Могут, правда, возразить: хорошо, допустим, что опозоренная дума с тяжелой ношей грехов и преступлений за плечами сойдет со сцены; но ведь правительство может воспрепятствовать новым выборам посредством военной силы; да так, наверное, и будет. Что же тогда?

На это мы ответим. Правительство посредством полицейской и военной силы препятствует нам решительно во всем: оно не дает ходить, говорить, читать, работать, жить, как мы хотим; но ведь это не удерживает нас от борьбы за лучшее будущее? Если правительство помешает нам создать честную городскую думу так же, как оно мешает нам создать Учредительное Собрание, мы будем бороться за наше требование со всей решительностью и энергией. Это единственный путь. Отступить мы не можем. Дело идет о будущности нашей страны и нашего народа, — и мы не можем не одержать, в конце концов, решительной победы.

Правда, может создаться такое положение. Нынешняя городская дума, устрашенная негодованием населения, выйдет в отставку. Новой думы не будет, потому что правительство ее не допустит. Таким образом, скажут боязливые либералы, борьба за новую городскую думу оставит город вовсе без думы. — Ах, какой ужас! Подумаешь, что городская дума, это — ангел-хранитель населения. Подумаешь, что 9 января в Петербурге или в декабрьские дни в Москве населению могло быть хуже, если бы на свете не существовало петербургской и московской городских дум!

Да, но как же быть с городскими учреждениями, со всем городским хозяйством? спросят мудрые либералы. На это ответ простой: раз правительство не дает собраться новой городской думе, то очевидно ему придется взять в свои собственные руки заведование городским хозяйством. Но ведь оно не справится, — возразят нам. Не справится, — ответим мы, — тем хуже для него!

Если по всей стране начнется могучая борьба за создание нового городского и земского представительства; если под давлением этой борьбы нынешний состав думских и земских гласных везде и всюду выйдет в отставку; если правительство помешает народу взять в собственные руки все общественные дела, тогда само правительство создаст для себя величайшие затруднения: теперь все его силы безраздельно уходят на борьбу с народом и только, а тогда оно должно будет значительную часть сил тратить на заведование городским и земским хозяйством. А народ, разумеется, не остановится: он будет наступать на правительство с удвоенной энергией.

Уже были, правда, случаи, что некоторые думы и земства в виде протеста против каких-нибудь злодеяний правительства или поражений русской армии временно прекращали занятия. Правительство при этом, конечно, и ухом не вело. И вовсе не этого мы хотим. Бессильная демонстрация пятидесяти гласных значения иметь не может. Другое дело, когда поднимется само население и заставит думцев устраниться, раз они уж не могут сделать ничего лучшего. Тут не кучка гласных протестует, тут борется народ!

Допустим, однако, что думы не выйдут в отставку, по крайней мере, в главных центрах, в Петербурге, в Москве. Что это значит? Это значит, что главные якобы представители населения, против открыто выраженной воли всего населения, остаются на своих местах и таким образом столь же открыто становятся под защиту полиции и войска. Что ж, в добрый час! Тогда и слепые увидят, из какого теста сделаны господа члены партии правового порядка, Союза 17 октября, а также и конституционалисты-демократы! Это будет очень недурной экзамен для буржуазных партий, готовящихся изображать Россию в Государственной Думе г. Витте!

Возможно и то, что голос населения заставит выступить из думы только наиболее либеральных, левых гласных; остальные же сохранят свои места и от разрыва с левыми еще больше подвинутся направо, в сторону правительства. Огорчаться этим не приходится, наоборот, для народа это только выгодно: враг совершенно открыто выступает, как враг.

Таким образом, к чему бы ни привела в ближайшем борьба за подлинное городское самоуправление, народ только окажется в выигрыше; проиграют только реакционная буржуазия и правительство.

