Председатель. – Когда вы просили?

Климович. – Когда он пригласил меня к себе. А.Н. был довольно смущен этим. Он, повидимому, не ожидал отказа; но, говорит, что теперь поздно разговаривать, уже государь соизволил. Как узнал потом, уже был указ в это время. Тогда мне было предложено подождать еще один день, подумать, и в течение этого дня Алексей Николаевич обещал мне гарантировать мое будущее. При таких условиях, я не счел возможным отказаться, принял назначение. Моя работа с Хвостовым была очень мимолетна. Я не могу сказать, чтобы она была чем-нибудь отмечена. В это время внимание министров поглощено было делом Ржевского, которое шло помимо меня, и я только некоторые брошенные слова слышал по этому делу от министра. Вскоре затем А.Н. Хвостов ушел и был назначен министром внутренних дел Б.В. Штюрмер. Я прямо подчеркиваю, что собственно моя работа с Хвостовым ничем ознаменована не была.

Председатель. – Ведь Б.В. Штюрмер одновременно с Хвостовым был председателем Совета, при Хвостове – во главе Министерства Внутренних Дел, а после ухода Хвостова, продолжая оставаться на посту, принял портфель министра внутренних дел.

Климович. – До этого времени я видел Штюрмера только два раза, как московский градоначальник. Один раз в комиссии по продовольственному вопросу, в которой он председательствовал. Это было за несколько дней до моего назначения, когда я еще был московским градоначальником. После его назначения министром внутренних дел, как-то резко изменились отношения Б.В. ко мне. Первый прием был сделан очень любезно, но, будучи у него еще на Конюшенной ул., в доме, где он жил на частной квартире, я в приемной его встретил некоего Мануйлова и чуть ли не в первое или второе свое посещение счел своим долгом доложить председателю Совета Министров, что личность Мануйлова мне очень хорошо известна, что лицо это обладает известной предприимчивостью в смысле добывания денежных средств. Пользуется для этого близостью к лицам высокопоставленным и что несомненно пребывание у министра г. Мануйлова бросит в будущем тень на самого министра. Г. Штюрмер мне на это сказал, что с Мануйловым он собственно никаких дел не имеет, что он знает его только мимолетно и сказал, как мне показалось, детскую фразу: так как Мануйлов такой элегантный господин и хорошо владеет французским языком, то он (Штюрмер) не видит никаких причин оказывать невнимание… Он подчеркнул, однако, что дел с ним никаких не имеет. Между прочим, он добавил: «Если вы имеете какие-либо сведения о нем в департаменте полиции, то представьте мне через несколько дней». Я приказал собрать большую справку из дел департамента полиции о Мануйлове, которая изобиловала указаниями на его постоянное стремление присвоить себе не принадлежащее звание и на этой почве вымогать деньги… Приведу, кстати, слова, которыми была украшена известная резолюция, принадлежащая еще Столыпину. Резолюция эта гласит – чтобы точно ее сказать: «Пора сократить этого мерзавца». Это на докладе о Мануйлове, который служил тогда в Министерстве Внутренних Дел и был уволен по этой резолюции Столыпина. Это письмо с резолюцией Столыпина было представлено Штюрмеру. Он просил вкратце рассказать все дело. Он покачал головой: «Да, да, какой негодяй. Хорош господин». Такая фраза была сказана.

Председатель. – Что, вам не пришлось проверить правильность утверждений тогдашнего министра о мимолетности его знакомства с Мануйловым?

