Таксофонная будка обнаружилась, немного не доезжая до Пяти Углов.

– А-а... – спохватилась Женя. – А что там надо?

– Где? – не понял нервничающий «джентльмен».

– Чтобы позвонить...

Молодой человек туманно и почти без вопроса промямлил:

– Вы приезжая?

– Да, – обрадовано кивнула Женя.

– А сотовый точно не подойдет?

– Нет, – отрезала она.

– Тогда вынужден вас огорчить. Здесь нужна специальная магнитная карта.

– Извините, а у вас нет? Я заплачу.

Молодой человек развеселился:

– Зачем же я «трубу» предлагал?

– Ага. А где можно достать эту карту?

– Ну, где... В метро, например.

Девушка умоляюще на него посмотрела. Молодой человек покачал головой, погнал машину далее.

– Кстати, я – Алексей.

– Лена, – четко ответила Женя и зачем-то приклеила к имени первую пришедшую на ум фамилию. – Данилова.

– Очень приятно. Откуда?

– Издалека. С другого конца земли.

– Да?

– Из Николаевска-на-Амуре.

– Тяжелый случай. И давно?

Женя не обиделась.

– Очень тяжелый, и очень давно. Вы мне, лучше, Алексей, скажите, где тут у вас доллары обменять можно?

– Доллары?

– Да. У меня деньги закончились. Осталось сто долларов.

Они тормознули у обменного пункта. Здесь девушку поджидало еще одно разочарование – у нее не было паспорта.

– Так, Лена Данилова, – пофиолетовел Алексей. – У вас, я чувствую, обширная программа в посещении нашего города. Всего хорошего!

– Постойте, Алеша, – ласково повеяло. – Простите меня, но так уж сложилось – кроме вас, мне никто не поможет.

Алексей пристально посмотрел на нее: красивые, насмешливые и больные глаза... злые глаза – такие бывают у очень испорченных людей; на губах улыбка – очаровательная, сладкая... но и в ней играло что-то неправильное, настораживающее... Алексей наклонился к Жене... – влекущее. В мозгу промелькнула естественная мысль, но «джентльмен» сказал:

– Выкладывайте вашу программу.

Он разменял девушке сто долларов согласно курсу. Потом подвез ее к универсаму. Женя купила «Мартини Бианко», шоколад, целый ворох фруктов, огромный кулек очищенного фундука и четыре больших пиццы с грибами и ветчиной. На станции «Гостиный Двор» она позвонила с метрокомовского автомата.

– Да! – выстрелила трубка.

– Грек, это я

– Ты с ума сошла!..

– Слушай внимательно, Грек! – тонной льда осыпала Женя. – Главное – это ты меня не ищи. Понял? Будешь искать – козленочком станешь!

– Женечка, – смягчился Александр. – Родная, где ты?..

– В Мадриде! – рявкнула она и с размаху повесила трубку.

Кто-то рядом отшатнулся, побежал к эскалатору. Мальчик-милиционер тревожно потаращился, но этим и ограничился. Женя выбралась из суетной ауры вестибюля станции. Алексей ждал:

– В путь?

Стемнело, накрапывал дождь; свет фар, ходики дворников. Некоторое время Женя поддерживала разговор с новым знакомым, потом... он и не заметил, как ее сморило. Более не спешил, машину вел очень аккуратно: пассажирка поглотила все его внимание. С мученическим восторгом естествоиспытателя он разглядывал ее высокий лоб, прядь – уставшим крылом над виском, немые веки, густые бороздки ресниц – не томных, не русалочьих, тонкую линию носа с еле заметной горбинкой и чуть вздернутого на кончике, губы теперь без улыбки и твердый мальчишеский подбородок. Развязан шарф, расстегнута кофточка... И что удивительного? Сколько ловить себя на грешном? Все равно, блуждая взглядом вдоль шеи, наклоняешься к груди, едва не касаясь ее губами, а там – граница: у подножия гор полоска снега... Чертов воротничок: ни ниже, ни выше!..

