Она внимательно изучила бывшего полицейского.

— Оказывается, тут дело вовсе не в спаде экономики, да?

— Какое дело?

— Ну, я имею в виду твоих несуществующих посетителей.

Он жестом еще раз пригласил Роз пройти на кухню.

— Я не понял: ты остаешься или поедешь в другое место?

— Остаюсь. — Она поднялась из-за стола. — Что же все это значит? — заинтересовалась журналистка.

— Ну, тебя это совершенно не касается, мисс Лей, — пробормотал Хэл, словно прочитав мысли женщины. — Полагаю, будет лучше, если ты займешься своими делами и оставишь мне мои. — Джефф уже успел позвонить ему в понедельник и сообщить результаты своего исследования: «С ней все в порядке, — доложил Виатт. — Живет в Лондоне, пишет книги. Разведена. Дочь погибла в автомобильной катастрофе. В нашем районе нет никаких знакомых. Прости, Хэл, но это все».

— Хорошо, — кротко согласилась Роз. — Но ты сам понимаешь, насколько все это загадочно и интригующе. Кстати, один из полицейских, у которого я узнавала, где ты находишься, весьма категорично отговаривал меня заходить сюда и, тем более, обедать. Я до сих пор не могу понять, почему. Когда имеешь таких друзей, врагам делать нечего, верно?

Хэл попытался изобразить на лице улыбку. Но глаза его оставались грустными.

— Если ты так считаешь, то, должен заметить, это действительно смело с твоей стороны — уже во второй раз воспользоваться моей гостеприимностью. — И он распахнул перед ней дверь, приглашая войти.

Она прошла мимо него на кухню.

— Просто я очень прожорливый человек, — безразлично ответила Роз. — И ты готовишь куда лучше, чем я. Но, в любом случае, — поспешно добавила она, — я собираюсь платить за то, что съем. — Она улыбнулась, но ее улыбка так и не коснулась глаз. — Это не ресторан, а какое-то прикрытие неизвестно чего.

Такой вывод развеселил Хэла.

— У тебя слишком живое воображение. — Он выдвинул для нее стул.

— Возможно, — согласилась журналистка, присаживаясь за стол. — Но я никогда не встречала владельца ресторана, который устраивал бы себе настоящие баррикады с зарешеченными окнами, главенствовал над пустыми столиками, не имел ни одного подчиненного и маячил в одиночестве на кухне все свободное время. — Она изумленно изогнула брови. — И если бы ты не готовил так великолепно, я бы вообще засомневалась в том, что пришла в ресторан.

Хэл подался вперед и неожиданно резким движением руки сорвал с Роз темные очки. Затем он аккуратно сложил их и оставил на столе рядом с журналисткой.

— И какой вывод я должен теперь сделать? — поинтересовался он, с болью разглядывая ее поврежденные глаза. — Если на твоем лице кто-то оставил следы побоев, значит, ты уже не писательница? — Он нахмурился. — Надеюсь, это была не Олив? — насторожился Хоксли.

— Конечно, нет. — Роз удивленно посмотрела на него.

— Тогда кто?

Она опустила глаза.

— Никто. Это неважно.

Он выждал несколько секунд и заговорил снова.

— Кто-то очень дорогой и любимый?

— Нет. — Она хлопнула ладонями по столу. — Скорее, наоборот. Это тот, на кого мне наплевать. — Она взглянула на Хэла и постаралась улыбнуться. — А кто избил тебя, сержант? Кто-то очень дорогой и любимый?

Он открыл дверцу холодильника и принялся изучать его содержимое.

— Когда-нибудь твоя привычка совать нос в чужие дела подведет тебя, и ты обязательно вляпаешься в какую-нибудь неприятную историю. Что ты любишь? Как насчет отбивной из ягненка?

— В общем, я приехала сюда, чтобы получить кое-какую информацию, — честно призналась Роз, когда обед был закончен и они перешли к кофе.

Хэл заулыбался, и вокруг его глаз образовались морщинки. «Необыкновенно привлекательный мужчина», — подумала Роз, с грустью сознавая, что ее влечение к нему нельзя было назвать взаимным. Обед оказался приятным времяпрепровождением, но при этом они продолжали держаться на приличном расстоянии, будто каждый из них успел сказать про себя: «Только в рамках приличия, и ни шагу вперед».

