CCXCIV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., VII, 4]

Помпейская усадьба, 10 или 11 декабря 50 г.

1. Дионисия, горевшего желанием быть с тобой, я послал к тебе и, клянусь, неохотно, но пришлось уступить. Я нашел его и ученым, что мне было известно и раньше, и преисполненным сознания долга, преданным также моему доброму имени, порядочным человеком, а также — пусть не покажется, будто я хвалю вольноотпущенника, — вполне честным мужем.

2. Помпея я видел за три дня до декабрьских ид; мы провели вместе, пожалуй, два часа. Мне показалось, что мой приезд доставляет ему большую радость; что касается триумфа, он советует, берет на себя то, что от него зависит, уговаривает не являться в сенат, пока я не закончу дела, чтобы, в связи с высказанными мнениями, не оттолкнуть кого-нибудь из трибунов. Что еще нужно? При этой готовности выступить с речью ничто не могло быть более благожелательным. Однако о государственных делах он говорил со мной так, словно в предстоящей войне нет сомнений: никаких оснований для надежды на согласие; он и ранее понимал, что тот1258 ему вполне враждебен, и недавно сделал такое заключение: от Цезаря приезжал Гирций, который является близким другом того, к нему не явился и, хотя он приехал вечером за семь дней до декабрьских ид, и Бальб условился придти на рассвете за шесть дней до ид к Сципиону1259 обсудить положение в целом, он поздно ночью выехал к Цезарю. Это показалось ему1260 подобием свидетельства о разрыве.

3. Что еще? Меня утешает только мое мнение, что тот, кому даже недруги дали второе консульство, а судьба — высшую власть1261, не станет столь безумным, чтобы подвергнуть это опасности. Если он бросится, то я, право, боюсь многого, о чем не осмеливаюсь писать. Но, при нынешнем положении, за два дня до январских нон думаю быть под Римом1262.

CCXCV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., VII, 5]

Формийская усадьба, 16 декабря 50 г.

1. Я получил одновременно много твоих писем; хотя я и узнавал более свежие новости от тех, кто ко мне приезжал, они все-таки были мне приятны; ведь они свидетельствовали о преданности и благожелательности. Твое здоровье меня беспокоит, и я чувствую, что тебе доставляет еще большую заботу то, что Пилия заболела такого же рода болезнью. Итак, старайтесь выздороветь.

2. Что касается Тирона, вижу, что это тебя заботит. Хотя он, когда здоров, и оказывается мне удивительно полезным во всякого рода моих делах и занятиях, тем не менее я больше желаю ему здоровья за то, что он добр и скромен, а не ради пользы для меня.

3. Филоген никогда ничего не говорил мне насчет Лусцения: что касается прочего, то с тобой Дионисий. Удивляюсь, что твоя сестра не приехала в аркскую усадьбу. Что ты одобряешь мое решение насчет Хрисиппа, меня не огорчает1263. В тускульскую я никак не могу в настоящее время; это — в сторону для встречающих и сопряжено с другими неудобствами; но из формийской усадьбы в канун январских календ — в Таррацину1264; оттуда — на верхний конец Помптинской дороги, оттуда в альбанскую усадьбу Помпея и так под Рим1265, за два дня до нон, в день моего рождения.

4. За положение государства с каждым днем страшусь больше; ведь, как думают, между честными нет согласия. Как решительно те римские всадники, те сенаторы, которых я видел, порицают как прочее, так и эту поездку Помпея1266! Нужен мир. Победа принесет и многие беды, и, конечно, тирана. Но об этом вскоре при встрече. Мне уже совсем не о чем писать: ведь не о государственных делах же, потому что каждый из нас знает одно и то же, а домашние дела известны обоим.

5. Остается шутить, если этот1267 позволит. Ведь я таков, что считаю более полезным уступить ему в том, чего он требует, нежели сразиться; поздно противодействуем мы тому, кого на протяжении десяти лет против себя вскармливали. «Итак, каково твое мнение?» — говоришь ты. Вполне такое же, как и твое, но я не выскажу его раньше, чем либо завершу свое дело, либо откажусь от него. Итак, береги здоровье. Избавься, наконец, от этой четырехдневной1268 с помощью свойственной тебе исключительной заботливости.

CCXCVI. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., VII, 6]

Формийская усадьба, 17 декабря 50 г.

1. Мне совсем не о чем тебе писать; все тебе известно, а мне нечего от тебя ждать. Итак, хочу соблюсти только наше обыкновение не отпускать без письма никого, уезжающего к тебе.

2. За положение государства очень боюсь и до сего времени не нашел почти никого, кто бы не считал, что скорее следует уступить требованию Цезаря, нежели сразиться. Это требование, правда, бессовестно; оно более властно, нежели думают. Но отчего мы только теперь должны оказать ему противодействие?

...теперь же беда предстоит не страшнее1269.

— чем тогда, когда мы продлили на пятилетие1270 или когда решали, чтобы вопрос о нем обсуждался в его отсутствие1271; разве только мы случайно тогда дали ему это оружие, чтобы теперь сражаться с хорошо подготовленным. Ты скажешь: «Каково, следовательно, будет твое мнение?». Не такое же, какое выскажу: ведь мое мнение будет, что следует сделать все, чтобы избежать вооруженной борьбы, а скажу я то же, что Помпей, и сделаю это не унижаясь. Но опять-таки — это огромное зло для государства, и мне, больше всех прочих, как-то не подходит при столь важных обстоятельствах отделяться от Помпея.

CCXCVII. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., VII, 7]

Формийская усадьба, между 18 и 21 декабря 50 г.

1. «Дионисий, честнейший муж, каким и я нашел его, и ученейший, и глубоко тебя любящий, за четырнадцать дней до январских календ приехал в Рим и вручил мне письмо от тебя». Ведь только эти слова о Дионисии содержатся в твоем письме; нет, заметь, одной приписки: «и высказал тебе благодарность». А между тем ему, конечно, следовало высказать ее и, будь это сделано, ты, по своей доброте, приписал бы. Мне же по поводу него не дается возможности для палинодии1272 из-за свидетельства в предыдущем письме. Пусть он будет вполне честным мужем. Он хорошо сделал именно то, что дал мне и эту возможность глубоко его узнать.

2. Филоген написал тебе правдиво; ведь он заплатил, что был должен. Я согласился, чтобы он пользовался теми деньгами, пока будет дозволено; поэтому он и пользовался четырнадцать месяцев.

3. Помптину желаю здравствовать; ты пишешь, что он вошел в Рим; опасаюсь, что будет: ведь он не сделал бы этого, не имея важных оснований1273. Так как за три дня до январских нон — день Компиталий1274, то в этот день я не хочу приезжать в альбанскую усадьбу, чтобы мой приезд не стеснил рабов; следовательно, — за два дня до январских нон; оттуда — под Рим в канун нон. В какой день набежит твой приступ, не знаю, но совсем не хочу, чтобы ты волновался в ущерб своему здоровью.