Иван прошел на кухню, сел на табурет перед заваленным окурками кухонным столом и минуту молча смотрел на валявшиеся среди окурков хлебные крошки и обрывки колбасной кожуры...

Он достал пистолет, вытащил из него магазин с патронами и уставился на оружие долгим тупым взглядом. Неожиданно он размахнулся и со всей силы ударил рукояткой пистолета по крышке стола.

Стоящие на столе стаканы из тонкого стекла подпрыгнули и звякнули, упав на бок. Один из них покатился и, упав на пол, разбился под ногами у Ивана. Он посмотрел на его осколки и, надавив на них подошвой ботинка, растер в мелкую крошку.

На глаза ему попались пять пустых бутылок из-под гаванского рома с длинными узкими горлышками. Они валялись под раковиной среди луковых очисток и завернутых в промасленную газету селедочных внутренностей. Крестный предпочитал «народно-демократическую гастрономию», как он выражался, и частенько Ивану приходилось закусывать с ним то соленым огурцом, то плавленным сырком.

«У тебя, что – денег нет, – спрашивал его иногда Иван, – нормальную еду купить? Салями какую-нибудь или хоть сосисок килограмм и бутылку кетчупа? Что за босячество?»

Крестный усмехался и отвечал какой-нибудь заковыристой фразой. Например:

«Деньги существуют не для того, чтобы разрушать традиции, а чтобы создавать новые...»

– Деньги! Деньги! – закричал Иван, глядя на пустые грязные бутылки, валяющиеся среди мусора. – Ты подавишься этими деньгами!

Он схватил магазин, одним движением зарядил пистолет и расстрелял пять грязных бутылок под раковиной. Рука его прыгала, и ему пришлось сделать семь выстрелов. Дважды он промазал.

На пол садился голубоватый дымок от выстрелов. Иван стоял неподвижно и ждал, пока перестанут дрожать руки. Он очнулся, когда дым уже осел ему по колено. В дверь звонили... Долго, настойчиво. Раз... Второй... Третий... Потом начали стучать.

«Менты! – мелькнуло в голове у Ивана. – Выследили, суки!»

Иван знал, что не должен попадать им в руки, пока Крестный жив. Вернее – пока он, Иван, его не убил. Что будет потом – его не интересовало, он просто не думал об этом.

Он бросился к окну. Квартира была на восьмом этаже, ни балконов, ни лоджий проект дома для малометражек не предусматривал. Уйти через окно не было никакой возможности. Сколько не высовывался Иван, чтобы посмотреть, стоит ли у подъезда ментовская машина, подъезда тоже не было видно, окно выходило на другую сторону.

Оставалось прорываться только через дверь. Нужно вылететь резко, неожиданно на площадку, а там, возможно – уйти через чердак и соседние подъезды... Такой отход у Ивана был отработан до автоматизма.

Стук в дверь не прекращался. Прижимаясь к стене, Иван пробрался в коридор, три раза выстрелил в середину двери и резко ее распахнув, выпрыгнул на площадку, выставив вперед пистолеты...

Ментов не было.

На кафельном полу, на спине, лежал мужчина в пижаме, прижимая к животу открытую бутылку водки... Он был очень пьян и не успел понять, что в него только что попало три пули...

Бутылка наклонилась и водка тонкой жиденькой струйкой текла ему на грудь...

– Этот... седой... дома? – еще успел пробормотать мужик. – Я с ним выпить...

Лужица водки, растекающаяся по его груди, затекла на пулевое отверстие в груди. Мужик не договорил, поморщился и секунд через пять захрипел, пытаясь, наверное что-то сказать еще, но его легкие уже наполнялись кровью... По полу из-под его спины вытекла небольшая струйка крови и начала скапливаться в лужицу...

– Седого дома нет, – сказал ему Иван и начал спускаться по лестнице.

Тут же он услышал, как начали захлопываться квартиры на седьмом этаже и ниже. Никто из жильцов не хотел ни показаться ему на глаза, ни посмотреть на него. Только через дверной глазок...

Иван вдруг разозлился на этих трусливых людей, дрожащих за свои жалкие жизни...

– Гады! – заорал он. – Тараканы! Давить вас надо! Получайте еще по глазку на дверь!