Но требование, с которым население обращается к нынешней думе, состоит не в том, чтобы она просто и молчаливо устранилась, — такой уход будет не чем иным, как побегом с ее стороны. Ее побега мы нисколько не боимся, но не этого мы хотим. Мы требуем, чтобы дума признала свою неправоспособность и провозгласила необходимость немедленного собрания нового состава гласных на основе демократического избирательного права и чтобы для организации этих выборов она предоставила населению аппарат городского самоуправления.

Управление городом должно перейти в руки всех граждан. Этого требуют непосредственнейшие и неотложнейшие нужды населения и это же необходимо в интересах дальнейшей борьбы за права и свободу народа. Прав и свободы никто не даст нам, их можно завоевать лишь дальнейшей упорной борьбой. Последние события должны были показать это всем, кто умеет смотреть и не закрывает намеренно глаз. Опора народной свободы и народных прав не в бумагах, указах, манифестах и временных правилах, а в организации народных сил. После каждой вынужденной уступки правительство трубит наступление и стремится оттиснуть утомленный предшествующей атакой народ с занятых им позиций. За каждой волной революции следует волна реакции. Поэтому каждую занятую позицию необходимо как можно лучше укреплять. Самой укрепленной позицией народа будет свободное городское и земское самоуправление, опирающееся на широкую городскую и земскую милицию; на первом плане стоят, разумеется, города, а среди городов — столицы. Эту позицию необходимо занять во что бы то ни стало. Предстоящие выборы в Государственную Думу не только не отодвигают этой задачи, наоборот, ставят ее на первую очередь. Только безнадежные либеральные бюрократы могут думать, будто главная задача выборов должна состоять в том, чтобы провести в Государственную Думу лишнего Кузьмина-Караваева…Какой бы тактики по отношению к выборам ни держаться, задача тактики должна, во всяком случае, состоять не в том, чтобы дать либералам два-три лишних ненадежных кресла в Таврическом дворце, а в том, чтобы создать для народа новые крепкие и надежные позиции. Возникнет ли из предстоящих выборов Государственная Дума, можно сомневаться; но в чем нельзя сомневаться, так это в том, что выборы не пройдут для страны бесследно. Из этих выборов, каков бы ни был их практический исход, правительственная реакция выйдет еще более разбитой, чем вошла в нее; ей придется сдать много позиций, если не все. И первое завоевание, которое сделает и укрепит народ, будет создание городского самоуправления на основе всеобщих выборов. Нужно к этому подготовить все городское население. Честные друзья свободы, за работу!

(Архив).

12 февраля 1906 г.

Политические письма

Ожидают призвания кадетов к власти. Насколько это вероятно и, если вероятно, какие при этом открываются перспективы?

Вероятно ли кадетское министерство? Кадеты-лидеры полагают, конечно, что это самое вероятное из всего вообще, что возможно на земле. В самом деле. Кадеты обещали стране, истерзанной декабрьским восстанием правительственной реакции, уничтожить произвол и обеспечить конституционный порядок, — и кадеты оказались в Думе господами положения. Этим они доказали, что за ними стоит «нация». Но они не опьянели от восторга и в своей парламентской деятельности обнаружили столько выдержанности, спокойствия, разумной пассивности, выжидающего достоинства и вообще высшего государственного смысла, что даже "Новое Время" сказало: это они! а генерал Трепов прибавил: надо попробовать. Этим было установлено, что кадеты сумеют сделать надлежащее употребление из министерских портфелей. Кому же, наконец, и приобщиться к власти, если не партии, за которой стоит «народ», и которая умеет истину царю с улыбкой говорить? Не трудовикам же, надо полагать, и уж, конечно, не кавказцам. Итак, логика, политический смысл, чувство самосохранения, общественное мнение Европы — все соединилось, чтобы побудить монархию передать портфели лидерам думского большинства. Это очевидно, это непререкаемо. Так, по крайней мере, думают кадеты, — и органы их из вернейших источников сообщают день и час передачи власти.