Сказать Алексею Дмитриевичу, что он сейчас стоит перед каменным великаном и тянется к его длинному, покрытому золотистыми лишайниками подбородку? А потом еще рассказать, как он из последних сил бежал по песку на берегу с двумя маленькими пришельцами в руках?
Славик только опустил голову.
ЭВРИКА!
Вечером, дома, после ужина, за которым мама сидела напротив сына, следя за тем, как он ужинает, после ужина, короче, Славик скрылся наконец в своей комнате. Ткнулся там в один угол, в другой... Хотел было свалиться на диван и включить игру, как в комнату вошла мама.
-Только что кто-то звонил и сказал то ли "Эрика", то ли "эврика". И повесил трубку. Ты не можешь мне объяснить, что это значит?
Над маминой головой показалась голова папы.
-Если "Эрика", - вставил он, - значит, начинается... А, сын? У вас в классе есть такая девочка?
-Уж лучше Эрика, чем Кукурбита! - отрезала мама. - Голос, Славик, был мужской. Это не твой сумасшедший Кубик?
В последнее время Славик перешел на вранье, но не ври он, жизнь была бы еще хуже.
-Кубика ты так напугала, - ответил он, - что он, наверно, в другой город уехал. Нету больше Кубика. А что такое "эврика"?
-"Я нашел!" - с охотой откликнулся папа. - Когда-то древний греческий ученый Архимед выскочил из ванны именно с таким воплем. Он только что, в ванне, понял, что можно вычислить объем любого тела, погруженного в воду... После это стало основным законом гидродинамики. Но, может, - обратился он к маме, - это была всего лишь Эрика?
-Кубик точно уехал? - перешла на допрос мама. - Вы ничего с ним больше не затеваете? Я ведь не могу контролировать тебя после обеда - хоть с работы уходи!
-Мам, ну что ты пристала ко мне со своим Кубиком! - закричал Славик. - Нет его нигде, молчит он, это ты ему рот заткнула!
Папа же продолжал рассуждать вслух:
-Если "эврика", что это может означать? Кто-то что-то открыл, не исключено, что в ванне, выскочил, хотел, еще мокрый, об открытии сообщить, но когда услышал твой голос, немедленно положил трубку. Сейчас он сидит, чешет голову и думает - кому бы еще позвонить, кому не наплевать на божью искру?
-Ты мне надоел, - сказала мама, - вечные твои шуточки...
Тут снова зазвонил телефон, мама поспешила в спальню. Отуда послышался спокойный разговор. Папа остался в дверях.
-Вот так, сын... - сказал он в надежде еще поговорить. Эрика, эврика... "Эрикой", кстати, называется еще и пишущая машинка. Может, кто-то хотел или продать ее, или купить. К нам она не имеет никакого отношения...
-Не имеет, - чтобы отвязаться, повторил Славик.
Папа понял, что беседы не получится, еще с минуту постоял в дверях (голова под притолокой), потом крякнул и ушел к себе.
А Славик, вышибленный из своего относительного покоя маминым налетом, принялся гадать, кто звонил и что хотел сказать двояко прозвучащим словом. Неужели Кубик снова дома и он решил задачку? Ждать следующего его звонка придется еще чуть ли не сутки. Но, может, кто-то говорил всего лишь о пишущей машинке?
Эх, мобилу бы ему, мобилу!
НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ
Разговор был для Кубика утомительный, таких разговоров Кубик не любил.
-Очень необычный пейзаж... А краски! Знаете, я знаком с живописью (мне в последнее время стал нравиться 15 век), но я никогда еще не видел таких красок! Ни у Босха, ни у Эль Греко, ни у Ван Гога... - Так говорил гость Кубика, пожилой мужчина с сеткой морщин на впалых желтых щеках, блеклыми серыми глазами и красными, как от хронического недосыпа, веками. Роман Савельевич, так он представился, был одет в дорогой костюм, который не мог скрыть костлявых плечей. Гость сидел в кресле, ровно в семи шагах от кресла стоял на треноге холст, над которым работал Кубик.
-Где вы их достаете, такие краски?
-Ну, - улыбнулся Кубик, - у художников - всегда и особенно сейчас - есть свои секреты. Иначе просто не выжить в условиях конкуренции. Так что на ваш вопрос я не отвечу, надеюсь, вы простите меня за это.
