В притчах Иисуса экономический смысл отсутствует, причем намеренно. Благодать нельзя рассчитать, подобно дневному заработку. Благодать не зависит от того, кто первым выполнит работу, кто — последним. Она вообще неисчислима. Мы получаем от Бога дар, а не заслуженную награду. Вот что говорит нам Иисус устами хозяина виноградника:
«Друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? или глаз твой завистлив от того, что я добр?»
Или ты, Сальери, завидуешь тому, что Я щедр к Моцарту? А ты, Саул, прогневался, потому что я добр к Давиду? А вы, фарисеи, негодуете, потому что Я «вдруг» отворил врата перед язычниками? Молитве фарисея Я предпочел молитву мытаря. В последний миг принял исповедь разбойника и ввел его в рай. Это возбуждает в вас ревность? Вы обижены, ибо Я оставил без присмотра покорное стадо и пошел искать заблудшую овцу? Заклал упитанного тельца и праздновал возвращение блудного сына?
Работодатель в этой притче ничем не обидел работников, трудившихся весь день. Он заплатил им по справедливости. Каждый получил обещанное, и все же математика благодати показалась возмутительной. В голове не укладывалось, как это хозяин так странно распоряжается деньгами — своими деньгами. Почему он платит лентяям на порядок больше, чем они заслуживают?!
Замечательно, что многие христиане при чтении этой притчи отождествляют себя с работниками, которые трудились весь день, а отнюдь не с подоспевшими к шапочному разбору. Мы представляемся себе ответственными работниками, а потому странный поступок хозяина озадачивает нас, как и героев притчи. Однако при этом мы упускаем из виду главную мысль: Бог раздает дары, а не распределяет плату. Ни один из нас не получает по заслугам, ибо все мы далеки от идеала. Если б с каждым расплачивались по справедливости, ад бы давно переполнился. Как говаривал Роберт Фаррар Капон, «если б мир могла спасти честная бухгалтерия, Моисей справился бы и без Иисуса». Благодать не сводится к дебиту и кредиту. Когда подбиваются итоги в нашем безблагодатном мире, обнаруживается, что одним по заслугам причитается больше, другим — меньше. Но в царстве благодати понятие «заслуги» лишено смысла. Фредерик Бюхнер говорит:
Люди многое готовы принять, только не тот яркий свет, что прорезает тьму их слепоты. Они готовы ломать себе спину, вновь и вновь возделывая один и тот же участок земли, хотя достаточно было бы слегка копнуть — и они нашли бы клад ценой в тропический остров. Они готовы к тому, что Бог будет сурово торговаться с ними, но не готовы к встрече с Тем, кто за час работы платит, как за целый день. Они пытаются разглядеть Царство Небесное размером с горчичное зерно, но не замечают огромного куста, на ветвях которого птицы насвистывают мелодии Моцарта. Обед в складчину в церкви — это понятно и приемлемо, а вот брачный пир Агнца…
Как мне кажется, из всех учеников Иисуса Иуда и Петр лучше всех умели считать. Иуда, похоже, умел обращаться с цифрами, иначе его не выбрали бы казначеем. Петр — любитель деталей, вечно пытается докопаться до точного смысла слов Иисуса. К тому же Евангелия сообщают, что во время чудесной ловли Петр поймал 153 крупные рыбы. Разве человек без математической жилки стал бы перебирать эту скользкую груду и подсчитывать с точностью до рыбины?
И совершенно естественно: апостол–математик пытается вывести точную формулу благодати. «До скольких раз прощать брата, если он согрешит против меня? — допытывается он. — До семи ли раз?» Петр постарался проявить великодушие: в его времена раввины полагали, что и трех раз — более чем достаточно.
«Не до семи, а до семидесяти семи раз», — немедленно отвечает Иисус. В некоторых рукописях мы читаем «семьдесят раз семь», но не так уж важно, какое число назвал Иисус. 77 или 490 — сразу ясно, что счеты тут не помогут.
