Работы было — трех коней извалять можно. Клетки пострадали не сильно, так, кое-где погнулись, да поилки повышибало. А вот состояние их насельщиков, к счастью больше моральное, нежели физическое, было из рук вон. Многие птицы грустили, отказывались есть и сидели мрачно нахохлившись. Попугаи, охрипшие больше обычного, с жалостными криками выщипывали себе перья. Из обезьян, стоически восприняли происшедшее только крупный самец-ревун да пара коат. Сидя посреди клетки, он молча и неодобрительно смотрел на своих самок и детеныша, метавшихся и визжащих. А коаты спали прижавшись к сетке, правда нервно вздрагивали и поводили в воздухе своими длиннющими руками. Остальные переживали гораздо сильнее. Саймири бранились между собой, кричали и впадали в истерику, едва кто-то приближался к их клетке. Капуцин обделался и сидя в куче нечистот, хлопал себя по лицу перемазанными ладошками. Дурукули, мало того, что не спали днем, как положено, они же были единственными, кто претерпевал кроме душевных мук, еще и телесные. Их клетка была сильно повреждена и ее обломки ранили обезьян. У одной из самочек был длинный порез вдоль спины, другая, с окровавленной головой, баюкала руку с распухшими пальцами.

С самыми маленькими — совсем беда. Мармозетки и сагуины, лежали чуть живые и только немногие из них реагировали на происходящее вокруг. Крошек бил озноб, большинство, похоже перенесли сердечный приступ и уже отходили. Не от приступа, а в лучший мир, к сожалению. Едва увидев это, Лера шепнула Рите: — Отвлеки Робин!

Когда Робин отошла, Лера сгребла обезьянок в охапку и прижала едва теплые комочки мокрого меха к себе. Игрунки тут-же заверещали и по-возвращении в клетку, бойко выстроились в цепочку, чтобы привести в порядок шерсть друг на друге. Львиный тамарин взбодрился до такой степени, что куснул Леру за щеку и, усмыкнув в клетку, вытаращил на девушку глаза и разинув рот, предъявил длинные нижние клыки. Каллимико, напротив отнеслась к Лере благосклонно и взбежав по ее голове, подставила солнцу курносую мордашку.

Водворив всю пеструю мелочь в клетку, Лера оказала помощь дурукули, для вида возясь с ватными тампонами и перекисью. Робин вскинула брови обнаружив, что раны и порезы исчезли бесследно, но спрашивать ни о чем не стала. Только поблагодарила Леру и попросила ее помочь подняться на палубу Лерою — отличному столяру и слесарю, который в два счета привел искореженные клетки в порядок.

Управившись с работой, девушки уединились на корме. Рита остервенело жевала жвачку, а Лера просто старалась продышаться после звериного амбрэ, которое облаком висело вокруг клеток.

— Рит, ты не хочешь помыться?

— А что, как из жопы?

— Практически.

Рита провела пальцами по лицу, принюхалась.

— Ну так, а еще бы. Я уж не разберу, чьего дерьма на мне больше, птичьего или обезьянского.

— Так и пойдем, я капитана попрошу, чтобы придумал где тебя отмыть.

— Не, потом. Я что-то так упахалась, что и мыться в лом. Тебе-то что, в основном колдовала, да гнутые железки разгибала. А это, с твоими лапами не штука. Вот, кстати, про колдовство твое. Я тут думала: прикольно бы было так, чтобы ты могла здоровье только перекачивать, а не запросто так дарить. Ну, чтобы одного вылечить, надо другого уморить.

Лера с возмущением плюнула за борт.

— Рит, ну ты чего говоришь-то? Что тут прикольного, этого ж ужасное дело! Я бы на таких условиях только у себя отнимать согласилась, да и померла бы вскоре. В чем прикол?

— Так… — неопределенно пошевелила пальцами Рита, — Как бы, справедливость и все такое.

— Все, пойдем помоемся и пообедаем. А то кроме бутербродов и ханки, ничего путного уж сколько времени в рот не брали. Интересно, чем на корабле кормят, макаронами по-флотски?

— Ага. И пляшут "Яблочко".

Оказалось, что пища на судне сносная, но не более. Лера подумала было предложить коку свою помощь, но так и раздумала. Сил не было.

