Глава 12

В те дни, когда дует северный ветер, заметно понижается температура воды у берегов. Ветер сгоняет от берега в открытое море верхние, нагретые слои воды, которые замещаются холодными придонными слоями. Плавать в такой воде не очень приятно, но зато она замечательно прозрачна. У самого берега, под защитой горного хребта, в эти дни почти полный штиль. Только мелкая рябь изредка пробегает по воде, когда ее задевает случайный завиток ветра.

Немного дальше, там, где ветер, громадным прыжком перемахнув через барьер Карадага, с разлету падает на море, темная мохнатая синь с белыми гребешками резкой границей отделяется от светлой зоны затишья. Охлажденные слои воды приносят с собой массы гребневиков. Это прозрачные шарики диаметром не более сантиметра с двумя длинными щупальцами, которые то свертываются в спираль, то плавно извиваются.

В лучах солнца гребневики вспыхивают радужными огнями; разноцветные искры непрерывно пробегают по нежному студенистому телу животного. Это солнечный свет преломляется в крошечных пластинчатых гребеночках, которые правильными рядами покрывают тело гребневика. Удары этих пластинок дают ему возможность двигаться в воде. Иногда гребневиков так много, что приходится уже не лавировать между ними, а просто плыть сквозь их прозрачную толпу. К счастью, стрекательные клетки этих гребневиков нечувствительны для человека.

С потеплением воды гребневики исчезают. Изредка только встретишь у берега два-три искрящихся шарика.

Ветер с юга — наш враг. Из-за горизонта выходят одна за другой тяжелые волны. Они поднимают ил и песок у берега, отрывают водоросли и бросают гальку на берег.

В эти дни вода относительно прозрачна только в тех бухтах, где каменистое дно круто спускается в глубину, а береговые утесы создают кое-где небольшие зоны затишья. Чтобы добраться до этих бухт во время прибоя, надо иметь шлюпку. Правда, в некоторые из бухт можно пройти и через перевал, как это делал Вадик—подводный стрелок, но не всегда хочется лезть на триста метров вверх по крутейшей тропинке, а потом спускаться с перевала в бухту и помнить, что обратная дорога еще менее удобна. После волнения, когда море уже спокойно, вода еще несколько дней совершенно мутная и надо ждать, пока осядет ил. Тогда можно идти в дальние глубокие бухты, пробираясь по карнизам вдоль береговых скал.

В один из таких дней Виталий, Николай и я отправились в бухту Ивана Разбойника, чтобы перебраться из нее в Пуццолановую и Львиную бухту. Шлюпку нам не дали, ее заняли гидробиологи. Да мы и не настаивали на ее получении. Море было относительно спокойно. Мелкие волны плескались у подножия скал, изредка задувал ветерок, порхавший по всем румбам.

Вещей было немного. Рюкзак с различной подводной сбруей и фотопринадлежностями у Виталия, фотоаппарат и энтомологический сачок у Николая, узелок с завтраком да маска с ластами — у меня. Мы дошли до стены Левинсона и вступили на узкий подводный путь.

Нащупывая под водой выступы камня, на которые можно поставить ногу, мы медленно пробирались вдоль стены береговых утесов. Иногда приходилось всем телом прижиматься к теплой и шершавой скале, чтобы, сохранив равновесие, сделать следующий шаг. Кое-где мы отходили от стены, перебираясь через груду валунов, лежащих у ее подножия.

Это было самое неприятное — лезть через осклизлые валуны. Рубчатые подметки кедов сразу забивались обрывками водорослей и илом, ноги скользили и разъезжались на камнях, и мы обдирали иной раз до крови колени и локти, стараясь удержаться на покатой, обточенной водой поверхности. Вода то достигала нам до щиколоток, то поднималась выше колен. Мы не успели пройти и половину дороги, как ветер решительно начал дуть с юга, волны стали увеличиваться, и с каждой минутой становилось все труднее удержаться на ногах. Удары волн заставляли нас судорожно цепляться за стены, смоченные брызгами и такие же осклизлые, как подводные уступы камней, по которым мы шли.

