— Пресс-папье для моего стола, — сказал он с насмешливой гримасой. Затем снова посмотрел на меня. — Вопрос закрыт. Посещение мальчику разрешить нельзя. Если вы не объясните ему сами, то это сделаю я.

— Я постараюсь, чтобы он понял, — сказала я. Казалось, все было кончено между нами, и я уже хотела уйти из комнаты, но он легко положил ладонь на мою руку, и я с болью вспомнила тепло его рук в тот холодный счастливый день, когда мы катались на коньках в Центральном парке. Теперь мне казалось, что это было очень, очень давно.

— Когда вы в последний раз спали спокойно всю ночь, Меган?

Я с трудом изобразила улыбку на своем лице.

— Не в прошедшую ночь. Но я могу немного поспать во время уроков сегодня утром.

Я отшатнулась от его прикосновения, потому что мне не нравилось, что я поддаюсь слабости, которую сама осуждала.

Брэндан заметил, что я замкнулась, как заметил он это в первый же день, когда я пришла в их дом.

— Я дал вам время для Джереми, — сказал он. — Но теперь вы должны дать время мне, Меган. Верьте мне. Я обязательно что-нибудь придумаю. Выход должен быть найден. Вы понимаете, Меган, о чем я говорю? О выходе для нас.

Но уже было ясно, что не существует выхода с честью для нас и без вреда для других. Его слова разбивали мне сердце, и я знала, что мне нельзя оставаться здесь, нельзя слушать его, или я снова окажусь в его объятиях. Я быстро поклонилась так, как следовало гувернантке, и поспешила бы уйти, если бы не неожиданное вмешательство.

В библиотеку вошел Генри с сообщением, что мистеру Рейду принесли телеграмму и посыльный ждет ответа.

Брэндан вскрыл телеграмму и торопливо сказал, обращаясь к Генри:

— Это от моего отца. Он серьезно болен. Как можно быстрее уложите мой чемодан и вызовите экипаж. Я сяду на первый же поезд, на который успею.

Я хотела выразить ему свое сочувствие и спросить, не смогу ли чем-нибудь помочь, но он уже позабыл обо мне, и я незаметно ушла и поднялась по лестнице в классную комнату, где вот-вот должны были начаться уроки.

Мисс Гарт находилась здесь с Селиной, а Эндрю и Джереми сидели за длинным столом, на котором были разложены их книги. Я не видела Эндрю со времени нашей прогулки по площади Вашингтона в день Рождества.

Я сообщила им о телеграмме от отца Брэндана, и мисс Гарт моментально отложила свое вышивание и встала.

— Я должна сообщить мисс Лесли, — сказала она и торопливо покинула комнату.

— Чудо, что старик держится так долго, — промолвил Эндрю. Но его больше интересовало другое, и он, подняв брови, взглянул на меня.

— Гарт дала мне отчет о вашей волнующей ночи, — обратился он ко мне. — Несколько приукрашенный, возможно. Иногда я предпочитаю вашу версию, Меган.

По тому, как Джереми склонился над страницами своей книги, я поняла, что мисс Гарт успела вылить потоки язвительных слов, и он уже ушел в себя, чтобы избежать опасности быть смытым этими потоками.

— Буду счастлива описать события этой ночи, — ответила я. — Но мое описание, возможно, будет отличаться от тех отчетов, которые вы уже получили.

В Джереми вдруг проснулось внимание, и он спросил, взглянув на меня:

 — Вы спросили моего дядю о разрешении присутствовать на открытии мемориала?

Видя его тревогу, я пришла к неожиданному решению.

— Да, спросила, — ответила я. — Но по причинам, не имеющим ничего общего с наказанием, ни ты, ни Седина не сможете присутствовать. Вместо тебя, Джереми, пойду я. Я знаю, что не смогу заменить тебя полностью, но все же я буду там ради тебя. Я вернусь сразу, как только церемония закончится, и расскажу тебе обо всем подробно. А позднее я возьму тебя туда специально, чтобы ты посетил мемориал. Это поможет тебе немного?

Конечно, это его совсем не устраивало. Он был явно разочарован, но вернулся к своим книгам, не сказав больше ни слова.

