— Да, да, конечно, он был прав. Батраки из Дейла — вот кем была моя семья. Четыре брата — все старше меня, — и отец. Их всегда нанимали последними и увольняли первыми. Таким было семейство Кич! Когда мне было тринадцать лет, я приехала сюда и нанялась в прислуги. Я едва умела читать и писать, а акцент у меня был такой сильный, что по сравнению со мной ваш отец разговаривал как принц Уэльский!
Перед Лэкси представала новая мисс Кич, и она наблюдала за ней с нарастающей тревогой. Ей казалось, что, достигнув старости, люди не должны больше изменяться. И если сейчас она не проявит бдительности, старая Кич — эта Злая Ведьма Запала — с ее острым носом, одетая вечно в черное — примет человеческий облик; Лэкси не была уверена, понравится ли ей преображенная мисс Кич больше, чем прежняя.
Меж тем мисс Кич продолжала:
— Но твои взгляды не всегда совпадали со взглядами отца. Ты слишком независима для этого. Тем не менее ты продолжала плохо относиться ко мне.
— Со временем это стало привычкой. Обычно мы встречались раз в месяц, никаких перемен в вас не происходило, поэтому и отношение мое к вам оставалось неизменным. Взрослый человек сам должен заботиться о том, какое впечатление он производит.
— Я пыталась относиться к вам, детям, по-дружески, — запротестовала Кич. — Помнишь, я просила вас называть меня тетя Элла? Но вы не захотели.
— Вы должны были просто не откликаться на старое имя.
— Совсем как ты, когда перестала считан, себя Александрой? Нет, Лэкси, это разные вещи. В конце концов вы бы вообще перестали разговаривать со мной. У меня не было иллюзий на этот счет.
— Мисс Кич, вам пора отдохнуть…
— Нет! Налей мне стакан моего тоника, будь добра.
Девушка с сомнением взглянула на бутылку — та была почти пуста.
— А доктор разрешил?
— К черту доктора!
Лэкси пожала плечами и налила стакан. Мисс Кич с жадностью начала пить.
— Ну вот, теперь мне лучше. Ты хорошая девочка, Лэкси. Не такая, как все, но хорошая. Ты уезжала домой прошлой ночью?
— Нет, я осталась здесь.
— Вот как? Но ты ведь не позволила ему дотронуться до себя? Род славный юноша, но в темноте они все одинаковые. Ночью все кошки серы, не правда ли?
Это, похоже, очень развеселило ее, старая женщина рассмеялась и смеялась до тех пор, пока ее не начал душить кашель; тогда она допила свой стакан. Успокоившись, она закрыла глаза, и через какое-то время Лэкси показалось, что мисс Кич заснула. Но едва она тихо поднялась, чтобы выйти из комнаты, из-под одеяла высунулась худая рука и сжала ее запястье.
— Не оставляй меня, мне страшно, в темноте прячутся демоны.
Неожиданно она села в кровати, напугав девушку.
— Знаешь, именно это убило мою хозяйку. Во тьме к ней явился демон. Она часто говорила об этом, помнишь? — закричала мисс Кич, а потом, словно обессилев, снова опустилась на подушку и добавила умоляюще: — Останься со мной, останься.
— Хорошо, я побуду с вами.
— Знаю я вас, стоит мне закрыть глаза, тебя и след простынет.
В уголках губ старухи мелькнула лукавая усмешка.
— Если останешься, я тебе кое-что расскажу.
— Я же сказала, что останусь, мисс Кич. Постарайтесь уснуть.
Настроение старой женщины снова изменилось.
— Ты добрая, я всегда это знала. Ты не оставишь меня одну… Я слишком долго была одна, я жила одна…
— А как же тетя Гвен?
— Ах, это все равно что жить одной! — воскликнула Кич. — Нельзя жить вместе с полоумной старухой и привидением. Но вы не оставите меня умирать в одиночестве, ни за что не оставите!
Тревога Лэкси росла с каждой минутой. Стараясь отвлечь больную от ее навязчивых мыслей, она сказала:
— Вы собирались рассказать мне что-то интересное.
На мгновение лицо мисс Кич застыло, но вскоре она опять хитро усмехнулась.
— Интересное? Ошибаешься — более, чем интересное. Странное, и страшное, и печальное… О, Лэкси…
Она задрожала всем телом, готовая разрыдаться, но потом затихла, как будто пытаясь сдержать слезы.
— Сядь поближе, Лэкси, — прошептала она. — Я не хочу, чтобы ОНА слышала… Сядь поближе…
Прошло больше часа, пока бормотание больной женщины совсем затихло и воцарилась такая тишина, что Лэкси перестала напрягать слух и расслабилась, пытаясь осознать то, что она сейчас услышала.
