Встаёт резонный вопрос: если греческая церковь ещё при патриархе Никоне изменила православию, то почему православные старообрядцы так настойчиво обращались к греческим иерархам, обитавшим к тому же на территории магометанской Турции? Отсюда напрашивается парадоксальный вывод – именно старообрядцы являются настоящими никонианами. Однако сами старообрядцы этого уже не осознают, потому что, не сумев уничтожить православие силой, царская власть пошла на хитрость.
Вступив на престол, императрица Екатерина II, издала манифест, которым призывала зарубежных старообрядцев вернуться в Россию и обещала им "материнския щедрости" и жизнь спокойную и благоденственную. Старообрядцы откликнулись на этот призыв весьма радостно и огромными массами хлынули в родную страну, по которой так истосковались за рубежом. Правительство отвело им место в пределах Иргиза.
Иргизские монастыри быстро приобрели чрезвычайное значение в церковной жизни старообрядцев. Строгая подвижническая жизнь иргизских иноков и инокинь привлекала к себе внимание всей старообрядческой России, ибо рассказы и слухи о святости отшельников доносились до самых последних углов великой страны. Иргиз стал руководителем старообрядческих приходов. От него зависели целые сотни священников, служивших по многочисленным старообрядческим приходам. Были периоды в истории Иргиза, когда в его ведении состояло более двухсот священников. Слава и значение Иргиза превзошли и Керженец, и Ветку, и Стародубье. Построенные на Иргизе церкви отличались великолепием и богатством внутреннего украшения. Для Иргизской Никольской церкви императрица Екатерина прислала в дар парчовую священническую ризу, на которой собственноручно вышила свое имя.
«Единоверие».
Отсутствие в старообрядчестве долгое время епископата послужило причиной создания в России еще одной церкви, получившей название соединенческой (по латинскому словоупотреблению - униатской), или единоверческой. Это переходная церковь - от старообрядчества в новообрядчество: она подчинена архиереям новообрядческой церкви, но все службы церковные совершает по старым, дониконовским, книгам, а также все обряды, чины, уставы и обычаи имеет старообрядческие. Принадлежащие к этой церкви именуются единоверцами, или соединенцами. Названы они так потому, что будто бы имеют одну веру с новообрядческой церковью. На самом же деле они не имеют полного единства в вере ни с новообрядцами (т.е. последователями никоновской церкви), ни со старообрядцами.
Основана единоверческая церковь по именному Высочайшему указу императора Павла от 27 октября 1790 г. Но предварительные условия для ее осуществления подготовлялись почти четверть столетия. В 70-80 годах XVIII столетия в Стародубских слободах проживал весьма начитанный и энергичный старообрядческий инок Никодим. Он состоял в близких отношениях со знаменитыми государственными деятелями Екатерининского периода - князем Потемкиным и графом Румянцевым-Задунайским. Никодим решил при их помощи и сочувствии приобрести старообрядчеству самостоятельного епископа и право ему совершать богослужения по старопечатным книгам. Он представил князю Потемкину письменное условие из 12 пунктов, в которых предлагал, чтобы все клятвы и проклятия, произнесенные на двоеперстие и на древнее чиносодержание, были уничтожены, чтобы никакого чиноприема старообрядцам не было делаемо, чтобы их не принуждали на общее моление с никонианами, чтобы находящиеся в старообрядчестве иеромонахи, священники, диаконы и иноки оставались на своих местах как законные, чтобы по указу императрицы был прислан епископ в Стародубье из "великороссийской породы", который состоял бы "при старообрядчестве", совершал бы все богослужения по старым книгам, рукополагал бы для старообрядцев священнослужителей, каких они сами изберут; чин поставления обязательно должен быть совершаем по древним чиновникам. При особых прошениях эти пункты были представлены еще следующим лицам: графу Румянцеву, митрополиту Петроградскому Гавриилу, Московскому Платону и самому Синоду. У всех этих лиц Никодим был лично со своими ходатайствами, и все они обещали дать стародубским старообрядцам просимого епископа. Никодим был представлен князем Потемкиным самой императрице Екатерине, и она пообещала дать епископа. Сам же Потемкин, как сообщал Никодим в Стародубье своим друзьям, "с особенным отеческим рачением согласует испросить епископа" и даже "почти назначает, кого их смиренных и боящихся Бога поставить в епископы". Но с отъездом инока Никодима из столицы дело это затянулось, пошли какие-то "многоразличныя разсуждения" как в духовных, так и в светских кругах. И только уже 11 марта 1784 г. последовал Рескрипт императрицы на имя м. Гавриила о "даровании старообрядцам по их просьбам священников и о дозволении им отправлять для них службу Божию по их старым обрядам". О епископе же не было совершенно сказано в Рескрипте, лишь замечено: "Покуда последует дальнее распоряжение". Но такового так и не последовало. Старообрядцы получили лишь священников "дозволенных". Разочарованный и обманутый, инок Никодим в том же году заболел и 12 мая скончался в самом расцвете своей жизни - 39 лет.
Ф. Е. Мельников в книге естественно преуменьшает успехи царских властей в деле разложения православия. Но тщательный анализ его труда говорит об обратном. Двухвековые старания царских властей не прошли для православия бесследно. Лишившись образованных пастырей, православные сумели сохранить лишь старые обряды, оправдав таким образом прозвище «старообрядцы». Догматы православной веры были утрачены, хотя надеюсь что не насовсем. Взамен них были подложены мелкие церковные «недоработки», вовсе не являющиеся догмами.
«Двоеперстие или троеперстие».
Какое перстосложение древнее, вернее и приемлемее - двоеперстное или троеперстное? Этот вопрос и для нашего времени не потерял еще своего значения. Почти триста лет ведутся об этом споры между старообрядчеством и новообрядчеством, и хотя теперь бесспорно и научно доказано, что двоеперстие древнейшего происхождения (с апостольских времен), а троеперстие - новейший обряд, ни на чем не основанный и, кроме того, догматически погрешительный [45] , тем не менее, никониане не хотят его оставить и продолжают держаться за него, как за величайшую святыню, как за непреложный догмат веры. [46] До сих пор новообрядческая церковь продолжает утверждать в издаваемых ею Псалтырях, Часословах, Часовниках (в предисловиях к ним), а также и в учебниках по Закону Божию, что двоеперстие - армянский и еретический обряд, а триперстие - апостольское предание. Даже в такой богослужебной книге, как "Акафист святому Димитрию, митрополиту Ростовскому", церковь "православная" все еще провозглашает перед Самим Богом, что древлеправославные обряды, в том числе и главным образом двоеперстие, еретического содержания и происхождения и именно от никогда не существовавшего еретика Мартина Армянина [47] . Если в наш "просвещенный" век, почти безверный, и для людей именно этого века - "культурных", "просвещенных", пропитанных всяким либерализмом, вопрос о перстосложении имеет, как видим, такое огромное вероисповедное значение, то можно представить себе, как он волновал и смущал благочестивых людей XVII в., для которых всякий церковный обычай имел непреложное значение. Вопрос о двоеперстии и троеперстии был в то время страшным и роковым, вопросом жизни и смерти. Примешь триперстие - будешь полноправным гражданином, "православным" христианином, а останешься с двоеперстием - обречен на гибель: будешь проклят, постоянно гоним, подвергнут мучительным пыткам и сожжен в срубе или скончаешь жизнь на пытке, на плахе, на четвертовании, или всю жизнь будешь скрываться в лесах и в других непроходимых местах, на далеких окраинах Родины и даже за пределами ее.