— Думаю, надо идти к нему и трухануть хорошенько. С тобой на пару мы с ним уж как-нибудь управимся. Смотри — он живет на восьмом этаже.

Долго им ждать не пришлось, чтобы кто-то открыл подъезд. Пока Леночка и Александра рассматривали вывеску с фамилиями жильцов, из подъезда с криками и топотом высыпала разноцветная стайка детишек во главе с кудрявым турчонком.

Поездка в разрисованном лифте навеяла на Леночку ностальгические воспоминания:

— Смотри, тут есть надписи и на русском языке! Почти как в моем старом доме в Беляево — те же неизменные три буквы…

— Ты знаешь, в каком доме я сейчас живу — охрана со всех сторон, чуть ли не на крыше автоматчики стоят, мраморные лестницы, ковровые дорожки, а на позапрошлой неделе, тем не менее, в лифте кто-то — пардон — справил малую нужду…

На восьмом этаже они вышли, и брезгливо оглядываясь по сторонам, прошли вдоль коридора с расположенными по всей длине входными дверьми. Квартира Олега оказалась в самом конце.

— Вот так, в такой дыре вижу свою дражайшую фамилию! — попыталась пошутить Леночка.

— Т-с-с! — прошептала Александра. — Тут звукоизоляции никакой! Не вспугни муженька раньше времени!

— Похоже, он дома. Вроде слышатся какие-то звуки — телевизор смотрит, что ли?

— Ну, что? Рискнем! — решительно прошептала Александра и надавила на звонок.

Звуки за дверью затихли. К двери никто не подошел.

— Похоже, он ушел в глубокое подполье. Как же его выудить из квартиры? — прошептала Александра. — Хорошо еще, что у него глазка на двери нет, а то бы за нами уже велось наблюдение.

— Тогда уж мы точно внутрь бы не попали. Он бы сказал, что у него проказа, сибирская язва и СПИД, поэтому у него в доме все заражено или еще что-нибудь в этом роде.

— Думаю, что он не зря засел в своей крепости.

Александра постучала в дверь и, изменив голос, решительно прокричала:

— Почта! Откройте! Вам заказное письмо.

Дверь почти моментально открылась, и дамы, не дав хозяину квартиры опомниться, шагнули в прихожую. Олег смотрел на них широко открытыми глазами, хлопал ртом и не мог произнести ни одного внятного слова. Появление ни одной, ни другой, а тем более, их вместе, в его планы никак не входило.

— Что же вы не предупредили, что приедете? Я бы приготовился, а так… — наконец выдавил он из себя.

— Хотели тебе приятный сюрприз преподнести, — ехидно улыбнулась Леночка.

— Я вижу, ты не рад? — добавила Вольская.

— Почему? Оч-чень рад. Давайте, может, сходим куда-нибудь, посидим? — предложил Олег.

— Нет-нет! Ты же болен! Как мы можем такого тяжело больного утомлять походами по ресторанам? Мы у тебя посидим. Поговорим немного и пойдем. Долго не задержимся. Если ты, конечно, расположен к откровенной беседе.

— К беседе? Какой беседе? О чем? — Олег никак не мог скрыть своего волнения, его разбирала внутренняя дрожь, и он всячески сдерживался, чтобы она не вырвалась наружу. Теперь он мог с полным правом выдавать себя за больного в лихорадке. На лбу заблестели капельки пота.

— Тебе плохо, дорогой? — с театральным участием поинтересовалась Леночка. — Может, приляжешь? Я тебе чаек с малиной приготовлю!

— Нет, нет! Со мной все в порядке. Подождите, я оденусь и…

— Не спеши! Мы никуда не пойдем. Думаю, что мы решим все вопросы здесь, на месте. В комнату можно пройти?

— У меня не убрано… Подождите пять минут, я немного приведу в порядок…

— Ничего, ничего! Мы на своем веку холостяцких квартирок повидали… нас уже ничем не удивишь. Правда, Ленок?

Александра решительно подвинула Олега и прошла в комнату.

— Чего ты так переживаешь? У тебя тут почти идеальный порядок, — Александра оценивающим взглядом обвела комнату, усаживаясь в кресло возле журнального столика. — Собственно говоря, — без всякого перехода продолжала она, — я хотела бы выслушать твой отчет о проделанной работе. Ты меня долго кормил обещаниями, но, в конце концов, за год уже мог бы предъявить мне что-то более конкретное.

— Я… я как раз собирался в самое ближайшее время… но еще не все ясно… не совсем точно… я не уверен…

— Смотри, штанишки не обмочи! Выкладывай, что знаешь, а дальше я сама решу, что делать! Кстати, а где у тебя компьютер?