Внизу зазвонил телефон.
При первом же звонке мисс Кич открыла глаза и села в постели.
«О черт!» — подумала Лэкси. Она открыла рот, чтобы успокоить старуху, однако, прежде чем успела что-либо сказать, та вдруг выпалила:
— Конечно, и ты и Джейн можете играть внизу сколько хотите. И я, разумеется, дам вам ключ от этой двери. Но запомни то, что я тебе сказала, Лэкси!
Мисс Кич улыбнулась, и улыбка эта была печальна, как бывает печален серп луны в ветреную холодную ночь. Ее блуждавший до этой минуты взгляд вдруг замер, сосредоточившись на двери, девушке захотелось обернуться и посмотреть, что она там разглядывает. Неожиданно старуха покачала головой, словно что-то отвергая, закрыла глаза и откинулась на подушку.
Телефон продолжал звонить.
Лэкси быстро спустилась в холл и сняла трубку.
— Лэкси? Это я, Род.
— Хэлло!
— Все в порядке?
Она помедлила с ответом. И человек, менее поглощенный своими заботами, непременно бы это отметил.
— Да… все хорошо. А как ты? По-прежнему не находишь себе места?
— А ты как думаешь! Вечером, перед спектаклем, снова заявился Паско, расспрашивал о Понтелли. Скажу тебе, это не очень украсило мою игру. Он искал встречи с тобой?
— Насколько мне известно — нет.
— Это хорошо. Я боялся, что он пойдет на хитрость, например, скажет тебе, мол, я раскололся. Поэтому я решил позвонить тебе и предупредить, что я придерживался нашей версии. Но хватит обо мне. Как Кичи?
— Она немного заговаривается, все бормочет что-то бессвязное. В основном о Гвен и черных дьяволах. Знаешь, меня это очень беспокоит. Она все время доходит до одного места и умолкает. Мне показалось…
— Что?
— Лучше я расскажу при встрече. Когда ты приедешь?
Ломас только теперь осознал, что Лэкси не на шутку встревожена.
— Послушай, мне нужно дождаться, когда закончатся вызовы. После такой игры я не осмеливаюсь злить Чанг. Зато потом хватаю такси и лечу.
— Это будет стоить целое состояние!
— Ну и пусть! Лэкси, мне кажется, я люблю тебя.
— Да… — сказала она тихо и положила трубку. Постояла немного в холле. Впервые в жизни мужчина признавался ей в любви. Но это признание недолго занимало мысли девушки. Она подумает об этом хорошенько в другое время. А сейчас ей придется поразмыслить о другой любви здесь, в этом доме.
Наверху все было тихо.
Лэкси вошла в кухню. Ее новизна и яркость успокаивали, и она сказала себе, что зашла сюда приготовить кофе и в одиночестве дождаться Рода.
Внезапно она уловила какое-то движение позади себя. Обернувшись, Лэкси увидела, как приоткрывается медленно дверь. Она готова была закричать, но, к счастью, вовремя заметила, как мимо нее важно прошествовал черный Лабрадор, и из ее груди вырвался лишь громкий вздох облегчения, похожий на легкое покашливание во время концерта.
Это было хорошей встряской. Страх никогда не сковывал Лэкси, наоборот, побуждал к действию. Она догадывалась, что это у нее от отца, от его беспощадного упрямства перед лицом врага. Девушка подошла к доске с ключами, висевшей над холодильником: нужный ей ключ отсутствовал. Вздохнув, она поднялась в комнату мисс Кич и осторожно взяла с туалетного столика связку ключей. Старая женщина не открыла глаз и не пошевелилась. Но у Лэкси было ощущение, будто Кич из-под опущенных век наблюдает за ней.
Спустившись снова вниз, девушка проверила ключи. Все они были дубликатами тех, что хранились на кухне, за одним исключением: оба дубликата ключа, который она искала, находились только в личной связке мисс Кич.
Спускаясь в подвал, Лэкси припомнила тот воскресный вечер более десяти лет назад, когда она храбро сходила по тем же самым ступеням, полная решимости разорвать завесу ужаса, которой Кич почему-то окутала это место. Теперь, конечно, она знала много такого, о чем ребенком не могла и подозревать. Например, что истина иногда оказывается пострашнее самых мрачных предчувствий, а идея, даже самая сумасбродная, зачастую берет верх над неумолимыми обстоятельствами. Джейн никогда больше не играла в подвале, да и сама Лэкси, осмелившаяся таки проникнуть в затхлую каморку, с тех пор не могла уже воспринимать это место с прежней непосредственностью.