Товарищи, я вас не надеюсь сегодня переубедить — это было бы слишком дерзкой мыслью с моей стороны, но то, чего я хотел бы достигнуть сегодня — это пробудить в вас мысль, что если мы делаем вам оппозицию, то не из враждебных, не из вредных, не из каких-нибудь корыстных фракционных побуждений, а потому, что мы, как и вы, болеем теми же болячками, страдаем всеми страданиями революции. Но мы видим другие ответы, чем вы, мы твердо убеждены, что если вы утверждаете сегодняшний день русской революции, то мы подготовляем для вас ее завтрашний день. Мы мобилизуем наиболее революционное левое крыло, и если политика двоебезвластия, безвластия Совета и правительства приведет к контрреволюционному кризису, и Гучковы вместе с Родзянками придут выметать революцию вон, то вы, товарищи, увидите, что мы из левого крыла были не последними в борьбе вместе с вами, что мы также отстаивали развитие и углубление завоеваний революции.

"Вперед" N 3, 28 июня 1917 г.

Выступление на вечернем заседании I Всероссийского Съезда Советов по личному вопросу

(5 июня)

Троцкий цитирует ту фразу из речи Милюкова, произнесенную последним в частном совещании Государственной Думы, в которой он сопоставил, говоря о Роберте Гримме, Ленина и Троцкого с Колышко. Троцкий говорит:

"Милюков обвиняет нас в том, что мы — агенты-наемники германского правительства. С этой трибуны революционной демократии я говорю и обращаюсь к честной русской печати (Троцкий поворачивается к столу журналистов) с просьбой, чтобы мои слова были воспроизведены: до тех пор, пока Милюков не снимет с нас этого обвинения, на его лбу останется печать бесчестного клеветника".

Произнесенное с силой и достоинством заявление Троцкого встречает единодушную овацию всего зала. Весь Съезд без различия фракций бурно аплодирует в течение нескольких минут.

"Новая Жизнь" N 41, 6 июня 1917 г.

Речь на заседании I Всероссийского Съезда Советов по вопросу о Государственной Думе

(9 июня)

Товарищи, вопрос, который сейчас поставлен этими двумя резолюциями, касается не того, есть ли у нас твердая власть, использована ли нами эта твердая власть, надо ли ее создать, а вопрос поставлен так: есть ли в России сейчас какая-нибудь государственная власть, т.-е. народный суверенитет, основанный на принципе демократии; находит ли он себе какое-нибудь конкретное выражение? Вот как вопрос стоит. Мы уже слышали раньше ответ на этот вопрос в том смысле, что Временное Правительство, революционное правительство, представляет собою нечто юридически неузаконенное, не связанное с прошлым исторической преемственностью. Но если оно представляет собою действительно революционную власть, то тем более она должна в переходный период сосредотачивать в своих руках всю полноту народного суверенитета. Вот как стоит вопрос с точки зрения юридической и революционно-демократической.

Но есть другое учреждение за спиной у Временного Правительства, которое говорит: нет, я, Дума, являюсь матерью Временного Правительства, я ему делегировала законодательные права, но творчество правительства, создание новых правительств, если понадобится, я сохраняю за собой. Вот в чем существо вопроса, вот почему Родзянко призвал депутатов. Стало быть, есть в стране власть, которая считает себя стоящей над Временным Правительством, правомочной создать новое правительство, если то, которое существует сегодня, исторически споткнется. На вопрос о том, имеет ли Дума право создавать новое правительство, мы ответа не имеем. Но на вопрос о том, может ли существующее Временное Правительство упразднить Думу, мы имеем, по крайней мере, по газетным сведениям, в высшей степени правдоподобный ответ, находящий себе полное подтверждение во всех заявлениях министров-социалистов, — ответ князя Львова, что Временное Правительство неправомочно распускать Думу, которая создала его. Таким образом устами кн. Львова, пока это не будет опровергнуто в самой категорической форме министрами-социалистами, Временное Правительство, как таковое, считает себя неправомочным посягать на Государственную Думу, — считает ее, таким образом, стоящей над своею властью. Вчера мы слышали здесь о появлении третьей власти, власти нашего Съезда, который заявил, что он запрещает захватывать частную собственность. И вот мы имеем три категории власти в России. Одна — Временное Правительство, которое якобы управляет страной, но признает себя неправомочным посягать на Государственную Думу; другая — Государственная Дума, которая делегировала законодательные права Временному Правительству, но считает себя правомочной создавать новые временные правительства, если представится возможным, т.-е. если концентрация контрреволюционной силы сделает это возможным; и, наконец, третья — Советы Рабочих и Солдатских Депутатов и Съезд их, который отказался от каких бы то ни было законодательных или исполнительных прав и только от случая к случаю выносит решения, вроде того, напр., что он запрещает захватывать частную собственность — не рекомендует, а «запрещает».

Я говорю, товарищи, что если вы для себя отказываетесь от другой власти, кроме власти запрещать захват, то вы отказываетесь, очевидно, не во имя Государственной Думы, а во имя какой-то другой власти, той власти, которую вы делегировали вашим представителям. Я, товарищи, не могу понять психологию тех элементов революционной демократии, которые считают себя представителями революционного народа, пришедшего к самоуправлению, к власти путем разрыва со всеми третьеиюньцами, — я не могу понять этих представителей, которые не могут сказать своей власти (ибо вы считаете Временное Правительство представителем вашей власти, выражением народного суверенитета): "Временное Правительство, ты не смеешь признавать никакой власти над собой, никакой власти, которая связывает тебя со старым движением. Временное Правительство, над тобой нет священной родительницы — 4-й Государственной Думы — ты родилось из воли революционного народа". А Государственной Думе, которая посягает на новое творчество революционного правительства, они должны сказать: "Руки прочь, ты ликвидирована декретом".

Не историческими формулами, а декретами выражается революционная власть. Если есть у вас власть, если это не обман и не самообман, то эта власть проявится в этом скромнейшем, но необходимейшем акте самообороны и вы скажете: "Я есмь власть и нет другой надо мной".

Стенографический отчет I Всероссийского Съезда Советов.

Речь на вечернем заседании I Всероссийского Съезда Советов по вопросу о войне

(9 июня)

Товарищи… (Голоса: "какие мы вам товарищи?"..)… мне представляется, что вопрос о войне и мире, который здесь обсуждается, испытывает ту же судьбу, как и наши прения по вопросу о власти.

Дело ставится так, или почти так, как если бы до настоящего времени мы не имели никакого опыта в этом вопросе, как если бы не было Советов Депутатов, революционной или коалиционной власти и известного отношения к программе министров-социалистов, определенных результатов этой программы. А самые прения развиваются между защитниками коалиционного министерства, как таковыми, и программой интернационалистов, или, в частности, большевиков. Мы называем себя, с основанием или без основания, революционным парламентом. По моему мнению, которое я высказывал не только в печати, но и здесь, здесь есть веяния, которые гораздо ближе к либерализму, чем к революционному социализму… (Голоса: "какие веяния?"…) …Этим я никому решительно не наношу оскорбления, это есть политическое положение, политическая группировка. Это вопрос принципа… (Голоса: "назовите точно"… Шум.)