DCCCXCIII. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию

[Fam., XI, 24]

Рим, 6 июня 43 г.

Марк Цицерон шлет привет избранному консулом, императору Бруту.

1. Говорю тебе: раньше я несколько сердился на краткость твоих писем: теперь я сам кажусь себе болтливым; итак, буду подражать тебе. Как много при таком немногословии! Ты чувствуешь себя хорошо; прилагаешь старания, чтобы с каждым днем чувствовать себя лучше; намерения Лепида благоприятны4903; надо, чтобы мы в полной мере доверяли трем войскам4904. Если бы я был боязлив, то ты своим письмом все же рассеял бы всякие опасения. Но, как ты советуешь, я закусил удила4905. В самом деле, раз я, когда ты был заперт4906, возлагал всю надежду на тебя, то что думаешь ты теперь? Я теперь жажду передать тебе свое место на страже4907, Брут, но так, чтобы не изменить своему постоянству4908.

2. Ты пишешь, что задержишься в Италии, пока до тебя не дойдет мое письмо; если враг позволяет, ты не сделаешь ошибки; ведь в Риме много событий; но если благодаря твоему прибытию войну можно закончить, то для тебя не должно быть ничего более важного. Все деньги, какие только были под рукой, тебе отпущены4909. Сервий4910 — лучший друг тебе; я к твоим услугам. За семь дней до июньских ид.

DCCCXCIV. От Луция Мунация Планка Цицерону, в Рим

[Fam., X, 23]

Куларон, 6 июня 43 г.

Планк Цицерону.

1. Клянусь, мой Цицерон, я никогда не буду раскаиваться в том, что подвергаюсь ради отечества величайшим опасностям; только бы я, если со мной что-нибудь случится, был вне упреков в опрометчивости. Я признался бы в том, что по недостатку проницательности сделал оплошность, если бы когда-либо искренно доверял Лепиду. Ведь легковерие — большее заблуждение, нежели вина, и оно очень легко овладевает умом всякого честнейшего человека. Но я почти обманут не этим пороком; ведь я прекрасно знал Лепида. Так что же? Совестливость, которая во время войны чрезвычайно опасна, принудила меня подвергнуться этому испытанию; ведь я опасался, как бы — если бы я был в одном месте4911 — кое-кому из хулителей не показалось, будто я слишком упорствую в своей обиде на Лепида и своей выдержкой даже поддерживаю войну4912.

2. Поэтому я привел свои силы почти в пределы видимости для Лепида и Антония и, остановившись на расстоянии сорока миль, укрепился с намерением иметь возможность либо быстро подступить, либо безопасно отойти. При выборе места я обратил внимание также на то, чтобы иметь перед собой реку, переправа через которую была бы задержкой; чтобы под руками были воконтийцы4913, через область которых, при их верности, для меня был бы открыт путь. Лепид, утратив надежду на мой приход, которого он очень добивался4914, соединился с Антонием за три дня до июньских календ, и они в тот же день двинулись навстречу мне4915. Когда они были на расстоянии двадцати миль, меня известили об этом.

3. С соизволения богов, я постарался и быстро отступить, и чтобы этот отход вовсе не был подобен бегству, чтобы ни один солдат, ни один всадник, ни один предмет из поклажи не были потеряны или перехвачены теми разъяренными разбойниками. Поэтому в канун июньских нон я переправил все войска через Исару4916, а мосты, которые я построил4917, я разрушил, чтобы люди имели время собраться и чтобы я между тем соединился с коллегой4918, которого я жду через три дня после отправки этого письма.

4. И верность нашего Латеренсия и его исключительную преданность государству4919 я буду признавать всегда. Но, во всяком случае, его чрезмерная снисходительность к Лепиду сделала его менее прозорливым, чтобы оценить эти опасности. Видя, что его завели в ловушку, он попытался наложить на себя руки, в которые он бы мог с большим основанием взять оружие на погибель Лепиду. В это время ему однако помешали, и он до сих пор жив и, говорят, будет жив. Однако мои сведения об этом мало надежны4920.

5. К великой скорби братоубийц4921, я ускользнул от них; ведь они приближались, охваченные такой же яростью против меня, как и против отечества. Однако у них были следующие недавние основания для гнева; я не переставал упрекать Лепида с тем, чтобы он потушил войну; я порицал происходившие разговоры4922; я запретил легатам, присланным ко мне с поручительством Лепида4923, являться мне на глаза; я перехватил военного трибуна Гая Кация Вестина, посланного Антонием с письмом к нему4924, и отнесся к нему, как к врагу4925. Это доставляет мне вот какое удовольствие: чем больше они стремились захватить меня, тем, конечно, большее огорчение им доставила неудача.

6. Ты, мой Цицерон, выполняй то же, что ты делал до сего времени, — бдительно и усиленно поддерживай нас, стоящих в строю. Пусть прибудет Цезарь4926 со своими надежнейшими войсками4927; или, если что-либо препятствует ему, пусть будет прислано войско; налицо большая опасность лично для него4928. Все, кто только ни ожидался во враждебном отечеству лагере погибших, уже собрались4929. Но почему нам не использовать для спасения Рима всех возможностей, какими мы располагаем? Если вы не будете там4930 бездействовать, то я, поскольку это касается меня, конечно, во всем с избытком выполню свой долг перед государством.

7. Ты же, мой Цицерон, с каждым днем, клянусь, дороже мне, а твои заслуги изо дня в день усиливают мои опасения потерять какую-либо часть твоей приязни или твоего уважения. Желаю, чтобы мне можно было искренностью своих услуг, уже находясь вместе с тобой, сделать твои одолжения более приятными тебе. За семь дней до июньских ид, из Куларона, из области аллоброгов.