В голове Алексея кишели бурные фантазии, долго не покидала надежда на какой-нибудь идиотский случай, способный обратить хотя бы одну из них в явь. Но случай в любые времена – штука непредсказуемая, приходит, когда его не ждешь и, как правило, некстати.

Алексей сбавил скорость.

– Лена, – тихо позвал он.

Девушка открыла глаза. Во тьме светились квадратные огни зеленогорских многоэтажек.

– Куда дальше? – спросил Алексей.

– Дальше. За Приветненское. Я же говорила: где-то не доезжая до Зеленой Рощи.

– Там грунтовая-то хоть есть?

– Да. Мы с магистрали съезжали.

– Ничего, коли пляж, то все понятно.

Он хорошо ориентировался, если учесть темноту и незнакомую местность. Полчаса, и машина выскочила на пляж.

– Останови здесь, пожалуйста.

– Я что-то дома не вижу, – засомневался Алексей.

– Вон там светлячок.

– Это далеко – дождина-то какой – промокнешь!

– Ерунда. Останови: в песке увязнешь.

Алексей послушался, оставив движок на холостых.

– Вот, – Женя подала ему сто долларов.

– Самые последние? – усмехнулся Алексей. – Не нужно.

– Но...

– Никаких «но». Ты... лучше телефончик дай.

– Телефончик?

– Надо будет, еще куда подвезу.

Женя взглядом промахнулась: в сторону и безадресно. Сжала в кулаке бумажку и опустила голову, без пафоса и надрыва, и неумело:

– В огромном городе моем – ночь...

– Чего?

– Из дома сонного иду прочь.

Алексей заворожено молчал, волосы задыбели, стекляшки глаз треснули – здрасьте, идиотский случай!

– Тебе это нужно? – спросила Женя.

– Что это было?

– Бессонница. Да и нет у меня никакого телефона.

Мотор захлебнулся и умолк. Алексей достал сигарету.

– Пойду я, Алеша.

Он вздохнул и, не глядя, бросил:

– Прощай, Лена Данилова.

– Прощай.

Она захватила пакеты с продуктами. Вежливый хлопок дверцы. Алексей проводил взглядом тающую в дождливой темноте фигурку, завел двигатель. На сидении лежали сто долларов. Обратная дорога. Ну и денек!..

А Лесков в это время работал на третьем этаже. Уработался в глухоту: ни дождя, ни шума автомобиля, ни даже звонка в дверь. Он только на третий раз сообразил: а чего это за птицы чирикают? А это, надо было сказать, у Гречишникова при входе такой звонок установлен.

Евгений скатился с лестницы и лишь у дверей вспомнил о двустволке, но за ней не пошел, ограничился строгим вопросом:

– Кто там?

– Женя, – услышал он, двух слогов хватило.

Кровь хлынула к вискам. Евгений отодвинул засов, распахнул дверь. Девушка водопадом влилась, зуб на зуб не попадает. Художник дверь не закрывал.

– А где Александр?

– Его нет, – простужено ответила Женя.

– А... – только сказал Лесков и вопросительно уставился на девушку.

Волосы – не белые! – он испугался этого – пучками залепили лицо, с шерстяной кофточки струилась вода, не пострадала лишь дамская сумочка. Женя переминалась с ноги на ногу, хлюпая туфлями, в обеих руках держа полиэтиленовые пакеты.

– Я одна. Закрывай, – и чихнула.

Больше он не медлил, поскорей заперся, выхватил у Жени сумки и побежал на кухню:

– Проходите к камину, я сейчас – чайник поставлю!

На кухне он деликатно задержался. Женя успела принять горячий душ, надеть пушистый домашний халат и развесить сушиться белье. Пока она плескалась в ванной комнате, Лесков накрыл на стол: поставил электрочайник, заварник, кружку, сахарницу, малиновое варенье и булочки. Сидел, ждал и слушал каждое ее движение.

Явилась Женя, глянула на стол, прищелкнула языком и весело сказала:

– Я проголодалась. А ты?

Лесков не умел так быстро переключаться в общении с формы множественного числа на форму единственного: он прятал глаза, со всем соглашался, адаптировался не в свою пользу.

– Я нет... Но... Теперь да.