Он всадил по одной пуле в каждую из четырех дверей, выходящих на площадку седьмого этажа. Пули легли в каждую дверь одинаково – примерно сантиметров на пять ниже дверного глазка точно по центру. За одной из дверей раздался приглушенный вскрик.

«Попал! – обрадовался Иван. – Тараканы!»

Неожиданно до него дошло, что из любой квартиры могут позвонить в милицию...

Какой там, к черту, могут! Уже давно позвонили! И у него есть максимум минуты две-полторы, чтобы уйти без перестрелки и риска быть задержанным.

Он уже сбегал по лестнице первого этажа, когда ему навстречу попалась только что вошедшая в подъезд девушка – пышнотелая блондинка-продавщица из овощного магазина, который занимал первый этаж дома.

Она жила на третьем, обедать ходила домой и сейчас у нее был как раз обеденный перерыв. В руках у блондинки был объемистый пакет из непрозрачного очень крепкого пластика, в котором она несла свою ежедневную ношу, которую доставляла из магазина домой два раза в день – в обед и вечером, после работы. Сегодня это были пара ананасов и восемь килограммов бананов... Она пару раз видела Ивана, когда он возвращался в квартиру и проходил мимо ее стоящего на улице прилавка. Сосредоточенность, написанная на его лице, сдержанность его движений и почувствованная ею скрытая энергия, которая исходила от его фигуры, разволновали блондинку до неприличия. Вспоминая этого мужика-соседа, она, отмокая после работы в ванной от запахов подгнившей картошки и прокисшей квашенной капусты, уже пару раз мастурбировала. Дальше так продолжаться не могло, и она твердо решила, что в следующий раз, когда он будет идти мимо, просто возьмет его и не отпустит. Она это умеет. Да и какой мужик уйдет от такого тела. У нее прелестей сразу на троих хватит. Одни только груди – полупудовые – не меньше... «А-ах...» – томно вздыхала блондинка в предвкушении крепкой хватки мужских рук, держащих ее за колышащиеся ягодицы, и ритмичных ударов сзади по ее заду – «А-а-а... А-а...»

Она решила, что это судьба, когда увидела этого самого мужчину, бегущим ей навстречу по лестнице со второго этажа. Блондинка выронила пакет с бананами, которые тут же вывалились и рассыпались по площадке первого этажа, сделала шаг навстречу бегущему и широко распахнула руки... «Я вся твоя!» – успела подумать она...

Иван прыгнул с верхней ступеньки вперед ногами и каблуком правого ботинка попал точно ей в лицо, как и нужно было, чтобы нейтрализовать ее атаку. Встречная атака в вертикальном движении – страшное оружие в руках того, кто владеет ей в совершенстве. Шейные позвонки блондинки оказались сломанными и голова неестественно повисла сзади, касаясь затылком лопаток. Женщина стояла еще на ногах, когда левое колено Ивана, догоняя правую ногу, ударило ее в грудь и опрокинуло на спину. Она упала плашмя назад, голова выскочила из-под спины и легла на правое плечо. Шея стала неестественной длины и густо посинела за доли секунды...

Погасивший мощным ударом о тело блондинки инерцию своего движения Иван не упал, он приземлился на ноги. Это был классно проведенный прием. Противник, пытавшийся его атаковать, не успел даже ничего сообразить, как Иван его нейтрализовал и ликвидировал.

Иван был удовлетворен. Несмотря на бешенство, испытанное им недавно в квартире и подъезде, несмотря на то, что руки его тряслись несколько минут назад, и он промазал дважды по бутылке с расстояния в два метра, он сейчас провел виртуозный боевой прием из арсенала спецподразделений для очистки городской территории от боевиков противника или групп террористов... Иван даже не вспоминал его, не напрягал память – ноги и руки сделали все сами, подчиняясь моторной памяти тысячекратно повторенного движения.

Он перешагнул лежащее у него под ногами грузное тело, отшвырнул ногой бананы и, перепрыгнув последнюю небольшую лесенку, вышел из подъезда...

Менты приехать не успели. Возмущенные, испуганные и истерические вопли поступили к дежурному по городу с пяти телефонов, и опергруппа немедленно выехала. Но она появилась у дома только тогда, когда Иван уже сворачивал на Зацепу от метро Павелецкая.