Возможно, опасаясь оставленных полковником Вашингтоном солдат, неприятель подошел к замку не ближе окраины деревни Лэзен. Несчастные жители, взвалив на спину имущество, потянулись к замку в поисках безопасности, ведя на веревках домашнюю скотину.
Долгое время казалось, что круглоголовые ничего не предпримут. Они ждали у водяной мельницы, разглядывали замок, а спустя полчаса некоторые поскакали на запад в поля. Одеты они были совсем как роялисты: кожаные куртки, у некоторых были еще и нагрудники, высокие сапоги, отогнутые выше колена. Сзади на шлемах был клапан, чтобы защитить шею, а спереди под, козырьком — металлические прутья, чтобы предохранить глаза от ударов мечом. Единственное отличие, которое смогла найти Кэмпион, состояло в том, что у неприятеля пояса были красными или оранжевыми, что выдавало их принадлежнось к парламентскому лагерю, тогда как защитники Лэзена носили белые или голубые пояса. Оставленный за командира капитан Тагвелл выстроил вдоль рва своих мушкетеров, каждый из которых воткнул в мягкую землю вилкообразную подставку, чтобы опереть об нее тяжелый ствол мушкета.
Но круглоголовых интересовал не замок, а скот. Они собрали коров, которых им удалось отыскать, и отвели их к мельнице. Леди Маргарет была раздосадована тем, что ни один неприятельский солдат не приблизился на расстояние выстрела к небольшому гарнизону. Пронаблюдав час, она смирилась с вылазкой.
— Придется нам забрать у них несколько животных. О Господи! Они изловили эту жутко норовистую пятнистую корову. Не понимаю, почему она у нас всю зиму оставалась в живых.
Еще через час круглоголовые стали отходить, а потом произошло нечто, показавшееся Кэмпион совершенно поразительным. Человек в полном одиночестве медленно подъехал ко рву, окружавшему замок. Он широко развел в стороны руки, чтобы показать, что не замышляет ничего дурного. Одет он был с иголочки. Вместо шлема на нем была широкополая бархатная шляпа, с которой свисало экстравагантное перо. Сверкавший, будто серебряный, нагрудник был надет поверх алой куртки. Как ни невероятно, но ботфорты у него были белого цвета и, заляпанные грязью, поражали своей непрактичностью. Капитан Тагвелл приказал своим людям не стрелять, а леди Маргарет, выглядывавшая из окна длинной галереи, вдруг заулыбалась.
— Боже милостивый! Это же Хэрри! Пойдем, детка! Спускаясь с Кэмпион по лестнице в сад, леди Маргарет объяснила, кто такой «Хэрри». «Это лорд Этелдин, дорогая. Очень обаятельный человек. Я всегда считала его лучшей партией для Анны, но ей вздумалось выйти замуж за этого скучнейшего Флита». Она остановилась на краю рва.
— Хэрри!
Лорд Этелдин сдернул с головы шляпу.
— Дорогая леди Маргарет.
— Как у вас дела, Хэрри?
— Очень занят. Приношу извинения за все происшедшее.
— Не будьте дураком, Хэрри. Мы просто заберем их у вас обратно. Полагаю, это приказ моего зятя?
Этелдин улыбнулся. Это был красивый молодой человек с длинными светлыми кудрявыми волосами. Кэмпион подумала, что ему едва за тридцать.
— Да, леди Маргарет. Боюсь, он не осмеливается проявить к вам благосклонность.
— Как я заметила, он не осмеливается и появиться здесь собственной персоной. А как поживает девушка, на которой вы женились?
— Давно беременна, — улыбнулся Этелдин. — А как сэр Джордж? Он здоров?
— Так он мне говорит. Он в Оксфорде. Можете сообщить моему зятю, что он нападает на беззащитных женщин.
Этелдин взглянул на лэзенских солдат, но не ответил леди Маргарет.
— Мне грустно видеть, как вы сражаетесь против своего короля, Хэрри.
— Только против его советников, леди Маргарет.
— Вы придираетесь, Хэрри!
И снова он не принял вызова. Все свое обаяние он обратил на Кэмпион.
— Мне кажется, мы не представлены.
— И не будете, — ответила леди Маргарет. — Она еще слишком молода, чтобы знакомиться с изменниками.
Они поведали друг другу, что нового в семьях, в округе, а затем Этелдин низко поклонился в седле и развернул коня. Он приветственно помахал капитану Тагвеллу в знак признательности за приказ не стрелять и, пришпорив лошадь, поскакал к деревне.