— В спальне. А зачем вам?

— Может, что любопытное найдется!

— Там только мои рабочие материалы! А что касается Пащука и его фирмы, то… то…

Голова Олега лихорадочно работала: «Что делать, что делать? Выдать Вольской всю собранную информацию — можно расстаться с мечтой о том, что получу от Пащука денежку. Вольская тогда уж сама будет с ним разбираться. А не отдать… Кто знает, что у нее на уме. Может, там, за дверью, стоит пара ее амбалов и просто проломит мне череп по ее команде. Или она сама сейчас достанет из кармана маленький изящный пистолетик и проделает в моей башке маленькую изящную дырочку».

Ни одна, ни другая перспектива ему совершенно не импонировала. В конце концов, он склонился к первому варианту — Вольская не тот человек, кто позволит играть с собой в кошки-мышки. Он убедился в этом еще раз и решил не рисковать.

— У Пащука в Бад Карлсдорфе подпольная фирма по изготовлению зубных протезов. Протезисты работают «по-черному». В основном — это приехавшие на заработки из России или Украины, услугами фирмы пользуются не меньше двух десятков стоматологов из Дюссельдорфа и окрестностей. «Черные» деньги Пащук отмывает через издательство.

— А кто ведет бухгалтерию?

— В издательстве бухгалтера нет. Все платежные ведомости Пащук забирает с собой. Видимо, бухгалтер тоже находится в Бад Карлсберге. Делами там заправляет любовница Пащука. По всей видимости, она и занимается бухгалтерией.

— Любовница?

— Ну да. Такая миниатюрная блондинка. Зовут Елена Сидоренко.

— Миниатюрная блондинка, говоришь? Значит, он своим вкусам не изменил… Помнится, в былые времена нашего близкого знакомства он тоже предпочитал светленьких дюймовочек. Одна долго у него в фаворитках ходила, мы думали даже, что он женится на ней. Но… девица была в таком же положении, как и он сам — без немецких документов и права на работу. Поэтому и женился он на этой… как ее? Кобыла такая пегая… Ирма… Инга… Рита?..

— Инна!

— Точно! Инна… Она снабдила его документами, а он ее — деньжатами. Но любовница-то все равно… А где в Бад Карлсберге все это хозяйство расположено?

— Домик у них на самой окраине, к лесу выходит.

— Значит, накупил Пащук всего на наши общие деньжата. Смотри, как разошелся — и издательство, и зубопротезная фирма, и два дома. Может у него еще и вилла в Испании?

— Вроде, нет… Он никуда из Германии не уезжал за последний год. Только в Бад Карлсберг мотается каждый день… — промямлил Олег.

— Но все равно, что-то очень уж много получается — не смог бы он на те деньги, что у него были, все это развернуть. Значит, не только меня Игорек надул? Ну что ж, пришло время платить по счетам. Срока давности я не признаю… Надеюсь, ты уже достаточно здоров, чтобы свозить нас в этот городок… как его? Бад Карлсберг? Там, наверное и воды целебные есть. Для сильно больных… — повернулась она в сторону Олега, который дрожащими руками пытался налить себе в стакан минеральную воду.

— Да, да, сейчас только оденусь и поедем! Я мигом! — Олег на секунду задумался и подошел к Александре. — Но сначала я хочу выяснить еще один вопрос…

— Ну, спрашивай, не мнись. Я сегодня не кусаюсь! — начала куражиться Вольская, предчувствуя продолжение сказанной Олегом фразы.

— Короче, я бы хотел сначала получить причитающийся мне за работу гонорар…

— За какую такую работу?

— Ну, за то, что я всю эту систему Пащука раскрутил, как мы и договаривались.

— Как мы и договаривались? А мы договаривались, что я должна буду силой из тебя выбивать эти сведения? Или мы договаривались, что ты будешь со мной двойную игру вести? Скажи спасибо, если я тебя за все это простила. А про гонорар забудь. Ты что, думаешь, я дура и не понимаю, что кроется за твоей молчанкой? Пащуку хотел подороже продаться? Не выйдет, дорогуша. От Пащука ты не получил бы ни гроша, а лежал бы уже на два метра под землей в бадкарлсбергском лесочке. А я тебе дарю самый дорогой подарок — твою жизнь. Но за это ты сначала должен отвезти меня и законную супругу, которая чуть было не стала вдовой, к гнездышку Пащука и его любовницы. Ты меня хорошо понял?