Климович. – Я должен сказать, что я позволяю себе просить отличать то, что я могу показать, как факт, в котором я удостоверился, от моих предположений и моих собственных заключений. Один факт мне указывал на то, что были сношения Штюрмера с Мануйловым приблизительно лет 7 тому назад. Потом попало в мое распоряжение уже документальное данное: это проглянуло на процессе Мануйлова, в виде эпизода с делом Месаксуди. Потом мое личное впечатление, которое я не могу ни одним фактом подтвердить, но оно привело меня к тому убеждению, что там отношения существовали давние, что это была, так сказать, – неискренность со стороны Штюрмера… Потом другое заключение такое, – что Б.В. видимо желал бы искренно, мне кажется, отделаться от Мануйлова, но, по каким-то обстоятельствам, не мог. Докладываю, однако, что это лишь мое впечатление… Через 2-3 дня у меня был Б.В. Штюрмер по поводу материального положения департамента полиции, бюджета и сумм департамента. Должен сказать, что когда я принял департамент полиции, то бюджет его был очень потрясен, совершенно потрясен. Повидимому, если бы итти тем же темпом, то у меня не хватило бы приблизительно 600.000 р. для того, чтобы кончить год, – это на все учреждения. Там было довольно много лишних расходов. В числе этих расходов были очень крупные содержания некоторым лицам, которые никаких обязанностей при департаменте полиции не несли. Может быть, они несли в другом месте, об этом мне неизвестно, но они оплачивались из департамента, хотя на самом деле здесь обязанностей не несли. Был целый ряд членов совета министра, получающих содержание из департамента полиции, между прочим было зафиксировано содержание тому же Мануйлову в 18.000 руб. в год.

Председатель. – По какой должности, собственно?

Климович. – Он числился в распоряжении министра внутренних дел и, опять таки, я своими глазами не видел, но убежден, что был откомандирован в распоряжение председателя Совета Министров. Содержание по этой должности причисленного к Министерству Внутренних Дел ему никакого не полагалось, ибо такой должности по штату нет, – это компенсировалось из секретных сумм департамента полиции.

Иванов. – В чьем распоряжении были суммы секретные? Кто ими распоряжался: министр или директор департамента?

Климович. – В сущности министр распоряжался. Право распоряжаться имел министр или товарищ министра, заведующий департаментом полиции. Во всяком случае, порядок был такой для того, чтобы производить расходы из этих сумм. Это разделялось на целый ряд подразделений. Собственно у департамента полиции существовала своя смета, домашняя, и в пределах этой сметы распоряжался директор департамента. Когда же выходили назначения какие-нибудь вне этой сметы…

Председатель. – Сметы на эти секретные суммы?

Климович. – Да. Сметы, довольно подробно составленные по 4 отделам… Если же они выходили из сметы, тогда получалось распоряжение от министра сделать такой-то расход, предварительно составлялся об этом доклад. Он утверждался министром и вносился в смету, как подлежащий исполнению.

Иванов. – Так что 18.000 Мануйлову, как члену совета министра,[*] проводились через министра?

Климович. – Некоторые были по высочайшему докладу, но во всяком случае ни одной такой выдачи директор департамента полиции своей властью сделать не мог.

Иванов. – Хотя бы на правах товарища министра?

Климович. – Я должен оговориться: хотя я и оставался юридически все время на правах товарища министра, но фактически я был им всего только, кажется, месяц, потому что товарищем министра, заведующим департаментом полиции, был вскоре назначен…

Иванов. – Вы изволили указать, что бюджет был потрясен и не хватало 600.000 рублей. В течение какого периода это было – при Белецком или до него, за какой год? Ведь до вас был Белецкий. Не знаете ли, кто распоряжался этими суммами?

Климович. – Я позволяю себе доложить, что в делах департамента полиции неоднократно мною представлялись Б.В. Штюрмеру справки относительно состояния бюджета, при чем все статьи, потрясающие бюджет, были введены в особый доклад, так что я не сомневаюсь, что этот доклад можно в департаменте полиции сейчас найти.

Председатель. – По какому делопроизводству?

Климович. – По третьему делопроизводству: вице-директора генерала Лерхе,[*] к сожалению, в настоящее время покойного – генерала Дитерихса[*] и, вместо него, Симановича.[*] Но это человек новый, он был назначен после моего ухода и был, во всяком случае, человек свежий. Я знаю, я могу утверждать, что ни одной копейки в суммах департамента полиции, такой, которая не была бы отмечена, по чьему распоряжению она была выдана, нет. По крайней мере, за мою бытность в департаменте полиции я за это ручаюсь.