Возвращаться назад не хотелось, мы упрямо лезли вперед, Николай только положил в рюкзак Виталия наш «Зенит», а в сачок свои брюки и рубашку. Он высоко поднял сачок на палке и надеялся, таким образом, выйти сухим из воды. Мне и Виталию терять было нечего, мы были в купальных костюмах. Вода казалась теплой, и было даже приятно, когда плечи и голову освежал душ.

Я замешкалась у большого камня, стараясь перебраться через него с потерей минимального количества собственной драгоценной кожи. Мужчины немного ушли вперед. С трудом балансируя на скользкой поверхности камня, я не смотрела вокруг себя. Предостерегающий крик Виталия заставил меня поднять голову. Высоченная волна с белой гривкой пены стремительно бежала к берегу. Нас разделял едва ли десяток метров. Я сделала отчаянный прыжок и всем телом прилипла к скале, ожидая сокрушительного удара. Волна упала в следующее мгновение и накрыла меня с головой. Удар был не сильный, но, отпрянув от скалы, волна захватила с собой и меня, быстро и очень деликатно оторвав от каменной стенки; в следующую секунду меня накрыло водой.

Сопротивляться и бороться с волнами у самых скал было и бесполезно, и опасно. Я поплыла от берега, стараясь не терять ритм дыхания и главное не попасть в следующую волну, которая могла сильно ударить меня о камни. Плыть было очень трудно. Руки заняты ластами, маской, трубкой и узелком с хлебом и колбасой. Я прижала к груди все свое имущество и, энергично работая ногами, отправилась в путь. Но, странное дело, сколько я ни барахталась в воде, видимых результатов не замечалось. Меня охватило странное чувство беспомощности. Чего-то не хватало, я только не могла понять, чего именно. Я едва успела поднырнуть под следующую большую волну и избежать удара о камни. Отступая, волна оттащила меня немного подальше.

И вдруг меня осенило — ласты, вот чего не хватало теперь. Было уже привычно, что каждое движение ногами заставляло быстро двигаться в нужном направлении. Сейчас же у меня на ногах были тяжелые, мокрые кеды, руки заняты вещами, и, естественно, одни движения ног не могли помочь в борьбе с волнами. Я взяла в рот трубку, кое-как надела под водой маску и выдула из нее воду. Сразу стало легче. Не надо было больше задирать кверху голову, чтобы дышать, появилась привычная плавучесть, стали видны подводные рифы, стремительно проносившиеся подо мной в такт размахам волн. Я подобралась к большой нише в отвесной стене береговых утесов и вместе с волной выскочила на низкую площадку, поминутно заливаемую водой.

Виталий и Николай добрались до этого ничтожного убежища раньше и избежали моей участи. Они встретили меня насмешками. Я была слишком занята, чтобы отвечать им. Намокшие узлы на шнурках кедов поглощали все мое внимание. Пришлось резать шнуровку перочинным ножом. С чувством облегчения надела ласты. Теперь волны были не страшны. Узелок с завтраком и кеды взял Николай. Он положил их в сачок, где лежала его одежда, как ни странно, почти еще сухая.

Я собиралась кинуться в воду, но меня остановил Виталий.

— У нас к вам просьба, — сказал он. — Найдите под водой трещину и встаньте рядом с ней. Вы нам покажете, где надо перешагнуть через нее, а то в это волнение мы можем ее не увидеть и поломать ноги.

Трещина находилась метрах в пятидесяти дальше. Там стена береговых утесов углом выходила в море, и почти на самом углу узкий карниз обрывался на несколько метров в глубину. Рядом и под углом к стене стоял громадный подводный утес. Его плоская вершина более чем на полметра не доходила до поверхности воды. Во время штиля, идя по колено в воде вдоль стены, легко можно было заметить под водой темно-синюю расщелину. Через нее просто перешагивали, держась рукой за стену, сейчас же она могла обернуться западней. Я соскользнула в воду и сразу забыла об острых неровностях камней и скользком карнизе. Ощущение свободы, полного управления своим телом и его движениями напомнило мне поговорку «чувствовать себя как рыба в воде». Было легко скользить у самой поверхности, лавируя между утесами.