Холмовики громко засмеялись и захлопали в ладоши.

Флан тоже приветственно помахал рукой.

— Милые соседи! Наконец-то наши территории сольются воедино. Я уверяю вас, что те животрепещущие истории, которые вы слышали от своих родных, являются всего лишь частью местного народного эпоса. Вдохните полной грудью аромат нашего воздуха, расслабьтесь! Сегодня на празднике вы сможете увидеть их Величества Эмирамиль и Хидерика VII! Добро пожаловать в лес!

Под бурные аплодисменты Флан с Проттом разрезали ленточку и открыли бутылку виноградного вина.

— Весьма умно, господин директор! Королевская чета в качестве морковки! Редкий холмовик устоит перед таким искушением, — услышал Флан прямо у себя над ухом язвительный голос Хлопушки. — Скажите, а можно мне в нашей газете опубликовать статью с заголовком 'Лестница, которая разрушила ложь! , или нет, лучше 'Границы возможностей — они расширились!

Флан устало отмахнулся от нее и подошел ближе к оркестру, который заиграл в этот момент его любимую мелодию — 'Малютку Йокки'.

Протт, видя нерешительность холмовиков, взял свое семейство под руки и в такт веселой музыке стал подниматься вверх. Это смотрелось очень забавно, раздался смех, который снял всеобщее напряжение.

Ближе всех к ступеням стояла супружеская пара — Римми и Чимми, которые, почувствовав всеобщее внимание, зарделись алым цветом. Чтобы оказаться в первых рядах, они прибежали сюда ранним утром с пакетом бутербродов и ягодным компотом.

— Ну что, Римми, пошли! — Чимми схватила супруга за руку и приподняла край платья. Ее нога в полосатом чулке и зеленом башмаке повисла над каменной ступенькой, как над кипящей лавой.

Хлопушка ловко растянулась на земле и стала щелкать фотоаппаратом, меняя ракурсы. Затем она быстро подскочила к супружеской чете и достала из кармана бумажный блокнот.

— Скажите, что вы чувствуете? — спросила она у Чимми, которая, судорожно вцепившись в перила, поднималась на деревянных ногах вверх.

— Я чувствую себя знаменитостью, — бесхитростно ответила та, сдувая челку с глаз. — А вы напечатаете мой башмак в газете?

— Крупным планом! — отчеканила Хлопушка, быстро царапая карандашом. — Скажите честно, вы боитесь?

— Конечно, боюсь! Я еще никогда так высоко не поднималась, — пролепетала Чимми и побледнела, остановившись на ступеньке.

— Тогда не смотрите вниз и вперед, за господином Проттом! — протараторила Хлопушка и в несколько прыжков догнала того, без конца щелкая фотоаппаратом.

— Ничего себе! Мне бы такую прыть! — завистливо вздохнул Римми, смахнув рукавом струящийся пот. Когда ступеньки закончились, он в изнеможении рухнул на землю, мысленно напоминая себе не оглядываться назад.

Чимми примостилась рядышком с ним и вскрикнула, вытащив из-под себя шишку.

— А что это мы тут расселись? — услышала она у себя над ухом возмущенный голос Хлопушки. — Быстренько встаем, берем друг друга за руки и уходим по центральной тропе в закат! Вид со спины, будет достаточно умилительным! — Она подняла супружескую пару и потащила их волоком на тропу.

— Дорогой, про нас напечатают в газете! Правда, здорово? — щебетала Чимми. Она чувствовала, что если перестанет разговаривать, то ее стошнит.

— Надеюсь, это будет не некролог, — пробурчал Римми и посмотрел на хмурые сосны, темнеющие вдали.

*** *** ***

Грелль, Роффи и Регор бродили меж торговых рядов.

— Как я погляжу, мужчины нашего рода неравнодушны к необычным плащам, так ведь, Разноцветный Рыцарь? — шутливо спросил Регор, поглядывая на мантию кентавра, переливающуюся на Грелле.

Грелль широко улыбнулся и посмотрел вокруг.

Палатки в этом году располагались не только на поляне, но и на широких тропинках, ведущих к ней. Бросались в глаза своей пестротой палатки Протта, почти около каждой вертелась вокруг своей оси огромная клубника или конфета.

— Праздник принял невероятный размах. Того и гляди, на следующий год будут торговые палатки из Сгинь-Леса, — сказал Грелль, скользнув взглядом по полкам с деревянными резными фигурками.