***

Киперская жизнь быстро сделалась привычной. Океан оставался спокойным, а к запахам принюхались. Резали, чистили, меняли, проверяли. Спали и ели. И приплыли. Катушка даже малость разнылась после прощания с Робин и Баком, но особенно с Лероем, который, как калека, проводил с девочкой времени куда больше других. Ну и, конечно, с тапиром, которого Катушка перекрестила к неудовольствию Леры из Хуана в Жиробаса. Еще больше Лере не нравилось то, что Робин и Баку новое имя пришлось и они пообещали сохранить его за зверем.

Напоследок, когда все объятья похвалы и благодарности с обеих сторон поиссякли, Робин вручила обеим девушкам по несколько крупных купюр.

— Это не казенные, те и правда все вышли. От нас лично, возьмите.

Лера открыла было рот, чтобы вежливо отказаться, но Рита ткнула ее ногой в щиколотку и Лера сообразила, что как раз сейчас им деньги нужны. Даже очень.

— Спасибо, Робин.

— На здоровье, Большая Леди. Подумай, может вернешься. Твоим чудесам тут всегда есть место.

Лера мигнула, вытерла набежавшую слезу и обняла Робин. А заодно и Бака с Ритой, к удивлению и недовольству последней.

***

Лерой, ходко шкандыбавший на костыле, свел девушек со своим приятелем, который за посильную сумму взялся отвезти их на крохотном гидросамолете к какому-то еще другу, обладателю самолета поосновательней. А тот, доставил девушек на Туамоту. Когда поплавки гидросамолета отрывались от воды, Лера, удерживающая норовящую высунуть в иллюминатор голову Катушку, ответила на телефонный звонок.

— Нет, Яша, все в порядке. Да, скажи Стиву чтобы не убивался, все нормально. Конечно. Нет, ни к чему. Передай привет всем. И от Риты тоже. Я тебя тоже очень.

XVIII

Красненький бульдозер, похожий на увеличенную (несильно) игрушку, разгребал горелый мусор, выталкивал его за забор и потешно помигивал поворотниками, чего в принципе, мог бы и не делать.

Арсен, заложив руки за спину, надзирал за бульдозером, заворожено провожая его взглядом. Однако, вместо выражения полнейшей идиотической отключенности, нередко возникающего на лицах в аналогичных ситуациях, на лице Арсена имела место гримаса раздражения, что не осталось незамеченным Игорем, который сидел свесив ноги на крыше бытовки.

— Дядя, Арсен, ходи сюда!

— Чего?

— Ну иди! — Игорь приглашающе махнул рукой и, когда Арсен неохотно подошел, потешным кульбитом сверзился с крыши.

— Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом! — приветствовал Игорь Арсена из сугроба в который приземлился.

— Ты чего это?

— Так, — вздохнув, ответил Игорь, — веселю тебя. Зачем такой мрачный ходишь, как не побоюсь этого слова, дымоходное нутро?

Арсен плотнее запахнул куртку, присел на корточки рядом с Игорем.

— Потому что, немножко не от чего веселиться.

— Что так?

Какой-то цирк вокруг. И я не только тебя имею в виду. Даже совсем не тебя.

Игорь нахмурился, спросил:

— Так в чем дело-то? Какой где цирк?

— Вокруг нас! — широко обвел рукой Арсен. — Я не понимаю, кто с нами играется и зачем. А с нами играются. Потому что так не бывает. В органах не самые светлые умы работают, но люди там хитрые и, что самое важное — осторожные. Я немножко пересекался с ними раньше и уверяю тебя, так как они ведут себя сейчас, они никогда себя не ведут.

— А я не пересекался. Давай, выговаривай накипевшее, чего с ними не так?

— Много не так. Почему мы живы до сих пор? Почему в той засаде не было ни одного снайпера? Такого чтоб сидел в сугробе метров за двести и чпок — в голове немножко больше дырок чем положено.

— Так, небось подумали, что и автоматчиков с пистолетчиками хватит…

— Игорь, это не мафия, это немножко другое! Тут нет "подумали, может". У них все давно подумано и в инструкции расписано. Как-то немножко не верится в такую инструкцию, где написано, чтобы без снайперской поддержки опасных злодеев ликвидировать.