— Что ж, тогда продолжай, — предложил Хэл.

— Ты знаком с семейством О'Брайен? Они живут в квартале Бэрроу.

— Все знают эту семью. — ответил Хэл. — Но если между ними и Олив имеется какая-то связь, я готов съесть свою шляпу.

— Тогда ты точно заработаешь несварение желудка, — ехидно заметила Роз. — Мне сказали, что она встречалась с одним из братьев О'Брайен как раз накануне убийства. Скорее всего, с младшим, Гэри. Что он из себя представляет? Ты был с ним знаком?

Хэл сложил руки на затылке.

— Кто-то постоянно взвинчивает тебя, — пробормотал он. — Гэри лишь немногим лучше своих братьев, и что касается его развития, то он так и остался на уровне четырнадцатилетнего подростка. Это самые никчемные людишки, которых мне когда-либо приходилось встречать. Они не могут адекватно вести себя в обществе. Единственное, что они умеют, так это красть по мелочам продукты и товары первой необходимости из магазинов, да и даже в этом не смогли преуспеть. Главой семьи считается Матушка О'Брайен, у нее девять детей, в основном — мальчики, все уже взрослые, и если они не в тюрьме, то живут поочередно в маленьком домике с тремя спальнями в квартале Бэрроу.

— Они женаты?

— Если кто-то из них и находит себе половину, то ненадолго. В этой семье чаще разводятся, чем заключают брак. Обычно жены успевают найти замену мужьям, пока те отсиживаются в тюрьме. — Он начал массировать больные пальцы. — Но они удивительно плодовиты, о чем свидетельствует тот факт, что суды по делам несовершеннолетних правонарушителей частенько занимаются третьим поколением О'Брайенов. — Он печально покачал головой. — Кто-то старается завести тебя, — повторил Хэл. — Несмотря на все свои прегрешения, Олив никогда не считалась глупой, а чтобы влюбиться в Гэри, нужно окончательно потерять рассудок.

— Неужели они все такие безнадежные негодяи? — улыбнулась Роз. — Или это убежденность старого полицейского?

— Ты, наверное, забыла, что я давно уже не служу в полиции? — улыбнулся в ответ Хоксли. — Но они действительно ужасны, — подтвердил он. — Впрочем, на каждом участке имеется свое семейство таких же О'Брайенов. А если очень не повезет, можно получить под ответственность целый квартал отпетых мошенников, как, например, получилось с Бэрроу. Городской совет посчитал, что будет лучше, если они соберут всех паршивых овец в одно стадо. Они наивно полагают при этом, что полиция должна поставить надежную ограду вокруг этого района, чтобы обеспечить покой соседним кварталам. — Он холодно рассмеялся. — Кстати, это явилось одной из причин, почему я ушел из полиции. Мне до смерти надоело отправляться в такие вот места и расчищать помойку общества. Причем, заметь, такие гетто создает не полиция, а городские советы, правительство и, в конечном счете, само общество.

— Что ж, это разумный ответ, — рассудила журналистка. — Но тогда почему же ты так презираешь О'Брайенов? Судя по твоим словам, им нужна помощь и поддержка, а не осуждение.

Хэл пожал плечами.

— Наверное, это происходит из-за того, что им как раз предоставляется столько помощи и поддержки, сколько нам с тобой и не снилось. Они берут все, что предлагает им общество, и постоянно требуют от него еще большего. От таких людей бессмысленно ждать отдачу. Им никогда не придет в голову, что следует как-то компенсировать все то, что они когда-то получали. Получается, что общество остается у них в долгу и постоянно платит. Как правило, эти выплаты выражаются в том, что кто-то из О'Брайенов умудряется ограбить старушку, отнимая у нее все, что она успела скопить за жизнь. — Он сжал губы. — Если бы тебе приходилось столь же часто арестовывать представителей этого семейства, как мне, ты бы тоже начала презирать их. Я не отрицаю, что они представляют собой некий подкласс общества, но я не могу смириться с тем, что они не собираются даже пытаться подняться куда-нибудь повыше. — Хэл заметил, как нахмурилась Роз. — Наверное, я успел оскорбить твою либеральную восприимчивость?