Председатель. – Я бы просил задать вопросы в этом направлении. Затем мы объявим перерыв.

Соколов. – Вот для меня неясно ваше показание в ваших объяснениях: в чьем ведении были заграничные агенты?

Климович. – Заграничные агенты в специальном ведении заграничной агентуры. Это особое учреждение.

Соколов. – Это отделение находилось при департаменте полиции? Лица, заведующие им, в вашем же помещении?

Климович. – Нет, в Париже.

Соколов. – Вы от этих заграничных агентов не имели непосредственных сведений?

Климович. – Эта агентура была на учреждении охранного отделения любого имперского. Оно должно было давать сведения. Оно имело свой бюджет. Мое личное убеждение сводилось к тому, что это совершенно бесполезное, дорого стоящее и съедающее наш бюджет учреждение. Когда мы коснулись вопроса о бюджете департамента полиции, обнаружилось, что раньше мы платили в Париж франк, тут стали платить рубль; масса чинов была призвана на военную службу, нужно было нанять новых, для того, чтобы выполнить работу тех, которые ушли на службу и содержание которых сохранялось. Парижская агентура съедала наш бюджет, сколько я ее знаю в течение 10 лет. Я бы ее с удовольствием уничтожил и считаю, что департамент полиции страшно выиграл от ее уничтожения.

Соколов. – Вам была известна деятельность этой агентуры? Агенты сотрудники заграничного отдела вам были известны?

Климович. – Сведения они присылали в департамент полиции, но я имен не помню. Я думаю, что там можно их установить, во всяком случае.

Соколов. – Помните вы фамилии отдельных лиц, клички?

Климович. – Я помню, что какой-то «Пьер» или «Шарль» приезжал оттуда и просил известную компенсацию расходов. Может быть ему было выдано что-нибудь. Я не помню.

Соколов. – Когда говорили о Вырубовой и Распутине, вы сказали, что ваши агенты сообщали вам, что Вырубова хочет видеть вас.

Климович. – Это не агент. Это московский знакомый мой Решетников.

Соколов. – Вы сказали, что Решетников передал, что Распутин хочет видеть вас. Но раньше вы указывали, что у вас были агентурные сведения?

Климович. – Я не хотел называть Решетникова. Это единственный мой источник.

Соколов. – Он был у вас – на роли агента?

Климович. – Нет, на роли знакомого. Я не хотел его называть.

Соколов. – Кн. Андроников имел железнодорожный билет, выданный ему до вас, как агент департамента полиции?

Климович. – Он попросил билет, как одолжение, чтобы куда-нибудь съездить.

Соколов. – Он не являлся агентом для министра внутренних дел, таким агентом, чтобы разузнавать об известных настроениях в обществе?

Климович. – Не могу сказать. Может быть, если уметь извлекать корни квадратные из того, что они говорят.[*] Не знаю, какие были взгляды у министра внутренних дел, но он случайно годовой билет получил из департамента полиции. Ведь эти господа бывают очень осведомлены и можно извлечь какую-нибудь пользу.

Председатель. – Кто при вас заведывал парижской охраной, заграничной охраной?

Климович. – Красильников.

Председатель. – Вы не знаете о том, что Штюрмер хотел назначить Манасевича?

Климович. – Красильников представлял по существу, на мой взгляд, пустое место.

Председатель. – Сколько они получали денег?

Климович. – Много. Красильников тысяч около 14-ти.

Председатель. – А вообще вся заграничная агентура?

Климович. – Я боюсь сейчас вам соврать, мне неловко, если я ошибусь, ведь это моя специальность. Но она большие деньги стоила. Я думаю около 150.000.

Председатель. – А какая сумма из этих денег была в безотчетном распоряжении заведывающего охраной?

Климович. – В безотчетном распоряжении никакой суммы не было. Мы можем назвать безотчетными суммами только те, которые попадают на секретную агентуру. Я не могу вам сказать.

Председатель. – Так вам известно, что Штюрмер на место Красильникова прочил Манасевича-Мануйлова?

Климович. – Я боюсь сделать категорическое заявление, но я позволяю себе сказать такую вещь, что Красильников плохо разбирался в получаемых им сведениях. Он иногда департамент полиции страшно озадачивал своими донесениями. Видно было, что человек присылает целую кипу сведений, в которых он разбираться не может, которые нас волнуют, и тревожат, и пугают, и мы должны посылать ему запросы, выяснять обстоятельства дела. У меня было желание его сменить, и я думал пригласить на эту должность генерала Коттена, который командует бригадой в настоящее время в действующей армии. Я доложил об этом…

Председатель. – Это бывший начальник московского охранного отделения?

Климович. – Начальник петроградского отделения, ушедший года 3 тому назад в строй.

Председатель. – Он имел какую-то командировку заграницу?

Климович. – Когда его Р… подстрелил в Париже.

Председатель. – Так это был, Коттен?

Климович. – Я его знал, как опытного человека, прекрасно знакомого с революционным движением. Наш идеал такой: чем меньше пишешь, тем приятнее. Ничего нет хуже, как лишний балласт. Штюрмер согласился на это предложение. Он написал письмо военному министру. Министр тоже изъявил охотно согласие. Но когда он явился сюда, то сказал: «Нет, я передумал». Вслед за этим Степанов мне сказал, что предполагается создать в Петрограде какое-то бюро, которое будет заведывать заграничной агентурой, и во главе этого бюро будет сидеть Мануйлов. Как он будет заведывать, неизвестно, не то выедет в Париж, не то будет сидеть в Петрограде. Какая-то непонятная структура. Это я слышал с чужих слов…

Зензинов. – Вы были в это время начальником охранного отделения в Москве?

Климович. – Да, в 1907 году.

Зензинов. – Вам известно было об Азефе и Жученко?

Климович. – Азеф у меня никогда не был, а Жученко была сотрудницей у меня.

Зензинов. – Вы знаете ее положение в партии?

Климович. – Это представляется мне, главным образом, из ее отношений с видными деятелями партии социалистов-революционеров. И, во-вторых, положение ее в партии было в роли конспиратора, т.-е. роли человека, исполнявшего конспиративные поручения, в смысле предоставления ночлега, хранения, передачи тех или иных предметов.

Зензинов. – Вы не знали, что она была членом партийной организации и занимала определенное партийное положение? Вам не известно было, что она была членом областного комитета?

Климович. – Мне известно было, что она даже занимала положение конспиратора одной боевой организации, т.-е. определенного члена партии, приглашенного на роли конспиратора. А то, что она была членом областного комитета, – это мне неизвестно. Мне известно, что до этого еще она занимала какое-то положение в технике, в смысле конспиративного хранителя литературы, это известно; но, чтобы она была в организации… нет. И можно сказать, что Жученко на мой взгляд представлялась исключительно умной и проницательной, весьма корректным человеком, так что собственно, в смысле провокации с ее стороны, я, по правде сказать, если вы мне говорите… (не кончает фразы). В бытность мою начальником охранного отделения, в одном случае, ее положение было действительно очень шаткое, был один инцидент, но, что вы мне говорите, что она была членом областного комитета, это мне неизвестно.

Председатель. – В двух словах скажите, пожалуйста, какой это был щекотливый инцидент?

Климович. – Это было в связи с покушением, т.-е. то, что ей дали на хранение бомбу.

Председатель. – В связи с каким покушением, когда?

Климович. – Это было в 1906 году, покушение на Дубасова в Москве, оно было предупреждено, было ликвидировано и не состоялось.