Эти намерения русских офицеров совпадали с пожеланиями их покровителей в вермахте и учреждениях рейха, которые также начинали ощущать позитивное воздействие „власовской акции“. Известие о том, что советский военачальник открыто призвал к борьбе против Сталина, вызвало в апреле-мае 1943 года „большой интерес“ не только на Восточном фронте, но и за границей, в союзных, нейтральных и враждебных странах. Как сообщал бывший посол в Москве граф Шуленбург, распространилось мнение, что эта акция „при умелом руководстве немецкой стороны может обусловить решительный поворот в войне в пользу Германии“.

В мае-июне 1943 года „власовскую проблему“ живо комментировала шведская пресса. 8 мая „Афтонбладет“ в международном обзоре сообщила, что генерал Власов встречался по различным поводам с Гитлером. 25-26 мая главной политической сенсацией некоторых стокгольмских газет стало „сообщение о создании власовской армии“. „Дагпостен“ и „Нюа Даглигт Аллеханда“ писали 25 мая, что Советскому Союзу, возможно, предстоит гражданская война. „Афтонбладет“ 30 мая опубликовала интервью своего берлинского корреспондента „с адъютантом генерала Власова о программе национального возрождения русского народа“. 1 июня „Социал Демократен“ перепечатала изложение статьи из газеты военнопленных „Заря“ „о жизненном пути и политических целях Власова“. И наконец, „Стокгольме Тиднинген“ в тот же день привела оценку численности власовской армии — 560 тысяч человек!

17 июня немецкий посланник в Стокгольме Ганс Томсен сообщил о беседе с королем Густавом V после вручения ему „собственноручного письма фюрера“. Шведский король, по словам Томсена, проявил большой интерес „к национальной русской организации генерала Власова. Его очень обрадовали мои слова, что это движение в ближайшее время примет большой размах“. Германский посол Франц фон Папен сообщал из Анкары, что после развертывания власовской армии на немецкой стороне и создания комитета „Свободная Германия“ на советской стороне англичане явно почувствовали возросшую опасность „достижения немецко-русского соглаше-ния“.

Влиятельные офицеры генштаба и Восточной армии пытались окончательно склонить Гитлера к ведению политической войны на востоке, то есть хотели направить немецко-советскую войну в русло антисоветской гражданской. В различных заявленияхони доказывали, что „власовская акция“, начатая „как пропагандистский трюк , вызвала к жизни „целое движение , которое развивается по своим законам и приняло такие масштабы, что его уже невозможно остановить без ущерба для немецких интересов. Всякая попытка в этом направлении подорвет доверие к немецкой военной пропаганде во всем мире, а национальное русское движение обернется тогда против самих немцев как иноземных поработителей русского народа. Поэтому немецкая сторона должна придать власовскому движению официальный характер. Ведущие деятели генштаба и министерства иностранных дел советовали как можно скорее создать под началом Власова настоящий русский комитет и дать Власову должность главного инспектора Восточных войск. Конечно, о главной цели, которую ставили перед собой все оппозиционные к восточной политике Гитлера круги, о признании русского правительства и формировании русской армии — здесь говорилось очень завуалированно, пока что обсуждалось лишь участие Власова в управлении оккупированными районами и в командовании „национальными силами“. Но Гитлер, до которого предложения такого рода доходили различными путями, оказался достаточно проницателен и немедленно наложил на них вето.

8 июня 1943 года в разговоре с начальником штаба ОКВ генерал-фельдмаршалом Кейтелем и начальником генерального штаба ОКХ генералом Цейтцлером Гитлер категорически и „окончательно“ высказался против активизации Русского освободительного движения и создания русской армии до конца года. 1 июля 1943 года он подтвердил это решение на созванном им совещании командующих армиями на Востоке, обосновав его тем, что, как учит опыт истории, „такие национальные движения в моменты кризиса всегда обращаются против державы-захватчика“. В качестве примера он привел неудачу 1916 года, когда польскую армию попытались поставить на службу немецко-австрийскому военному руководству. При этом, однако, Гитлер не учел одного важного момента: осуществления своих политических чаяний поляки могли ожидать только от союза с державами Антанты, а никак не с державами Четверного союза. Во второй мировой войне дело обстояло как раз наоборот: если крушение сталинского режима вообще было возможно, то национально настроенные русские могли надеяться достичь его лишь в союзе с Германией. Для Власова не было пути назад. Гитлер же под различными предлогами отказывался помочь ему. Отныне имя Власова разрешалось использовать лишь в пропагандистских целях для обмана противника.

Сам же Власов из-за своих „резких и некомпетентных высказываний“ был, по приказу фельдмаршала Кейтеля, посажен под домашний арест, и Кейтель пригрозил ему, что, если такое повторится, за генерала возьмется гестапо. Искусственное „прекращение власовской акции“ и „затишье вокруг власовской армии“ положило конец всем надеждам и вызвало глубочайшее разочарование русской и немецкой стороны. Даже верные сторонники Власова пали духом. Показательна в этом плане история генерал-майора А. Е. Бу-дыхо, бывшего командира дивизии Красной армии, сменившего полковника Боярского на посту „штабного офицера по обучению и подготовке восточных войск“ в немецкой 16-й армии. Будыхо поддался на посулы советской пропаганды и в ночь на 13 октября 1943 года перешел с ординарцем к партизанам. После его внезапного исчезновения было устроено расследование, а командующий группой армий „Север“ генерал-фельдмаршал Г. фон Кюхлер и командующий 16-й армией генерал-фельдмаршал Э. Буш обменялись весьма раздраженными посланиями. Однако Будыхо не удалось обмануть судьбу: вскоре немцы взяли в плен советского офицера, сброшенного с парашютом, и тот рассказал, что перебежчик, имевший знаки различия генерал-майора РОА, был расстрелян по решению партизанского суда, „который приговаривает к смерти всех солдат РОА“ 63.

Подводя итоги, можно сказать, что власовская акция 1943 года не удалась лишь по вине Гитлера. Дело не в том, что, как торжествующе утверждала советская пропаганда летом 1943 года, Власову, несмотря на все его усилия, „не удалось“ создать армию, но в том, что, к величайшему огорчению самого генерала, его русских соратников и немецких покровителей, за это столь перспективное начинание, по существу, даже и не смогли толком взяться. Вердикт Гитлера создал политический вакуум, подготовил ту почву, на которую смогла опереться советская пропаганда. Наряду с ухудшением военного положения это явилось одной из причин явлений разложения в добровольческих формированиях во второй половине года, после чего значительную часть их перевели на западный и южный европейские театры военных действий. Вопреки распространенному в литературе мнению, ведущие деятели РОА, например Буняченко, всячески приветствовали этот перевод и даже способствовали ему, надеясь, что вдали от советского влияния формирования сохранятся до того момента, когда будет санкционировано создание Освободительного движения и их можно будет реорганизовать. Полковник Боярский в июне 1943 года заявил, что события все равно заставят Германию признать русское национальное правительство. И хотя в принципе он оказался прав, благоприятный момент был безвозвратно упущен.