— Ты себя плохо чувствуешь? — спросил он. Молодая женщина попыталась совладать с собой, но не смогла. С пересохшим горлом она пробормотала:

— Легавый! Я видела французского легавого!

Это неожиданное заявление вызвало самую разную реакцию.

Мейер вздрогнул, потом пожал плечами и проворчал:

— Вы сошли с ума! Это совершенно невозможно!

— Говорю вам, это был он! — ответила Моник голосом, который предвещал истерику. — Я уверена, что…

— Бред! — раздраженно перебил Мейер. — Как, по-вашему, он мог оказаться здесь, в Пуэрто-Рико?

— Не знаю, но я его узнала! — упрямо выкрикнула она. — Клянусь вам, это он.

Она была так уверена в своей правоте, что четверо мужчин заколебались. Только бесконечный стук дождя по крыше машины нарушал тишину. Паузу прервал Рикардо, заявив:

— Если это он, его надо убрать. И немедленно!

— Нет, пожалуйста, без импровизаций! — отрезал Мейер. — Я против любых непродуманных действий. Прежде всего, я продолжаю считать, что вы ошиблись, Моник. Затем, даже если вы правы, сейчас, когда мы все вместе, не время устраивать нападение прямо в городе. Иногда убийство бывает необходимо, но нужно точно знать, что нет иного способа действий. В конце концов, изо всех нас этот полицейский знает только одну вас.

— И Кристо, — добавил Мануэль Валиенте.

— Допустим, — примирительно сказал Мейер. — Но мне трудно поверить, что тип, которого указали Кристо, смог выкрутиться, если ты намекаешь на это, Мануэль. Даже если предположить самое худшее, даже если покушение не удалось, Кристо всегда мог бежать.

После нескольких минут раздумий он пожал плечами и заключил:

— Вы стали жертвой собственного воображения, Моник, но я не из тех, который пренебрегает предосторожностями. В любом случае нужно это выяснить.

«Додж» выехал на широкий проспект. Пальмы сгибались под дыханием бури; их гибкие стволы одновременно наклонялись под напором урагана. Кроме них, не было ни одной машины, асфальт, словно зеркало, отражал свет уличных фонарей.

Мануэлю пришлось прибавить скорость, чтобы справиться с ветром. Машину несколько раз заносило, но пуэрториканец мастерски выправлял ее.

За шесть минут группа доехала до виллы. Дверь гаража поднялась, открывая проезд.

Чуть позднее вся банда собралась в комнате, откуда Грегор отправился в свое последнее путешествие. По разным причинам все были в плохом настроении, и Мейер почувствовал, что моральный дух его команды падает.

Рикардо, Кольбе и Мануэль поверили Моник, и внезапное появление сыщика, которого они считали убитым, вызвало у них чувство тревоги. У Мануэля на совести было убийство двух свидетелей с перекрестка О-Вив, Кольбе оглушил Грегора, когда тот сел в машину, а Рикардо вел автомобиль, взятый Моник.

Опасная близость французского агента зарождала сомнения в непогрешимости методов шефа.

Мейер с уверенностью, всякий раз восстанавливавшей его авторитет, разрядил обстановку.

— Вернемся к багамскому делу, — сказал он спокойным тоном. — Если перед этим необходимо будет устранить маленькое препятствие, мы сделаем это одним щелчком. Не забывайте, что тот тип — допуская, что это он, — здесь у нас, на пуэрто-риканской территории, что он один и ничего не знает.

Это утверждение Мейера было довольно точным.

После различных перипетий Франсис Коплан действительно прилетел в Сан-Хуан всего через полчаса после Моник Лери, проделав воздушный маршрут, весьма отличный от того, каким летела женщина, которую он преследовал.

Он летел прямым рейсом из Парижа в Форт-де-Франс и испытал некоторый шок, приземлившись на Мартинике. Полиция была категоричной: Моник Лери не фигурировала в списках пассажирских самолетов, севших в аэропорту Ламантен за три последних дня.

Испытывая сильную досаду, но не впадая в отчаяние, он сразу же дал телеграммы в различные агентства компании «Транс Уордл Эйрлайнз», что позволило ему проследить путь, проделанный молодой женщиной. Она сделала пересадку в Нью-Йорке, чтобы долететь до Майами, и там взяла билет до Сан-Хуана. Он даже узнал точный час, когда «боинг» должен приземлиться в Сан-Хуане.