Эндрю был открыто недоволен моим планом:

— Если Рейд был бы достаточно умен, то он бы вообще отменил это дело. И вам там не место, Меган, как и любому из этого дома. Пусть туда идет один Рейд, и пусть он один послужит мишенью для скандала, если хочет, чтобы скандал разразился снова. Все остальные должны остаться дома.

— Но он не хочет скандала, — возразила я. — И он очень даже против всего этого дела.

— И все же позволяет, чтобы это продолжалось. Даже Гарт обеспокоена тем, что может произойти.

Что может произойти еще, кроме дальнейших неприятностей в газетах, я не знала, да мне не очень-то это было интересно. Поэтому я оставила их заниматься уроками и вернулась в свою комнату, где прилегла отдохнуть.

Я была очень обеспокоена тем, что пока Брэндан будет в Нью-Джерси, я останусь наедине с двумя женщинами, которые меня ненавидят.

Тем не менее, дни текли сравнительно спокойно, и ничего особенного не происходило. От Брэндана пришло известие, что его отец умер. Он собирался вернуться сразу после похорон, чтобы присутствовать на открытии мемориала. Я начала считать дни.

В течение этого периода самочувствие Джереми было не очень хорошим. Уничтожение головы Озириса вновь всколыхнуло в нем страхи по поводу собственных действий. Я хотела бы разубедить его, но я не смела, так как не была полностью уверена в своей правоте. Моя уверенность была достаточно убедительна для меня самой, но у меня не было ни малейшего доказательства, чтобы подтвердить ее. При странной способности Джереми отстраняться от мира, в котором он находился, замыкаться, существовала возможность того, что это все же он уничтожил голову в минуту бешеной злобы против дяди, а затем стер воспоминание об этом инциденте из своей памяти.

Лесли после этого случая все еще была больна, и это лишало меня возможности сделать хоть что-то на пути самостоятельного расследования. В такие дни малейшее происшествие, казалось, могло расстроить ее и уложить в постель. Я только удивлялась, почему она продолжала настаивать на посещении открытия дома-мемориала, посвященного ее первому мужу.

Гарт прямо отказалась сопровождать ее. Даже ради своей любимой Лесли она не хотела присутствовать там. Мое собственное решение поехать туда я решила держать в секрете до дня открытия.

Брэндан приехал накануне этого события, и хотя он был печален по поводу смерти отца, что-то странное появилось в его облике, что не имело отношения к его потере. Что-то подавляемое и сдерживаемое, словно он с трудом сдерживал себя от каких-то действий. Я знала, что он разговаривал с Лесли наедине в течение нескольких часов в день своего возвращения.

В день открытия мемориала я торопливо обошла дом в надежде увидеть Брэндана, чтобы сообщить ему о моем плане. Я нашла его в столовой заканчивающим свой завтрак в полном одиночестве. Он пригласил меня присоединиться к нему, и я неохотно присела к столу. Я знала, что он воспримет мое решение как чистой воды упрямство, и поэтому хотела сообщить ему о своих намерениях как можно быстрее и немногословнее.

Но он не дал мне возможности сразу сказать об этом, и начал вспоминать об отце. Он говорил и о том, каким человеком был его отец, и о его великой семейной гордости, и о том, как он обожал своего младшего сына и как радовался каждый раз, когда слышал о его успехах.

— По крайней мере я постарался сохранить его веру во все это, — сказал Брэндан. — Я никому не позволил уничтожить ее, невзирая на то, какой ценой это досталось мне. И он никогда не узнал жестокой правды о… о том, что произошло на самом деле. В конце жизни он, казалось, примирился со мной и моим присутствием, хотя я никогда не занимался тем делом, о котором он мечтал.

Брэндан замолчал, а я, убедившись, что он не собирается продолжать, сообщила ему то, ради чего пришла.

— Я договорилась с Джереми, — объяснила я.

Брэндан посмотрел на меня со странным вниманием, и я увидела, что его настроение этим утром немного улучшилось. Не услышав от него ни слова, я поспешила изложить ему мой план:

— Так как Джереми не может посетить церемонию, я обещала ему пойти вместо него, а потом, позднее, отвезти его туда, чтобы он смог побывать там. Естественно, я буду там отдельно от семьи. Спокойно пройду и сяду где-нибудь в дальнем конце зала.