— И почем этот уродец? — спросил Регор деда-продавца, взяв в руки фигурку Черного Стрелка, с оскаленным ртом и выпученными глазами.

— Двенадцать фелдов, — ответил тот, попыхивая трубкой.

— А чего так дорого? Он же страшен, как тысяча моркусов!

— А ты чего думал, настоящий — красавец, что ли? А дорого, потому как это оберег. В карман зашьешь — и его стрела до тебя не долетит, — важно сказал дед и выпустил кольцо из дыма.

— Конечно, не долетит, я слышал, что этот субъект сгинул вместе со стрелами, — Регор поставил фигурку на прилавок, а рядом с ней со стуком поставил фигурки Эмирамиль и Хидерика VII. — Так что, батя, твои обереги просто цены не имеют!

Недалеко подпрыгивали пестрые танцующие пары, над которыми кружились лепестки роз. Новая гирлянда господина Протта произвела настоящий фурор: очень многим хотелось приобрести такое чудо.

А еще в этом году Роффи набралась смелости выставить свои картины. Они продавались в небольшой палатке, торгующей декоративными мелочами.

— Ну что, Королева Кисточки, веди моего братца танцевать! А то он уже шею себе свернул, пялясь на танцплощадку, — Регор, усмехнувшись, шутливо подтолкнул парочку, а сам пошел к палатке, где продавали газировку из шиповника.

Он взял бокал с шипящим напитком и встал в тень высокой сосны, надвинув шляпу почти до бровей.

Недалеко от него с бокалами эля, стояли Чимми и Римми.

— Слишком приторный, не так ли? — она поправила рукой высокую прическу и раздвинула полы плаща, чтобы были заметны ее бесчисленные бантики на платье. — Как-то страшновато мне здесь, столько всего про этот лес говорили, что мороз по коже!

— Успокойся, дорогая, тебе это только кажется! Смотри, сколько ливнасов веселится и не думает ни о чем плохом! — Римми состроил ей забавную рожу, поднял бокал и осушил его до дна.

— Ой, не знаю! Так и кажется, выскочит из-за куста чудовище и набросится! — Чимми покусывала пухлые губки и боязливо озиралась по сторонам. — Ты слышал? Мне показалось, кто-то громко воет!

— Ну что ты! Это просто трубач в оркестре фальшивит. Ты просто мало выпила! Ну-ка, пей до дна! — он подмигнул жене, и она осушила бокал под его улюлюканье.

*** *** ***

Адмиральша тихо скользила по торговому ряду. Ее лицо выражало такое отчаянье и скорбь, что ее знакомые лишь кивали ей головой, не решаясь завести светскую беседу.

Она остановилась и, достав платок из кармана плаща, громко высморкалась и посмотрела невидящим взором на танцующие пары.

А как хорошо начинался сегодняшний день! Именно сегодня утром она нашла свой пропавший медальон! Это был явно хороший знак, который она трактовала как окончание череды бед и несчастий, хлынувших на ее голову в последнее время. В поисках этого медальона она прочесала пол-леса, переворачивая чуть ли не каждый камень, а он, оказывается, закатился за печку и лежал себе там спокойно.

Адмиральша поправила медальон рукой, проверяя, на месте ли он. Фамильная драгоценность поблескивала на ее груди, отражая свет праздничных фонарей. Она крепко сжала его в кулак, словно пыталась спрятать свою приземистую грушу, обвитую плющом, от этого жестокого, злобного мира и остановилась в нерешительности.

А как радовался сегодня Тамус! Она пообещала, что на празднике купит ему самую большую хлопушку. Они надели свои лучшие наряды: она — платье из серого шелка и черный бархатный плащ, а он — костюм пушистого зайчика, до того очаровательный, что она еле сдержала слезы умиления.

Они взялись за руки и пошли по центральной тропе на праздник. Тамус подпрыгивал на одной ножке, а она выискивала глазами в толпе знакомые лица. Уже сгустились сумерки и повсюду зажгли разноцветные фонари. Вдруг Тамус вырвал свою руку и как-то странно съежился. Адмиральша в ужасе попятилась от него. Бог мой, она совсем забыла, что сегодня полнолуние! Тамус закричал и из маленького очаровательного зайчика превратился в огромного отвратительного оборотня. Он сверкнул желтыми глазами, перевернул ларек с газированной водой и умчался в кромешную тьму, издав душераздирающий вой. Этот вой раскатистым эхом летал по холмам, лугам и лесам королевства, и звучал для Адмиральши как набатный колокол.