-Понимаю, понимаю! - быстро согласился гость. - Хотя краски действительно необычны. Вы, кажется, единственный владелец такой палитры в нашем городе... И когда вы собираетесь закончить холст?
-Главное мною поймано, - ответил Кубик. - остается прописать. Я думаю, недели через две я помещу его в рамку. Вы в самом деле им заинтересовались?
-Иначе было невозможно. Она напомнила мне югославских примитивистов - помните их выставку?
-Я знаю о ком вы говорите. Но я шел, разумеется, не от них. У меня - впрочем, как и у всех художников, - Кубик кивнул на другие холсты, висящие на стенах, - другие дороги.
-И полеты?- вставил гость.
Кубик вопросительно посмотрел на гостя. Потом снова улыбнулся.
-Ну да. Без полетов у нас нельзя. Полетов во сне, как сказано в одной кинокартине, и наяву. Я не успел у вас спросить: как вам стало обо мне известно? Кто, так сказать, навел вас на меня?
-Ну, это самое легкое. Вы известны в среде художников и ценителей живописи. И еще, мне сказали, у вас начался некий новый период - помните Пикассо с его голубым и розовым периодами? Мне очень любопытно было бы узнать - как вообще появляется в сознании живописца тот или иной период? Как он зарождается? Что служит толчком? - Взгляд блеклых глах прилип к Кубику. Тот вспомнил наконец, на что они похожи цветом. На медуз.
-Глядя на вас, - сказал Кубик, - я думаю о роли меценатов в обществе. Что бы мы делали без вас? Ведь только благодаря меценатам, их прозорливости, их уму, вкусу, интуиции, люди могут видеть сегодня картины Гойи, Рембрандта, Ван Дейка. Меценат это тоже талант.
У хозяина квартиры все время было ощущение, что гость хочет задать какой-то прямой вопрос, но не может на это решиться. Не может подобрать для него обтекаемых слов. Глаза у него время от времени щурились и художнику казалось, что гость сейчас прервет светскую многословную и утомительную беседу и рявкнет по генеральски:
-А ну-ка говори, сукин ты сын, откуда у тебя эти идиотские краски?!
Но нет, гость держал себя в рамках роли, которую он сейчас играл. Гость - бандитский шеф, невидимка, еще позавчера грабивший ювелирный магазин, играл сегодня роль мецената...
-Но краски, краски! - не переставал восхищаться он. - Где, в каком уголке вселенной, - он провел ладонью по седому ежику на голове, - в каком уголке этой вселенной вы их увидели? Да и сам пейзаж совершенно необычный, неземной, фантастический.
-Эта холстина, - не ответил на вопрос гостя художник, - будет стоить недешево.
-Талантливая работа и должна стоить денег. Вы назовете сумму сейчас?
-Я думаю, не меньше пяти.
-Я тоже так подумал, - кивнул гость. - Что поделаешь - полеты художников нужно оплачивать.
-Но на выставки, это обычное условие художников, я смогу ее забирать?
-Ну, разумеется. Даже без указания имени владельца, а я, надеюсь, им стану. Это будет не единственный холст из открытой вами темы? - гость шевельнул рукой в сторону картины, - вы, наверно, продолжите ее? Ведь это только начало темы, да?
-Думаю, продолжу. Этой вещью - а ведь я открыл ею, можно сказать, целую страну - только положил начало серии.
-Страну? - ухватился за слово гость.
Кубик почувствовал, что проговорился.
-Ну да, страну. То есть тему. Тема для художника все равно, что для другого, для путешественника, скажем, страна.
-Да, да, конечно... страна... Если я буду первым ее ценителем - это страны - вы не будете возражать?
Кубик рассмеялся.
-Если у вас хватит денег.
-Знаете, - переменил неожиданно направление разговора гость, - я интересуюсь не только живописью. Мне интересно все необычное. Так, в моей коллекции есть, например, кусочек лунного камня - всего лишь кусочек. Он мне стоил годичной гонки за ним и некоторой хорошей суммы. Ха-рошей, - повторил он. Затем - некая престранного вида диковинка (словами ее описать трудно), добытая в развалинах ацтекского древнего города. Мне сказали, что она раз в году издает странный звук и обладает уникальным воздействием на человека. Я жду от нее этих проявлений.