К сожалению, Коплану пришлось ждать самолета, летевшего с юга, и он не мог опередить Моник на пуэрто-риканской территории. Время, выигранное им прямым рейсом в Форт-де-Франс, тогда как она делала крюк через США, было потеряно.

Уединившись в номере гостиницы «Флорида», он грыз себе пальцы от досады, что красивая авантюристка может снова ускользнуть от него. У него не было ни малейшего представления, где она могла находиться в этом городе, насчитывающем несколько тысяч домов.

Он погулял с час, чтобы успокоить нервы, а когда собрался вернуться в гостиницу на ужин, заметил, что приближается буря. Вместо того чтобы вернуться, он пошел к порту; бурное море привлекало его, особенно когда внутреннее беспокойство не давало сидеть на месте. Он должен был двигаться, чувствовать, как его хлещут струи дождя: ничто не возвращало ему хорошее настроение лучше, чем прогулки в плохую погоду.

Вот так он и оказался возле причалов в тот момент, когда яхта только что пришвартовалась, а та, кого он искал, прошла мимо него, чего он не заметил. Эта группа людей в непромокаемых плащах заинтересовала его куда меньше, чем грандиозные волны, штурмовавшие дамбу.

Пока на вилле начиналось совещание, Коплан, один на пустом проспекте, боролся с порывами ветра.

Вдруг в трех шагах от него возникла фигура полицейского в форме. Очевидно, он удивился, что человек прогуливался в такую погоду, потому что антильцы, едва начинался циклон, прятались в подвалы.

Необычный вид гуляющего заставил полицейского обратиться к нему не на испанском, а на английском:

— Что вы здесь делаете?

— Я заблудился, — сказал Франсис, и это была правда.

— Я бы скорей подумал, что вы потеряли голову, — недовольно буркнул полицейский. — Через две минуты полетят крыши домов… Где вы живете?

— В отеле «Флорида»! — изо всех сил закричал Франсис, чтобы быть услышанным.

— Я вас провожу! — прокричал в ответ полицейский.

Им понадобилось полчаса, чтобы добраться до гостиницы. Франсис горячо поблагодарил своего проводника, после того как своими глазами убедился, что тот ничего не преувеличил. Им несколько раз приходилось прижиматься к стене, потому что крыши и другие различные предметы, сорванные торнадо, падали на землю.

Коплан успокоился, но обязан этим он был не столько благотворному воздействию прогулки, сколько тому, что придумал способ обеспечить себе помощь полиции, не раскрывая своих истинных целей.

Утром следующего дня небо было таким чистым и светлым, как будто никогда никакого циклона и не было. Он закончился так внезапно, словно погоду изменили щелчком выключателя. Ослепительное солнце освещало прекрасный пейзаж, где господствовали синева моря и белизна домов.

В девять часов Коплан вошел в центральный комиссариат и обратился к дежурному.

— Я француз, — объяснил он полицейскому, — и временно проживаю на Мартинике. Моя семья прислала меня в Пуэрто-Рико, чтобы найти следы моей кузины, которая убежала из дома и, по всей вероятности, находится здесь.

Полицейский сдвинул фуражку на затылок и поскреб лоб.

Его горящие глаза озабоченно смотрели на Франсиса.

— Вы хотите, чтобы ее нашли?

— Нет, — ответил Коплан. — Я сам этим займусь. Мы не хотим вмешивать полицию в это сугубо семейное дело, но я бы хотел получить некоторые сведения.

Пуэрториканец несколько секунд раздумывал над этой непривычной проблемой, потом сказал:

— Я провожу вас к инспектору. Вы разберетесь с ним.

Вскоре Коплан вошел в кабинет, где ему пришлось повторить свою историю под недоверчивым и скептическим взглядом полицейского, небрежно одетого в штатское.

— Ее зовут Моник Лери, и она прибыла вчера вечером на «боинге» из Майами, — добавил Франсис. — Я хотел бы знать, в каком отеле она остановилась.

Инспектор смотрел на посетителя, как будто хотел его загипнотизировать. Несомненно, он рассматривал его так внимательно, чтобы составить себе мнение о его порядочности.