло группе ВВС генерал-майора В.И. Мальцева: из 5 тысяч человек было выдано не более 10 %, включая, правда, и самого командующего[499].

Главная причина, по которой советская сторона настаивала на выдачах, — не допустить укрепления эмиграции свежими силами и не выпускать в западный мир миллионы свидетелей своих преступлений. Лишь небольшой части бывших советских граждан удалось стать второй волной российской эмиграции, которая составила от 450 тысяч до 620 тысяч человек[500].

Белоэмигрантские политические организации и воинские формирования на Дальнем Востоке были разгромлены в августе 1945 года в ходе военной кампании, проведенной СССР против японской Квантунской армии. Лидеры белой эмиграции на Дальнем Востоке Г.М. Семенов, К.В. Родзаевский, А.П. Бакшеев, Л.Ф. Власьевский, Б.Н. Шепунов, И.А. Михайлов были захвачены и, после проведения над ними судебного процесса, казнены. Многие руководители среднего звена и рядовые участники эмигрантских военных и политических организаций были репрессированы.

Вскоре после освобождения Западной Европы от нацистов среди российских эмигрантов, проживающих в этом регионе, обозначились три политических течения[501]. Первое объединило людей, полностью перешедших на оборонческие позиции и отныне настроенных только на безоговорочную поддержку советской власти всегда и во всем. Зародившись еще в довоенные годы, это течение существенно расширилось. Издававшаяся во французском подполье в 1943–1944 годах газета «Русский патриот» в марте 1945-го была переименована в «Советского патриота», а Союз русских патриотов в Союз советских патриотов. К этому течению незадолго до своей кончины в 1943 году примкнул и П.Н. Милюков, который, находясь в США, по-прежнему оказывал влияние на либеральные круги российской диаспоры в Европе. Бывший лидер конституционных демократов писал, что диктатура «искупается» достижениями власти, «когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые привели к ней»[502]. Похожие взгляды высказывал бывший министр торговли и промышленности Временного правительства, входивший в партию прогрессистов, А.И. Коновалов. В день победы над Германией на ограде православного собора на улице Дарю был вывешен красный флаг[503].

Второе течение составилось из лиц, склонных занимать выжидательную позицию и ставить свое отношение к власти в зависимость от ее дальнейших действий. Их мировоззрение можно суммировать следующим образом: 1) непреклонная вражда к советской власти была целиком оправдана тогда, когда эта власть, действуя в интересах мировой революции, жертвовала интересами России; 2) Россия, как показала война, национально здорова и сохранила свои внутренние силы; 3) власть, которая оказалась способной организовать духовные и материальные силы страны и российского народа для победы, не может рассматриваться иначе, как «национальная власть России»; 4) ослабление государственного авторитета опасно не только во время войны, но и в период, когда будут вырабатываться условия мира; 5) перед российской эмиграцией неизбежно встает вопрос о возвращении на родину; 6) отношение власти к населению и, наоборот, населения к власти станет ясным только после войны, когда минует внешняя опасность; 7) во время войны власть сделала ряд уступок народу, — между властью и народом установлено перемирие; 8) если власть будет продолжать политику постепенного раскрепощения народа, то перемирие станет миром, если же нет, то внутренняя борьба возобновится.