Юля всё ещё спала. Её ангельское личико было расслабленно, слегка освещаемое светом свечи. Этим личиком я мог бы любоваться целую вечность.

Не желая её будить, я устроился рядом со Сбруевым и, достав свою винтовку, тоже принялся разбирать, вычищать и смазывать механизмы. Особенно эту процедуру требовала именно СВД, которую, как рассказал полковник, для лучшей кучности боя, следовало чистить как можно чаще, даже после одного выстрела.

Скоро начали просыпаться и другие члены нашего отряда, а затем и все остальные. Стали зажигаться свечи и замелькали в темноте фонарики. Наш небольшой приют для выживших начинал постепенно возвращаться к жизни.

Я дочистил винтовку и подошёл к Юле. Она уже проснулась и сладко потягивалась на кровати.

— Доброе утро, — поприветствовал я её, и, встав на колено, склонился над ней.

— С добрым утром, — ответила она, чмокнув меня в губы.

— Как спалось?

— Неплохо, — сдвинула она куртку-одеяло в сторону, приподнимаясь с постели. — Спала без задних ног. Спасибо, что укрыл меня.

Я присел рядом с ней:

— Для тебя — всё что пожелаешь.

— Может быть, завтрак в постель? — заискивающе улыбнулась Юля.

— Я бы и с удовольствием, но, боюсь, на кухне мне одному две порции не дадут. Так что вставай, умывайся, и будем вместе занимать очередь, — мягко сказал я, улыбнувшись. — Кажется, скоро подадут завтрак.

— Ладно, — вздохнула она.

Всё ещё сонная, она, тем не менее, резво поднялась и, разминаясь на ходу, устремилась в уборную. В это же время включили свет, объявив, что через десять минут начнут выдавать завтрак, но с ним следовало сразу же выходить на улицу. Наверное, чтобы тут же выключить электричество. Пользуясь моментом, я нацепил вооружение и надел маскхалат.

Скоро вернулась Юля и, собрав вещи, мы отправились завтракать. Но, прождав в очереди, мы получили лишь по скромному бутерброду и маленькому пластиковому стаканчику еле сладкого чая.

— Вспоминаю студенческие времена, — вздохнул я, осматривая скромный завтрак. — Когда-то нечто подобное составляло мой и завтрак и обед.

— Не у тебя одного, — добавила моя спутница.

Держа бутерброд в одной, а чай в другой руке, мы устремились к выходу вслед за другими обитателями бункера. Здесь же оставались лишь раненные, которые не могли самостоятельно передвигаться и кое-кто из присматривающих за ними.

На выходе мы наткнулись на двух человек, выдававших из специального ящика каждому взрослому по противогазу ещё советского производства с навинченным спереди фильтром. Видимо запас этих противогазов имелся в бомбоубежище в достатке. Для чего они были нужны, было понятно.

Мы вышли на улицу. В привычные к темноте и слабому освещению глаза ударил непривычно яркий свет. Свет этот, казалось, исходил отовсюду, многократно отражаясь от лежащего повсюду снега.

По мере того, как наши глаза постепенно привыкали к солнечному свету, мы доели завтрак, разговаривая на самые отвлечённые темы и перетаптываясь на холодном снегу с ноги на ногу. На улице было прохладно: градусов пять ниже нуля, но безветренно, отчего холод чувствовался разве что в ногах.

Вскоре к нам вышел Сергей. Забравшись на небольшое возвышение у края бомбоубежища, он окинул взглядом собравшуюся группу людей, всего не больше сорока человек и громко произнёс:

— Прошу внимания! Прошу всех, внимание! — он дождался пока все обернутся к нему, и только тогда продолжил. — Всем вам должно быть известно в каком бедственном положении мы оказались. Припасов еды, что мы сумели собрать в окрестностях, надолго не хватит. Поэтому, предлагаю всем, кто в состоянии идти, направиться к бывшей продуктовой базе, дабы пополнить эти запасы, ведь совершенно неизвестно, сколько времени нам придётся ещё провести здесь. База находится примерно в четырёх — пяти километрах к северу, — указал он направление рукой. — Поэтому детям, больным и старикам советую остаться здесь, потому как придётся нести тяжести.

