В 1648 году Тридцатилетняя война закончилась знаменитым Вестфальским миром, который определил основные контуры системы международных отношений в Европe на целых полтора столетия. Вестфальский договор имел тяжелые последствия для социально-экономического и политического развития Германии - раздробленность, усиление княжеской деспотии, всевластие дворянства, второе закрепощение крестьян. Именно Германия, где габсбургский блок и католическая контрреформация в целом сделали последнюю отчаянную попытку решить в свою пользу вековой конфликт, действительно была отброшена чуть ли не на века в своем развитии, население сократилось более чем наполовину, а в некоторых областях страны - на 80-85 процентов. Ко времени подписания мира «Германия оказалась поверженной - беспомощной, растоптанной, растерзанной, истекающей кровью10. Однако эти тяжкие последствия были результатом отнюдь не поражения католического лагеря, а самой его попытки решить в свою пользу вековой конфликт.

Надо отметить, что Вестфальский мир не накладывал на германские государства никаких финансовых обязательств по отношению к другим державам. Не только современники, но позднее многие в Германии высоко оценивали Вестфальский мир. Юристы вроде Дитриха Райн-кингка или Ипполита Лапида называли его {как и Ауг-сбургский мир 1555 г.) «золотым религиозным миром», «священнейшей конституцией», «оплотом Германии»". Эти и подобные им высказывания были вызваны не только чувством облегчения в связи с завершением бесконечной войны или выражением интересов имперских князей, выигравших от Вестфальского мира. Такие высказывания отражали также убеждение, что после попытки католического лагеря вооруженным путем добиться победы над силами протестантизма Вестфальский мир оказался единственно возможной формой разрешения растянувшегося почти на полтора столетия конфликта.

Вестфальский мирный договор включал признание независимости германских князей, наделил их всеми правами верховной власти - сбора налогов, чеканки монеты, содержания армии и заключения договоров с иностранными государствами (с тем только формальным ограничением, чтобы эти договоры не были направлены против императора и интересов империи). Зафиксированное Вестфальским миром право князей заключать договоры с иностранными государствами было лишь оформлением положения вещей, существовавшего по крайней мере со времен Реформации. Вестфальский мир закрепил существование государств с двумя религиозными идеологиями (corpus catholicorum u corpus evangelicorum) как признан ный факт европейской системы международных отношений, включая, конечно, отношения между государства ми Священной Римской империи12.

Несколько поколений немецких националистических историков были склонны трактовать Вестфальский мир как полную победу антигабсбургского лагеря. Это делалось для обоснования агрессивных притязаний. 14 ноябри 1906 г., выступая в рейхстаге, канцлер германской империи князь Бюлов заявил: «Вестфальский мир создал Францию и разрушил Германию». Действительно, Вестфальский мир был, несомненно, поражением габсбургского блока, окончательным крахом планов утверждения вселенской католической империи, военной победой в вековом конфликте контрреформации и протестантизма антигабсбургских держав. Тем не менее можно говорить, что Тридцатилетняя война в сфере международных отношений закончилась вничью - не получилось преобразования Ен-ропы ни в пользу одного, ни в пользу другого из столкнувшихся лагерей13.

Римский престол, не оказывая поддержки Габсбургам, все же был недоволен итогами Тридцатилетней войны. Папа Иннокентий X резко порицал Вестфальский мир за признание свободы для протестантов в Германии и предоставление им во владение ряда епископств14. Во Франции если часть противников Мазарини упрекала его в незни чительности полученных страной выгод и приобретений, то другие - из числа преемников партии «благочестивых» - обвиняли его в прямо противоположном - в сою-зе с еретиками. Аббат Брус в 1649 году так характеризовал Вестфальский мир: «Тот, кто в будущем прочтет трактат, заключенный при поддержке Франции в пользу шведов и германских протестантов и в ущерб церкви, не сможет убедить себя, что этот договор проникнут другим духом и советами, чем те, которые могли быть даны каким-нибудь турком или сарацином, скрывающимся под мантией кардинала»15.

Тем не менее папство и его столь мощная по масштабам той эпохи пропагандистская машина должны были начать постепенно приспосабливаться к новым условиям. Западногерманский историк Г. Денцлер, изучивший в ватиканских архивах и частично опубликовавший протоколы заседаний римской Конгрегации пропаганды веры в десятилетие после Вестфальского мира, приходит к такому выводу. «В этих протоколах уже не идет речи о реставрации католицизма любой ценой. Но это, конечно, не означает, что ответственные лица церкви с готовностью отказались от оправданных притязаний различного рода, включая и притязания на земные территории. Правда, больше не предпринимали кампаний клеветы и разжигания ненависти против христиан других вероисповеданий, но пытались различными способами защитить католиков от лютеранского и кальвинистского влияния». Сохраняя прежние претензии, все же «руководящие лица в Риме И отдельных странах постепенно осознали, что протестантизм и кальвинизм принадлежат к стойким образованиям, которые, по крайней мере пока, не дадут себя устранить» .

Завершение векового конфликта означало окончательное международно-правовое признание Нидерландов и тем самым являлось прецедентом для аналогичного признания других раннебуржуазных государств. Впрочем, формальное дипломатическое признание часто на века отставало от признания де-факто, а иногда и от установления довольно тесных связей. Так, Великобритания и Ватикан восстановили дипломатические отношения, прерванные в эпоху Реформации, лишь после более чем 400-летнего перерыва, в марте 1982 года. А совместные политические акции Лондон и папский престол осуществляли уже почти за полтораста лет до этого ¦- например, против Великой французской революции. Один французский историк недавно писал о трактатах 1648 года: «Вестфальские договоры являются петлями, на которых отворились двери Европы, открыв проход от средних веков к новому времени»17. Это, конечно, преувеличение, но содержащее немалую долю истины, ибо Вестфальский мир несомненно способствовал развитию тех исторических процессов, которые привели к переходу от феодализма к капитализму на Европейском континенте.

Принципы, зафиксированные Вестфальским договором, означали победу новых норм межгосударственных отношений. Они были, по сути дела, выражением признания равноправия идеологий, защищавших в конечном счете различные системы собственности.' Самый отказ консервативного лагеря от попытки военным путем решать спор К›ыл крупной победой тех сил, которые объективно являлись двигателем общественного прогресса.

Разумеется, окончание векового конфликта не означало прекращения исторического противоборства феодализма и капитализма в сфере межгосударственных отношений. Объективно оно проявлялось и в стремлении феодальных сил укрепить свои внутренние позиции путем использования возможностей, которые давало расширение связей с экономически передовыми странами, утилизации их опыта. Вместе с тем объективно эти контакты прежде всего способствовали ускоренному развитию нового строя в этих странах и размыванию феодальных устоев в Европе. Отсутствие конфликта позволяло превращать в общеевропейское достояние экономический и технологический опыт передовых стран. Оно делало возможным более широкое усвоение передовыми элементами повсеместно в Европе и политического опыта этих стран. Во многих случаях окончание векового конфликта лишало предлога для преследования тех элементов, которые являлись носителями новых общественных отношений. Внешне это проявлялось в смягчении религиозных гонений (хотя подобная тенденция и ослаблялась такими рецидивами преследований, как отмена во Франции Нантского эдикта в 1685 г., и тем более не приводила к утверждению в католических странах сколько-нибудь широкой веротерпимости). Особенности векового конфликта, отражавшего ранний этап противоборства капитализма и феодализма и происходившего в религиозной оболочке, не исключали возможности возобновления конфликта на одном из последующих этапов этого противоборства и в новом идеологическом одеянии.