В ответ на заданный Петром вопрос Иисус рассказывает очередную причудливую историю, о царском слуге, задолжавшем несколько миллионов. Эта невероятная сумма только высвечивает суть рассказа: даже если конфисковать все имущество должника, а его семью продать в рабство, долг почти не уменьшится. Как такое простить? Однако царь, пожалев бедолагу, попросту списывает долг и отпускает провинившегося слугу с миром.
И тут — внезапный поворот сюжета! Слуга, который только что получил отпущение грехов, встречает возле дворца собрата, задолжавшего ему сущие гроши, и хватает его за горло, требуя немедленной уплаты. «Вороти, что должен!» — орет он и велит отвести должника в тюрьму. Прощенный оказался неблагодарным.
Явно преувеличенные цифры становятся понятны, когда Иисус поясняет: царь этот — Бог. Вот чем должны мы руководствоваться в своих отношениях с другими людьми: смиренным сознанием того, что Бог уже простил нам столь великий долг, что по сравнению с ним любая нанесенная нам обида — что муравьиная куча рядом с горой. Как можем мы не прощать друг друга поеле того, как Бог простил всех нас?
Говоря словами Клайва Льюиса, «быть христианином — значит прощать непростительное, ибо Бог простил непростительное во мне». Льюис смог измерить глубину Божьего прощения в момент пронзительного откровения, когда в праздник святого Марка произносил строку Апостольского символа веры: «Верую в отпущение грехов». Он осознал, что грехи действительно исчезли, прощены! «Эта истина засияла в моем разуме столь ясно, что я понял: никогда прежде (и это после множества исповедей и отпущений грехов) я не верил в нее всем сердцем».
Чем внимательнее я всматриваюсь в притчи Иисуса, тем более склонен назвать их математику «неправильной». Мне кажется, Иисус рассказывает притчи о благодати , чтобы вывести нас за пределы безблагодатного ты–мне–я–тебе мира, ввести в Божье Царство, царство безграничной благодати. Как выразился Мирослав Вольф, «экономика незаслуженной благодати превыше экономики моральных заслуг».
Сначала в детском саду, потом в школе нас учат преуспеванию в безблагодатном мире. Ранняя пташка червячка съест. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Бесплатный сыр бывает в мышеловке. Качай права. Заплатил — получай. Я усвоил эти правила и живу в соответствии с ними. Работаю за деньги, торжествую победу, отстаиваю свои права и хочу, чтобы каждый получал по заслугам — не более и не менее.
Однако как только я вслушиваюсь в тихий шепот Евангелий, я вспоминаю, что получил отнюдь не по заслугам. Заслуживал я кару, а получил прощение. Заслуживал гнев, а обрел любовь. Меня следовало бросить в долговую тюрьму, а долги мои списаны. Я заслуживал осуждения, должен был каяться, распростершись в пыли, а мне уготовили пир — пир Бабетты.
В определенном смысле благодать — ключ к тайне Бога. Едва прочитав первые страницы Библии, мы обнаруживаем напряженный парадокс в отношениях Бога с человечеством. С одной стороны, Бог любит нас, с другой — наше поведение Ему отвратительно. Бог хочет увидеть в людях отражение Собственного образа, но в лучшем случае видит рассыпавшиеся осколки этого отражения. И все же Бог не может — или не хочет — «умыть руки».
Рассуждая о том, как непостижим Бог и как далек от нас, цитируют отрывок из книги Исайи 55:8–9:
Мои мысли — не ваши мысли,
ни ваши пути — пути Мои,
говорит Господь.
Но, как небо выше земли,
так пути Мои выше путей ваших,
и мысли Мои выше мыслей ваших.
Однако если прочитать эти стихи в контексте, мы увидим: Бог говорит о Своем желании простить. Тот Самый Господь, Который создал небо и землю, обладает властью, чтобы преодолеть пропасть, отделившую Его от Его творения. Он хочет примирения, Он стремится простить, как бы не противились прощению Его блудные дети. «Не вечно гневается Он, потому что любит миловать», — говорит пророк Михей (7:18).