— А если на нас нападут? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Не волнуйтесь! — поднял тот руку, останавливая взволновавшихся граждан. — Нас будет охранять отряд вооружённых ополченцев, во главе с полковником Сбруевым Олегом Ивановичем, — указал он рукой на стоявшего рядом полевого командира. — Прошу, вам слово, — жестом пригласил он на импровизированный пьедестал полковника.

Тот кивнул и вышел вперёд:

— Несколько слов о том, как вести себя в строю, — как обычно, громко и властно начал он. — Идём тихо, не шумим, не отходим от общего строя. В туалет не ходим, не отстаём и не опережаем группу. Если на нас вдруг нападут, немедленно бросайтесь врассыпную, не кучкуйтесь, иначе вы станете отличной мишенью для врага. И сразу же падайте наземь, а только потом переползайте в укрытие! К нашему облегчению, они теперь на каждом шагу. Безприкословно выполняйте команды мои или других ополченцев, которые будут рядом с вами, даже если вам не хочется или на первый взгляд они кажутся безрассудными! Помните, чёткое их выполнение может спасти вам жизни! И не бойтесь испачкаться, падая на землю или в снег, это всего лишь одежда, зато это может спасти вам жизнь! На этом всё, собирайтесь и, если жизнь дорога, помните о том, что я сказал!

На этом он замолчал, а слово вновь взял Сергей:

— Вы всё слышали! Выходим через десять минут! Всем, кто идёт, обязательно взять с собой противогазы!

— Умеешь надевать противогаз? — обратился я к Юле.

— Вообще-то никогда даже в руках не держала, — пожала плечами она.

— Я научу тебя. В этом нет ничего сложного: противогаз у тебя уже собран, — взял я его у неё из рук. — Смотри, сначала обязательно сними головной убор, — стянул я с себя шапку с маской, — затем надеваешь противогаз на подбородок, а затем и на всю голову, — показал я на своём примере, одев его на себя, разглаживая складки резинового шлема.

Я сделал несколько вдохов и снял противогаз:

— Вот так главное, чтобы он плотно обтягивал голову, не образуя складок. Теперь ты, — я протянул его ей. — Попробуй.

— Ну и видок у тебя был, — улыбнулась она, примеряя его на себе. — Надеюсь, хоть на мне он будет смотреться лучше.

Надев его, она взглянула на меня:

— Ну как?

Выглядела она, конечно, комично, но я не подал виду, что это так. Внимательно осмотрев его, я остался доволен: ни одной щели не было — размер подошёл.

— Хорошо, можешь снимать, — разрешил я.

— Ух! — вздохнула она, стянув его с головы. — А дышать-то в нём тяжеловато.

— Зато в нужный момент он может спасти тебе жизнь, — заметил я.

В это время люди уже начали выходить, направляясь вслед за Сергеем, который повёл их к складу продовольствия.

Ко мне подошёл полковник:

— Игорь, пойдёшь со мной спереди, — сказал он, кивком приветствуя Юлю. — Смотри в оба.

— Ясно, — кивнул я и обернулся к своей спутнице. — Пойдём?

— Да.

Мы быстро обогнали медленно продвигающуюся группу людей и, выйдя вперёд, расположились позади Сергея, которому вместе с полковником следовало выбирать наиболее безопасное направление движения. Остальные ополченцы расположились вдоль всего строя.

Группа вышла из двора: вокруг всё было таким же, как и вчера. Всё тот же снег, присыпавший разрушенный город. Наверное, похоже, выглядел и Сталинград, когда его освободили наши.

— Невероятно: как долго строился такой большой город, и как быстро его разрушили. И зачем? Кому такой город теперь нужен, где не уцелело ни единого здания? — поражалась Юля, глядя по сторонам.

— Возможно те, кто это сделал, вовсе не собирались использовать эти здания. Они просто сравняли город с землёй, словно разровняли площадку для чего-то другого, — ответил я. — По своему опыту могу сказать, что это очень напоминает те дворы, где производился снос старых зданий, на месте которых планировалось строительство новых.

— А вместе с тем зарыли и не нужных им людей, — мелькнула у Юли жуткая, но такая похожая на правду мысль.

— Будем надеяться, что это не так.