Происшествие озадачило Кэмпион. Врагов короля Кэмпион представляла себе похожими на отца — такими же суровыми пуританами в мрачных одеяниях, с коротко остриженными волосами, и у нее в голове не укладывалось, что такой очаровательный, элегантный, благовоспитанный человек, как лорд Этелдин, тоже оказался в их рядах.
— Король — очень глупый человек, дорогая, — разъясняла леди Маргарет. — Два дня в году он невероятно очарователен, остальное же время сверх меры скучен и невообразимо туп. Всякий раз, как ему нужны были деньги, он выдумывал новую причину. Так нельзя. Он почти все соки из нас выжал, а из Хэрри — целое состояние. Здесь налоги, там налоги, а когда налогов не хватало, он требовал займы, которые никогда не будут возвращены. Потом он попытался обойтись без парламента, но англичане этого не любят. Им нравится парламент. Для людей вроде Джорджа это хоть какое-то занятие. Меня вовсе не удивляет, что восстало столько хороших людей.
Кэмпион забавлял этот внезапный поворот в обычно воинственных настроениях леди Маргарет.
— А почему тогда вы избрали сторону короля?
— Я, дорогая? В моей семье никогда не было повстанцев, и я не собираюсь становиться первым.
Они вернулись в длинную галерею, и леди Маргарет скорбно смотрела на книгу, втиснутую в раму, которая должна была помочь ей скрепить страницы. В переплетном деле леди Маргарет особого успеха пока не добилась.
— Да и потом, король есть король, пусть даже он и дурак. Дело не только в этом, — нахмурилась она. — С тех пор, как началось это восстание, из всех углов полезла всякая нечисть. Мне не хочется, чтобы мной правили баптисты, анабаптисты или еще кто-нибудь в том же духе! Они будут требовать, чтобы я вымылась в ванне, и назовут это религией!
Она покачала головой.
— На самом деле, милая, мне очень жаль, что война вообще началась. Если бы королева Елизавета была благоразумна и родила сына, у нас на троне не было бы этих жалких шотландцев. Да, у нас должен быть король, но почему он должен быть шотландцем — это выше моего понимания. — Она подняла мушкетон, из которого так и не был произведен выстрел, и печально посморела на него, — Может, я хоть кролика подстрелю.
Все было так сложно. Часть знати оказалась на стороне парламента, а кое-кто из простонародья поддержал короля. Король был шотландцем, но шотландцы, признававшие Карла своим королем, равно как и королем Англии, послали армию против своего монарха. Одни говорили, что война ведется против введенного королем незаконного налогообложения, другие — что цель — помочь парламенту захватить власть, по праву принадлежащую королю, третьи — что война ведется из-за того, какую религию навязать Англии. Сосед сражался против соседа, отец против сына, а солдаты, захваченные в плен в бою, весело переходили на сторону противника чтобы избежать тюрьмы.
В тот же вечер Кэмпион поговорила с полковником Вашингтоном, которому доводилось принимать участие в религиозных войнах в Северной Европе. Он был весьма оптимистично настроен по поводу боевых действий.
— Эта война не принадлежит к числу страшных, мисс Кэмпион. Настоящей мерзости нет.
— Что значит мерзости?
Он искоса посмотрел на нее, поглаживая маленькие усы.
— Большой ненависти нет. Да, конечно, мы сражаемся, и люди погибают, но мы не видим того, что было в Германии. — Он покачал головой. — Я видел, как вырезали целые города. Весьма неприглядно, весьма! — Он смотрел в кружку с элем. — Имейте в виду, если война затянется надолго, она может стать очень кровавой. Очень, очень кровавой. — Он допил эль. — Я отправляюсь спать, дорогая моя, и полагаю, вы вряд ли сегодня вечером осчастливите старика.
Она засмеялась. Это стало уже старой привычной шуткой. В жизни замка полковник Вашингтон в некоторых отношениях заменил сэра Джорджа.
Сэр Джордж Лэзендер находился в Оксфорде, где король созвал свой парламент. Все его члены, собравшиеся в зале колледжа Крайст-Черч, были раньше членами старого парламента, но сохранили верность королю. Сэр Джордж поехал, хоть и знал, что этот оксфордский «парламент» не имеет никакой реальной власти и является не более чем инструментом, призванным придать указам короля видимость законности. А еще он поехал потому, подозревала леди Маргарет, что ему хотелось покопаться в университетских библиотеках, и потому, что ему не хватало политических сплетен, без которых он остался после того, как покинул Вестминстер.